Абдуллин Андрей Тимерьянович
Буржуйка. роман. главы1-9

Lib.ru/Остросюжетная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Оценка: 6.60*13  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Рождественская сказка. Обычный конец света - в отдельно взятой стране. Гламурная телеведущая в объятиях белого безмолвия.Разборки в мертвом городе. Но наши - в танке!

  
  ГЕОРГИЙ АНТОНОВ
  
  БУРЖУЙКА
  
  И правил там в тяжёлый этот год
  Тупой надсмотрщик - жирный злобный скот.
  
  Вальтер Скотт
  
  ГЛАВА 1
  
  Деда звали Буржуй. Мало кто мог бы меньше соответствовать расхожему представлению о правящем классе - ветхое пальтецо с вытертым каракулем, кроличья шапка гнездом на маленькой лысой голове, костистый нос в обрамлении жестких прапорских складок и рот, полный железных зубов, впрочем, исправно ему служивших. Дед их жалел и жеванием не особо нагружал - да на минималку много ли и нажуёшь. Впрочем, пивную пробку, поддев стальным клыком, поутру в воскресенье у гастронома срывал исправно и сплевывал всегда в урну. Бабки к нему притерпелись - Буржуй и ладно. Сейчас всяк сам себе буржуй. Судачили иной раз на лавочке - кто таков, откуда? Дом был кооперативный, при Путине перешел под управление частной компании, а заехал в свою однокомнатную хрущобу дед во времена почти былинные - и жил всегда, сколько хватало памяти, бобылем. Все попытки любопытных обитательниц подъехать к нему поближе оканчивались полным порожняком - дед кряхтел, пожимал острыми плечами и убредал в свой обычный ежеутренний обход по окрестным мусоркам. Ничего подобного, не то, что вы могли бы подумать. С помоек он не питался, и выброшенные гражданами шмотки тоже оставлял бомжам - так что и те его не задирали, и зачастую даже здоровались. Дед всегда вежливо отвечал копающемуся в баке:
  - Бог в помощь, любезный.
  Такой ответ мог бы и взбеленить особо ретивых неофитов, но глянув в спокойные слегка выцветшие от времени глаза деда и не найдя в них издёвки, вскипевший было труженик тут же остывал и погружался в свои отбросы. Дед в баки руку никогда не запускал - брезговал. Разве что иногда подденет оттуда что-то особо заинтересовавшее загнутой рукоятью своей черной трости. Иной раз и случившийся рядом ветеран гильдии бомжей совал ему выдернутые из бачка внутренности старого радиоприемника или какую-нибудь трансформаторную катушку - знал, что, если деду понравится, он даст не больше, чем приёмщик в цветмете. Зато сразу и ровно на фуфырик.
  Словом, дед Буржуй таскал с помойки себе в квартиру разные большие и малые железяки, и что он потом с ними делал, того не ведал никто. Впрочем, никому это до последнего дня и не было особо интересно - жилец он был ровный и, главное, не буйный. Пока на ноябрьские праздники бабка Чарушиха не оповестила старушачью общественность, скосив кислые глазки к вострому сорочьему носику:
  - Буржуй-то, девки, невесту себе завел!
  - Что такое? - заворочались бабки на лавочке, как клуши на насесте.
  - Это что, Абрамович женится? - не поняла спросонок своих мыслей толстая Соня Фай, любительница великосветского гламура.
  - Сама ты Абрамович! - презрительно подбоченилась Чарушиха, уничтожая взглядом рыхлую гламурницу. - Я ж про нашего деда Буржуя из 58-й квартиры!
  - И чьих будет? - запереглядывались с подозрением лавочницы.
  - Буржуйку сегодня с мусорки притараканил! - захихикала Чарушиха.
  - Бомжиху что ли? - всплеснула руками общественность. - Сейчас начнётся в подъезде дискотэка...
  - Да тихо вы, тумбы! Сшутила я про невесту. Буржуйку самую натуральную, с трубой, приволок. Сегодня из окна гляжу с утра на двор - Пашка Членовоз опять в машине музыку завёл, ну я и гляжу, интересуюсь... А тут Буржуй этот - труба под мышкой, а в руках волокёт буржуйку самую натуральную. Ржавая только, а так вроде ничего, целая. Я-то в молодости нагрелась с такими в вагончиках, когда целину поднимали, сразу же у меня сердце ёкнуло. Ну, думаю, Буржуй с буржуйкой. Не к добру это, девки...
  - Может, в огород?
  - Да откуда у него к лешему огород? Все лето безвылазно в городе шьётся, неработень!
  - И родных у него хрен да кочерыжка. Да, дело это нечисто. Надо бы его разъяснить...
  Однако же все елейно-вежливые попытки кумушек ничего не дали. Дед лишь пожимал каракулевыми плечами, кряхтел и уходил, дымя всегдашней "Примой". А через неделю заменил у себя узенькое балконное стеклышко стальным листом, из которого на двор зловеще выглянула увенчанная грибом искрогасителя железная труба.
  Тут старухи струхнули не по детски. С пенсии был предпринят коллективный набег в супермаркет за мылом, солью и крупой. Впрочем, скупо ограниченный возможностями пенсионного бюджета, ощутимого ущерба продовольственной безопасности микрорайона старушачий блицкриг не нанёс. До Нового года потянулось тревожное время ожидания новостей. Вслушивались в речи национальных лидеров, твердивших, что кризис достиг дна. От речей становилось ещё тошней. Значит, есть что скрывать. Нам правды никогда не скажут. Да и правда у них в Москве давно своя, до нас им - как до Луны раком. В мире тоже все шло вроде как обычно - знаменитости женились и разводились, самолеты падали, а индексы голубых фишек таинственного Доу-Джонса колебались, от чего, вероятно, в том мире кто-то где-то еще пуще неслыханно богател.
  Труба деда Буржуя упрямо торчала на двор из замурованного окна тайным и грозным предзнаменованием. И всякий раз, со страхом поднимая на неё глаза - не показался ли дымок - старухи сплёвывали или тайком крестились. Кое-кто из них ещё помнил, как оно бывает в жизни на самом-то деле, и почём отпускают в зимних ночных очередях фунт лиха...
  
  
  ГЛАВА 2
  
  
  - Кто ты такая, женщина? - спросил священник уже более повелительным тоном. - И что ты делаешь в этих краях и в такой компании? Мы не допускаем сюда бездельников и бродяг.
  
  В. Скотт
  
  
  
  
  - Где это мы едем? - Вика глянула в окошко мчащегося по федеральной трассе скромного красного BMW X5 и потянулась в сумочку за солнцезащитными очками "Hermes". По обе стороны от дороги сияла миллионами стразов под зимним солнцем заснеженная равнина без единого признака человеческого жилья. Поля перемежались перелесками, и все это под ярко-синим небом резало глаз нереальной белизной. Белое безмолвие.
  - Только что пересекли границу К. области, - отозвался личный водитель Ваня Зоненко. - часа через три будем на месте, Виктория Романовна.
  - Вот так кемарнула! - удивилась себе под нос Вика, сладко потягиваясь. - Это за сколько ж лье меня занесло от Москвы?
  - Шестьсот тридцатый километр, - кивнул верный Ваня на пролетавший за окном километровый столб. Вика зажгла сигарету и, отвернувшись от неинтересного пейзажа, раскрыла смартфон. В СМС-ках накопилась за пять часов обычная лабуда - поздравления с наступающим Рождеством - Сморкович, Доярский, Сумкина, лахудра, тоже поздравляет - волосёнки бы ей повыдрать за Алекса...Силиконовая ворона! Так, а это из Штатов - Соломон Пак. Перспективный мужчинка - смотри-ка, даже узнал дату нашего Рождества. Так, Передозов зовёт в Ниццу вести корпоратив. Обломайся, меня нет. Обломайтесь все. Вики Солнцевой для вас больше нет. Вика Солнцева умерла. Совсем. Как минимум, на неделю. Она уже собиралась захлопнуть свой инкрустированный мелкими брюликами смартфон - эксклюзивный заказ, подарок Доярского, - когда выскочило новое сообщение. От матери. Этой старой сволочи чего ещё надо? Вроде бы вчера объяснились по полной. Неужели совесть прорезалась?
  Последнее объяснение двух солнцевских поколений было тяжёлым. Мать, депутат Совета Федераций от какой-то басурманской республики, которую и по Гуглу не вдруг сыщешь, всегда была двуличной жабой. На людях и перед камерами елейно улыбалась и защищала непутёвую доченьку от нападок продажных моралистов. В особо острых моментах дискуссии не стеснялась и намекать на свою близость к самым верхам - то есть к самым-самым. Это было правдой - отец Вики, Роман Евграфович Солнцев, стоял у истоков российской демократии, и в начале девяностых на пару с Полковником продавливал в Петрополе такие кренделя с госимуществом, что теперь, после папиной загадочной смерти в лондонском отеле, главе государства ничего не оставалось, как взять двух хрупких женщин под свою личную защиту. Вика, с детства не в меру бойкая и избалованная отцом, привыкла ещё с Питера называть Полковника дядей Вовой, и он, как человек, не чуждый понятий признательности и офицерской чести, однажды прямо заявил не в меру ретивому министру, попытавшемуся приструнить юную баловницу:
  - Вику не трогать. Порву.
  С тех пор утекло много воды "Перье" в кремлёвскую канализацию, и шампанского "Кристалл" по 700 евро за бутылку на Викиных вечеринках. Матери всё реже удавалось получать доступ к высочайшему телу, и она всё чаще стала прикладываться дома к ликёру "Бейлиз" и орать на свою давно уже взрослую дочь. Последний скандал из-за колье, казалось, поставил окончательную точку в их отношениях. Конечно, Вика была не совсем права, когда подстроила эту дурацкую кражу, но уж очень велико было искушение проучить потного пузатого Сморковича, который к тому же оказался извращенцем и заставлял Вику мочиться ему на лицо и хлестать его линейкой по волосатой заднице. Колье она честно отработала, три недели появляясь на всех мероприятиях с ним под ручку. Но когда выяснилось, что всё это с его стороны было просто корявым подходом к мамочкиным связям - Вика взбеленилась. Тут как раз Сморкович на неделю отбыл по делам, и она не удержалась - подговорила своего давнего воздыхателя Борю Доярского, совладельца ювелирной фирмы, инсценировать похищение из квартиры Сморковича. Ну, чтоб его самого и замазать. Глупо, конечно, и менты на раз всё просекли. Мамаша была в бешенстве, и, кажется, до дяди Вовы тоже дошли слухи. Но ведь, если разобраться - это было всего лишь развитие традиций семейного бизнеса Солнцевых. Яблочко от яблоньки - было бы из чего вонь подымать.
  Вика тогда ушла от матери, хлопнув дверью, и на вопрос водителя Вани Зоненко, куда ехать, ответила коротко:
  - В жопу!
  Она еще не догадывалась, насколько пророческими окажутся эти её слова. Буквально через пять минут нервного куренья в пробке смартфон разразился неожиданным звонком от университетской подружки Маши Чубак - тоже дочери младореформатора. Маша, в отличие от Вики, всегда была серьёзной тихоней, и больше интересовалась политикой, чем гламурными вечеринками. Потусовавшись пару лет в руководстве одной праволиберальной партии, она сошлась на идейной почве с ее генсеком - или как это у них там называется, Никифором Черных. И когда дядя Вова решил сделать ход конём, и предложил Нику пост губернатора в одном заведомо депрессивном регионе Предуралья, Маша, подобно жене декабриста, почуяла, откуда ветер дует, и устремилась за ним следом. Новый губернатор не без труда продавил её назначение своим замом по социальным вопросам, и сейчас несчастная подруга маялась в этом медвежьем углу в полном отрыве от весёлой и бесшабашной Европрестольной.
  Безошибочно определив по голосу, что у Вики очередной творческий кризис, Маша обрадовалась.
  - Слушай, Викусь, а давай ты приедешь к нам на Рождество. Все равно ведь у тебя на телевидении каникулы. Потусим за городом, шашлык-машлык, все свои. Отдохнёшь заодно недельку от своих олигаторов. Поприкалываемся хоть с тобой вдвоём над местными боярами. А то мне одной тоска. Ник вконец опупел от своего губернаторства, того гляди захрюкает в одеяло. Приезжай, а?
  Вика сопротивлялась не долго. Перспектива вырваться куда угодно из этого душного рублёвского мирка, который, как гриб-паразит, раскинул свои метастазы и в Лондоне, и на Ривьере, и на альпийских курортах - везде, где девушке её круга не стыдно показаться - такая перспектива воодушевляла. Ветер дальних странствий повеял в лицо, когда красный BMW вырвался за пределы кольца и понёсся сквозь сияющую стразами снежную гладь на северо-восток от столицы...
  
  Она ещё раз глянула на зимнее великолепие, проносящееся за окном, и нехотя открыла сообщение от матери. "Вика дружок если со мной что-нибудь случится пакет в папином дупле береги себя прощай мама".
  "Вот ещё новости, - Вика хмыкнула иронически, - в папином дупле. Допилась до паранойи, кобыла старая." О каком дупле идёт речь, она, положим, смекнула сразу. Роман Евграфович, не чуждый книжной романтики, оставлял ей когда-то маленькие трогательные сувениры в дупле старой ивы на берегу их Рублевского пруда. Но что ещё за пакет, и какого лешего с ней может случиться? Да эта скандальная баба всех нас переживёт... Но на душе всё-таки стало теплее - значит, мать больше не злится. Вика достала из сумочки золотую антикварную табакерку с маленькой костяной ложечкой и закинулась порошком в обе ноздри. По телу прокатилась привычная волна радости.
  - Ванька, чего ты плетёшься, как Сруль по Дерибасовской? Обгоняй этот говновоз!
  - Да здесь где-то пост ГАИ, в городскую черту въехали.
  - Кому сказала, обгоняй! Мне что теперь, этой вонью дышать?
  Водитель, вырулив на встречную, лихо обогнал пыхающий едким солярным дымом КамАЗ, но тут же прижался к обочине и затормозил.
  - Капитан Сырнев, ваши документы! - Гаишник, с багровым от мороза лицом, в своём зимнем прикиде напоминал раздувшийся от злобы синий шар. В своей засаде он явно заскучал, и теперь готовился оторваться на нарушителе по полной.
  Ваня уже передавал ему в окно свои права, когда Вика, возбуждённая недавней дозой, а также близостью цели, выпрыгнула из задней дверцы BMW и вырвала у него из рук бумаги.
  - Разговаривать будешь не с ним, а со мной!
  - Я не уполномочен разговаривать с пассажирами, - опешил от её натиска шарообразный страж.
  - Разуй глаза, индюк! Не видишь, с кем говоришь? - Вика подбоченилась и откинула со лба волосы.
  Капитан глянул искоса на московские номера и решил пойти на принцип. Её он или не узнал, или не поверил. Мало ли шлюх в соболях по дорогам в праздники шарится.
  - Давайте сюда документы, или будет по- плохому, - сощурил он щёлки глаз в заиндевевших ресницах и положил руку на ствол укороченного автомата. Вика бросила ему права, он не поймал. С трудом нагнувшись, подобрал с земли и принялся изучать.
  - Я сейчас позвоню, и тебя уволят, - сообщила ему Вика.
  - Отлично, - ответил капитан Сырнев. - Водитель сейчас поедет со мной.
  - Товарищ капитан, - запротестовал Зоненко, - это же Виктория Солнцева. Мне её надо в город доставить.
  - Автобусная остановка сто метров по курсу, - ответил капитан и по-хозяйски уселся за руль красного BMW. - Автобусы каждые полчаса.
  Ваня понуро сжался рядом с капитаном, а Вика, подхватив с заднего сиденья сумочку, хлопнула дверью и крикнув водителю:
  - Ты уволен! Денег не получишь, - скользя на подгибающихся каблуках, заковыляла по обочине к виднеющейся вдали остановке. По щекам её текли слёзы, шуба была распахнута, но она не замечала холода.
  - С-суки все! - шептала она, хотя с таким же успехом могла кричать в голос в этом ледяном безмолвии. - Мент сука! Машка сука! Бля-а! Куда меня занесло?
  
  
  ГЛАВА 3
  Несётся конь во весь опор
  Несётся конь стрелой.
  Мертвец - наездник хоть куда!
  Не страшно, друг, со мной?
  
  Бюргер
  
  Гоча из Махачкалы имел по жизни погоняло Махач и русскую любовницу Лариску. Из-за неё он и выполз на работу в такую собачью погоду, покинув продавленный диван в пригородной малосемейке. Только до центра и обратно прокачусь, да! - пообещал Махач своей фее, припудривавшей синяк перед зеркалом. Этот- то бланш и надо было загладить подарком - тем более что на носу Рождество, а Махач, как большинство воров старой школы, был религиозен. Войдя в автобус, он сразу приметил гламурную блондинку в распахнутой шикарной шубе и слезах.
  - Вот билять, и почему я ширмачом родился, - посетовал на судьбу Гоча, притираясь вплотную к сумочке жертвы. - Такую только на гоп-стоп и брать.
  Он живо представил себе Лариску, с визгом вешающуюся ему на шею, откинув с голого тела полы царской шубы. Ощутил даже щекотание соболей на своей заросшей мужественной щетиной щеке. Вздохнул и извлёк из рукава обломок лезвия безопасной бритвы "Спутник".
  Лариска только закончила работу над лицом и расположилась на диване, копируя позы Вики Солнцевой из июньского номера "Пентхауза", когда в замочной скважине закопошился ключ. Махач, отсутствовавший всего минут двадцать, не разуваясь прошёл к ней и рывком за руки поднял с дивана.
  - Неужели про Азиза узнал? - заныло сердце девы. - Или про Потапа?
  Но на этот раз всё обошлось. Гоча извлёк из кармана сверкающий сотовый телефон неизвестной марки, богато инкрустированный стразами, и протянул ей.
  - Это тебе. С Рождеством.
  И, кинув на диван пачку денег - в основном в долларах и евро, - добавил небрежно, - И за квартиру заплатишь, да?
  Лариска распахнула невиданный дотоле смартфон и принялась, высунув от усердия кончик языка, в нём ковыряться. Добытчик, в ожидании своей порции ласки, подавал ей из-за плеча нетерпеливые советы, которые, впрочем, игнорировались. Наконец ей удалось открыть входящие СМС, и она принялась изучать их с великим любопытством, ибо явно предыдущая хозяйка чудесного телефончика была не из простых.
  - Слушай, да тут сплошные соболезнования! - прошептала она, пробежав глазами несколько последних сообщений. - У неё только что умер кто-то.
  - Да, она вообще-то плакала, - неуверенно согласился Гоча.
  - И фамилии всё какие-то... Знакомые.
  - Что, из наших, что ли? - напрягся Махач, предчувствуя разборки.
  - Да нет, какие-то... Не наши, в общем. Короче, у неё мать кони двинула. О, вот ещё одно пришло!
  - Ну-ка! - Гоча склонился через её плечо, слегка уже дурея от запаха её волос и шаря руками по выпуклостям обнажённого тела подруги.
  "Вика, соболезную. Необходимо срочно встретиться. Изя."
  - Тьфу! Изя... В такой день даже не могут в покое оставить! Дай-ка сюда игрушку, - и музыкальные пальцы Махача быстро забегали по кнопкам.
  "Перетопчешься, перхоть", - прочитала Лариска и, чмокнув любимого мужчину в щёку, отправила сообщение адресату.
  
  Как оно часто бывает, прикладывая чрезмерное усилие в каком-нибудь направлении, мы добиваемся результата прямо противоположного. Так и родители господина Сыркова, интеллигенты-шовинисты васильевского толка, давая сыну имя Изяслав - этакая смесь изящества с патриотизмом - даже представить себе не могли силы этой отдачи. Велик был их шок, когда они услышали, как во дворе все от мала до велика кличут их чадо не иначе, как Изя. Но менять что-либо было уже поздно. С этим именем Сырков и двинулся по жизни, начав от пионерского вожака, и окончив нынешним положением особы, приближённой к телу национального лидера. Магия имени сыграла в итоге в его пользу. Имя таило в себе неисчислимые возможности для манёвра. Ибо, где надо, он представлялся нараспев, полным своим, былинным имечком. А там, где, напротив, не надо, рекомендовался коротко, по деловому: "Изя", - и вопросов обычно не возникало. Семейство Солнцевых, славянское по крови, по сути своих интересов, безусловно, относилось ко второй группе контактов, тем более что после одного полупьяного тет-а-тета с Викой он обрёл полное право на уменьшительно-ласкательные формы обращения.
  Его настоятельная просьба о встрече в канун Рождества, в разгар всеобщих каникул, была продиктована не только и не столько желанием утешить новоиспечённую сироту - наследницу Солнцевской империи. Хотя и была напрямую связана с внезапной кончиной Викиной матери Нины Николаевны. Дело в том, что в последнее время, во многом благодаря усилиям Сыркова, положение Солнцевского клана заметно пошатнулось. Гадости о Викином поведении, усердно нашёптываемые на ухо аскетичному шефу, вкупе с неумеренными аппетитами Солнцевой-старшей, знать ничего не желавшей о мировом кризисе, дали свои плоды. Нину Николаевну освободили от руководства одним очень хлебным международным фондом. В ответ она не удержалась от публичного намёка на некоторые обстоятельства, касавшиеся начала государственной карьеры Первого лица под руководством её покойного мужа. Это заявление стало для неё роковым. Полковник, сохраняя на лице присущую ему офицерскую корректность, перекатил желваки на сухом лице и дал Сыркову отмашку: "Можно".
  Обыски с участием ОМОНа были произведены во всех Солнцевских офисах одновременно. Они дали много - достаточно, чтобы по суду закатать мамашу на пожизненное. Но как раз суда-то и нельзя было допустить, потому что даже на закрытом процессе оскорблённая олигаторша запела бы такое, что всех участников процесса, включая конвоиров, пришлось бы ликвидировать немедленно.
  На беседе с Сырковым в камере она держалась вызывающе, скалилась, как волчица, пойманная в капкан, и прямо заявляла, что подлинники документов спрятаны в надёжном месте, и если её тронут хоть пальцем - обязательно всплывут. Она не знала, что некрологи о её безвременной кончине уже набраны, и выйдут в утренних выпусках газет. Изяслав Ильич достал из кармана пальто серебристый "Вальтер" и выстрелил ей в лицо.
  Когда ему доложили, что Вика внезапно исчезла из города, он дал команду достать её из-под земли. Служба электронной разведки представила ему распечатку её переговоров и сообщений. Когда выяснилось, что она находится на въезде в областной центр К., где губернатором Никифор Черных, Сырков слегка запаниковал. Всё это уже пахло заговором. Что такое "папино дупло", в котором спрятан заветный компромат, было абсолютно неясно. На всякий случай он дал даже распоряжение о тайной эксгумации тела покойного Романа Евграфовича, но дупло оказалось не то. Это надо же - сейчас, накануне глобальных перемен, приходится заниматься подобной ерундой. Сырков извлёк смартфон, пропищавший издевательскую мелодию "Семь сорок", и прочёл ответное сообщение от Вики Солнцевой.
  "Перетопчешься, перхоть!"
  - Вот сучка! - он в бешенстве швырнул аппарат об стену. - Волосникова ко мне!
  Когда начальник секретного подразделения личной безопасности генерал Волосников влетел в кабинет, руки шефа слегка тряслись, но голос был твёрд.
  - Ставлю задачу. Найти Солнцеву. Выбить из неё всё, что знает про дупло. И закопать.
  - То есть, в прямом смысле? - переспросил генерал.
  - В кривом! - огрызнулся шеф. - Впрочем, можете сжечь, если вам это доставит удовольствие. Видеоотчёт завтра мне на стол. Иначе поедешь в Урюпинск крышевать тамошних хулиганов. Свободен.
  
  Вика, всё ещё плохо соображая от обиды, потянулась в сумочку за телефоном - позвонить Маше Чубак о своём прибытии, когда водитель объявил:
  - Театральная площадь. Конечная.
  Она сошла на запорошённый снегом асфальт и огляделась. Перед ней была украшенная ледяными горками и скульптурами площадь, кишащая празднично оживлённым народом. Дети восторженно визжали, скатываясь с гор. Рядом с дедом Морозом возвышался гранитный дедушка Ленин в забавной белой ермолке, и Вика ему улыбнулась. За памятником громоздился дом областного правительства, новое обиталище Маши - мрачноватый артефакт сталинской архитектуры. Уже смеркалось, но окна здания были темны - каникулы. Вика сунула руку в сумочку - и перчатка прошла насквозь, выглянув снизу. Она в ужасе перевернула сумочку и принялась её трясти. На снег выпала косметичка и следом за ней табакерка с кокаином. Больше ничего. Ни телефона, ни денег, ни документов. Номера на память она, разумеется, не знала. Вика уселась в своей шубе в сугроб - и заревела в голос.
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 4
  
  Ищейки рыскают в лесу,
   летят во весь опор.
  Но громко девушка поёт
  В Тинвальде среди гор.
  
   В. Скотт
  
  Вика в сугробе почувствовала, как струйки холода, просачиваясь сквозь мех стриженой норки, потихоньку начинают доставать до самых интимных мест тела. Не хватало ещё застудить. Она размазала по лицу слёзы пополам с несмываемой косметикой от "Луи Вьюиттон", и решила глянуть, что это за твёрдое врезалось ей в крепко зажатый кулачок. Хвала Всевышнему, это оказалась заветная табакерка. Вика по жизни ненавидела старые вещи, но антикварная золотая кокаинница, вроде как бы от самого Фаберже, что косвенно подтверждалось её яйцевидной формой, была подарком отца. Ей захотелось прямо здесь открыть и закинуться по самые придатки - кокос это то самое, что сейчас требовалось. Но её остановил чей-то пьяноватый возглас:
  - Ха! Серый, гляди, Вика Солнцева в сугробе сидит.
  - Отвали, меня с пива припёрло.
  Вика подняла растушёванное лицо, и увидала две удаляющиеся в сторону тёмного проёма арки широченные спины в каких-то безобразно лоховских прикидах и - о ужас! - ушанках, какие в Москве носят одни азеры. Народу на площади толпилось много, и народ был слишком озабочен своим праздником, чтобы обращать особое внимание на сидящую в сугробе и, очевидно, пьяную девку. На секунду захотелось окликнуть тех, узнавших её - но ушанки! И, опять же, а что дальше? Предложат прокатиться в сауну? Нет, пусть проходят. Она, барахтаясь в полах шубы, выбралась из сугроба и, отряхиваясь на ходу, гордым шагом устремилась в проход, противоположный тому, куда удалились лохи. Оба эти прохода на самом деле сходились в одной, самой укромной точке за домом, излюбленном месте всех тех, кто мечтает об уединении в объятиях шумной толпы. Вика зашла за самый тёмный, покрытый наростами жёлтого льда выступ дома и, открыв отцовский сувенир, щедро загрузила обе ноздри порошком. Попёр приход. Но её обострившееся восприятие насторожило недвусмысленное кряхтение, раздавшееся из тёмного подъезда. Следом - запахло не по-детски. И тут сзади чья-то тяжёлая ладонь опустилась ей на плечо.
  - Серый! Это опять она.
  - Кто ещё? - прокряхтело из двери натужно.
  - Да Вика Солнцева! - и чья-то неразличимо широкая харя развернула Вику за плечо и бесцеремонно приблизилась, очевидно, чтобы получше разглядеть. Пахнуло трёхдневной пивной тошнотиной.
  - Спроси, у неё газета есть?
  - Слышь, пупсик. Серёга спрашивает, газета есть?
  - Пусти меня, урод! - Вика рванулась, оставляя рукав шубы в цепко сжатом кулачище.
  - Что, шубейку решила нам с Сергей Николаичем жертвовать? Ценим, барыня, ваш порыв! А автограф будет? - и здоровяк принялся помогать Вике освободиться от эксклюзивного изделия ...
  
  И тут Вика вспомнила... Серёга. Ну да, так его звали. Когда они с Танькой Шпак, две густо накрашенные под бывалых дам четырнадцатилетние ссыкушки в материнских шубах, сбежав от охраны, отправились в поисках приключений в некое злачное заведение. Уже не в первый раз, и обычно всё обходилось лёгкой щекоткой нервов и поцелуйчиками по углам с неизвестными мачо. Но тут после легкого флирта они с Танькой очнулись вдруг в мчащемся куда-то за город грязном джипе с двумя тяжело молчащими качками. Её кавалера звали Серёгой. В сауне они обе пьяно ревели, просясь домой, пугали родителями. Всё было тщетно. Возвращались под утро, ловя на трассе попутки...Дома договорились молчать, но мать, конечно, всё поняла. Серёга...Серый... В этом имени для неё с тех пор сосредоточилась вся гнусность этой дебильной жизни. И все похождения потом - были просто неумелой попыткой отомстить. Кому? Родителям - лощёным ворам? Жизни-лжизни кромешной? Всем этим потным самцам?
  - На!!!
  Вика с разворота швырнула всё содержимое табакерки в широкую рожу, запорошив врагу нос и глаза. Кулак, дёргавший шубу, разжался. В удар острым каблуком по подьёму ноги Вика вложила всю накопившуюся за жизнь злость. И под аккомпанемент его звериного кашляющего рёва с наслаждением ощутила, как под каблуком что-то хрустнуло и раздалось. Каблучок остался на память в ноге. Из подъезда на крик раненого товарища выскочил, придерживая штаны, Серёга. Вика, ковыляя без одного каблука в своих гламурных сапожках, кинулась, истошно визжа и падая, в обход дома - туда, на свет, к людям.
  
  ...Примерно в это же время из приземлившегося в армейском аэропорту легкого транспортного самолёта вышли двое. Одеты они были невзрачно, на плече у каждого имелась объёмистая сумка. Они прошли по полосе к ожидавшему чёрному "УАЗу-Патриоту" с местными милицейскими номерами и растаяли в неизвестности.
  - Особисты из Москвы, - сплюнул на полосу пилот в ответ на расспросы обслуги.
  - Ох, чует моё сердце, сгинет завтра кто-то из местных бояр в ДТП, - вздохнул с притворной скорбью в голосе техник Митрофаныч. - Пошли, орлы, помянем...
  Сорокин вывел "Патриот" с бетонки на трассу, ведущую к городу.
  - Сигнал? - спросил он кратко.
  - Куда ему деться? - пожал плечами Быков, глянув на плоский дисплей, - Посёлок Коминтерн, дом 117/3 - Стоп! Звонит! - он переключил на громкую связь.
  - Леонид Александрович! - раздался с Солнцевского номера мужской голос с густым кавказским акцентом. - Здравствуйте, это я, Гоча. Очень надо с вами встретиться, уважаемый. Да нет, не по телефону. Мне нужен ваш авторитетный совет. Хорошо, встречаемся в обычном месте. Я уже еду.
  - Смотри-ка! - удивился обычно невозмутимый капитан Быков. - Наша мадам уже грузином обзавелась!
  - Зато он сейчас уехал, и шуму будет меньше, - резонно заметил майор Сорокин.
  - И что они все льнут на этих чёрных, как мухи? - в голосе Быкова проскользнуло раздражение, - длинней у них, что ли, или толще?
  - Шерсти больше, - равнодушно заметил майор, - самки шерсть любят. У Фрейда читал. Следи лучше за сигналом. А то уедет наш шершавый друг с Викуськиным телефоном, паси потом его...
  - Сигнал на месте. До цели триста метров, - обиженно поджал губы Быков.
  
  Продолжая ощущать всем телом толчки затихающей сладости, Лариска сквозь полуприкрытые ресницы подглядывала, как любимый мужчина откинул плед и, спрыгнув с дивана, направился в угол. Там была его нычка, к которой ей прикасаться было раз и навсегда запрещено. Гоча, присев по-тюремному орлом над чемоданом, достал из него пакет и, развернув, принялся изучать содержимое. По мере изучения лицо его изумлённо вытягивалось. "Такой смешной, когда вот так удивляется", - нежно улыбнулась одним, скрытым подушкой, уголком губ девушка. "Сейчас руками вот так сделает и запросит курить".
  - Слушай, что лежишь? Где у меня сигареты?
  Затянувшись несколько раз дымом, Гоча искоса с сомнением глянул на подругу. Нет, ей такое говорить явно не следовало. По крайней мере, не сейчас. Сначала нужно посоветоваться с авторитетным человеком. Проглядев документы сегодняшней лохушки, Гоча чуть не обронил челюсть. Это была Вика Солнцева - та самая, из телевизора! Ну и шишка с перцем! Как её могло сюда занести, да ещё в автобус Гочиного рабочего маршрута? Кому звонить? Бармалею? Бармалей, конечно, вор авторитетный, но что-то подсказывало ему, что тут дело не его уровня. Тут нужен человек разумный, взвешенный. А Бармалей любит рубить сплеча. Гоча затушил бычок в чашку и взял с полки свой телефон. Что за хрень! Разряжен.
  - Ларисо! - он строго поглядел на подружку, - Опять порядку учить тебя, да? Почему телефон дохлый?
  - Да на вот, с моего позвони, - быстро сунула она ему в руку смартфон в брюликах. "Буржую звонит" - удивилась она про себя, слушая взволнованную Гочину речь. Поговорив, он быстро оделся и вышел. Лариска ещё несколько минут провалялась в блаженной истоме и принялась нехотя заправлять ложе любви. Пора начинать готовить ужин. Захотелось в этот раз побаловать любимого чем-нибудь необычным, и она, включив для звука телевизор, отправилась на кухню осматривать содержимое холодильника. Решено было остановиться на чахохбили - Гоча любил.
  ...Запарковать "Патриот" решили через двор, чтоб не отсвечивать лишний раз. Подъезд оказался с домофоном, и Быков со второго захода удачно набрал комбинацию системного кода. Маячок указал на третий этаж. Так, направо. Сорокин зафиксировал номер квартиры, глянул небрежно на скважину отечественного замка и достал из спецнабора подходящий ключ. Несколько раз легонько тюкнул по его торцу - и они оказались в прихожей хрущёвской двушки. Работал телевизор. В комнатах никого. Ага - из кухни раздавался нежный голосок - стройная блондинка в коротком халатике подпевала что-то Земфире из ящика, склонив голову над разделочной доской. Она! Быков, облизнув губы, сжал в пальцах приготовленную шприц-капсулу и скользяще шагнул к ней. Она обернулась недоумённо - и обвалилась ему на руки. В каждой работе бывают свои приятные мгновения.
  
  
  
  
  ГЛАВА 5
  
  
  - Душа такого мерзавца давно принадлежит дьяволу, и я позабочусь о том, чтобы дьявол получил своё добро в полной сохранности!
  Вальтер Скотт
  
  Свернув за гаражи и пройдя мимо длинного складского помещения, Махач очутился перед неприметной оцинкованной дверью со звонком и невзрачной табличкой, гласившей: "Кружок "Шустрые ручки". Руководитель Л. А. Лентяев." На условный звонок ему долго не открывали, наконец какой-то лохматый перепачканный малолеток в спецовке впустил его в помещение.
  - Я к шефу, - солидно сказал Гоча.
  - Учитель, тут грузин! Из блатных, похоже...- Гоча по голосу с удивлением обнаружил, что перед ним - девчонка.
  - Пусть проходит, - раздался из глубины помещения прокуренный фальцет, и навстречу гостю явился сам дед Буржуй со сварочной маской, сдвинутой на затылок. Повсюду что-то колотили, сверлили и фрезеровали маленькие фигурки в мешковатых спецовках, и Гоче на миг показалось, что он в пещере гномов.
  - Говори, с чем пожаловал, - нелюбезно буркнул хозяин, проводя его в тесную подсобку типа чулана с заваленным чертежами драным столом. Но, стоило Махачу начать излагать свою непростую проблему, как Буржуй вскочил и заорал сердито на звук:
  - Ты чем сверлишь, манда? Девятку возьми закалённую. Титановых на вас не напасёшься! - и, повернувшись к Гоче, продолжил спокойно: - Ну, и обнёс ты дамочку, а дальше?
  Гоча, в расчёте на эффект, молча хлопнул на стол пакет с документами Вики. Буржуй, бормоча под нос, принялся листать. Потом глянул выцветшими глазками сквозь очки:
  - Та самая?
  - Да зуб даю, Леонид Александрович! Сейчас вспоминаю в автобусе - точно она. Ещё шуба у неё такая. Моей Лариске бы как раз впору... Их тогда вообще бы не отличить.
  - Твоей Лариске ватник впору, и кирзачи. Ой, дети, доведёте вы меня... Почему ко мне пришёл? За вами ведь теперь Бармалей смотрит.
  - Леонид Александрович, вопрос тут, мне показалось, деликатный. Посоветоваться пришёл.
  - То-то. Посоветоваться. - Буржуй самодовольно прикрыл глаза, но вдруг вскочил и крикнул:
  - Ты что творишь, ворона? Анька! Фрезу переточи! - и, мягко усадив на место перепуганного Гочу, пояснил - Это я не тебе. Так вот, если хочешь моё мнение - нужно эту Вику найти. Документы и деньги ей вернуть, и извиниться. В вежливой материальной форме. Ну, типа, народная самодеятельность была не права, виновные наказаны. Парень ты видный, закосишь под крутого. Костюм одень, и не душись арабским одеколоном. Да смотри, никаких носков с блёстками.
  - Леонид Александрович, как вернуть? Зачем вообще вся эта шняга?
  - Ну, если тебе мои советы не по нутру, так иди за умом к Бармалею, - насупился Буржуй.
  - Да нет же, я ничего... Только зачем - объясните!
  - Для особо одарённых объясняю, - Буржуй нацепил на нос очки в пластмассовой дешёвой оправе, и стал совсем похож на школьного учителя труда. - Солнцевский клан сейчас гнобят. Я не удивлюсь, если её мамашу не сегодя завтра грохнут свои же.
  - Уже грохнули, по ходу, - уточнил Гоча, удивляясь предвидению старого вора.
  - Тем более. Значит Вика эта - наследница всего состояния. Секёшь? Девка молодая, безбашенная, но не дура. Подружимся если - с ней таких кренделей накрутить можно, что - мама не горюй... Есть у меня один прожект, как нам обустроить Россию... Короче, сделаешь, как я сказал - и, если Солнцевский клан выстоит - ты еще будешь...- Буржуй потрепал его по плечу, - ездить на "Мерсе" с мигалкой.
  - А если не выстоит? - спросил осторожно Гоча.
  - Ну, тогда ты один раз в жизни просто сделаешь доброе дело, - лучисто улыбнулся стальными зубами старый жулик, давая понять, что аудиенция окончена. Проходя к выходу через помещение мастерской, Гоча успел краем глаза приметить странный остов громоздко-хищных очертаний на гусеничном ходу, вокруг которого суетились маленькие труженики в спецовках. Спросить, что это за хрень, не хватило духу. Всем известно - за работой Буржуя не дёргай - порвёт.
  ...Звание авторитета в уголовном мире даётся пожизненно, если только ты сам его не уронил каким-нибудь беспределом. Буржуй не уронил, и с ним продолжали советоваться, даже просили в сложных случаях "развести рамсы" - то есть найти справедливое решение по понятиям, хотя он уже много лет, как отошёл от дел. Начинал он в шестидесятых, как вор-тихушник с техническим уклоном, и погоняло своё получил за то, что появился как-то на Крещатике в Киеве за рулём открытого автомобиля в широкополой шляпе. Честно говоря, просто срезал автогеном крышу у "Крайслера", позаимствованного из гаража нигерийского посольства. Но и этого тогда хватило, чтобы прогреметь на весь блатной мир - и, разумеется, загреметь на первый свой солидный срок. На зоне Буржуй устроился в мастерской и, в общем, не бедствовал. Но дожидаться конца отсидки показалось ему скучно, за околицей ждали... И он скрылся из рабочей зоны, перемахнув ограждение на собранном из двух бензопил "Дружба" вертолёте собственной конструкции. Ему добавили два года - по году за двигатель - но авторитет его вырос после этого неимоверно. Буржуй стал тюремной легендой. Выйдя на волю, он брался только за такие дела, где можно было реализовать свой недюжинный потенциал. Его постоянной напарницей была рыжая бесовка Нана по кличке Технология. Говорили, что у них любовь...Из-за такого чванства Буржуй рано или поздно попадался - по почерку. Нану он не сдал ни разу. А вот она его... Ну, да кто старое помянет... Выйдя на волю в последний раз в начале девяностых, Буржуй - вор-романтик в унылом лагере социализма - не узнал страну, в которую попал. Раньше он воровал у быдла - и на этом основании был горд собой. Теперь воровали все. Воровало быдло - от бомжа до премьер-министра, воровало тупо, как к себе домой - не стесняясь и не гордясь. Это был плевок в лицо романтика. Буржуй запил, задумался - и завязал воровать. Сохранив старые связи, он изредка консультировал братву на правах авторитета - но всю свою энергию посвятил отныне детям. Ему было, что им передать. Один депутат из блатных - Ахмед - помог с помещением и документами, и Буржуй обосновался на улице Воровского в бывшем военном ангаре, получая от Министерства образования минимальный оклад, как руководитель кружка, и негласный иммунитет от всякого рода докучающих проверяющих.
   Гоча Махач, в голове которого после разговора с непростым дедом перемешались "Мерсы" с мигалками и носки с люрексом, решил по такому случаю взять до дому такси. Думать лучше в комфорте. Он прокручивал тысячу и один сценарий знакомства с Викой Солнцевой, и все они неизменно заканчивались почему-то анальным сексом на рояле. При чём тут рояль, он сам не понимал. Рояль был то белый, то лаково-чёрный, а один раз - розовый.
  - К подъезду! - махнул он шефу, небрежно протягивая стольник, - сдачи не надо.
  Вышел на плохо освещённый двор - и не поверил своим глазам. Лариска - ну да, его Лариска, лярва - он пока ещё не ослеп, - нетвёрдой походкой, в криво застёгнутой курточке ковыляла на каблуках к массивному джипу, а по бокам её крепко придерживали под локотки двое невзрачного вида крепышей.
  - Менты? - метнулось в мозгу Махача. - Да сто лет она им на хер не нужна была. Менты бы меня дожидались... Да она же пьяная! И одевалась-то, похоже, не сама, - с отвращением пригляделся Гоча. - Вот ссука! На два часа стоило отъехать! Видимо, из её старой компашки пацаны нарисовались - она и рада! Тьфу, билять!
  - Эй, пацаны! - Гоча сунул руку в карман, где всегда имелась на такой крайняк китайская выкидуха. - Поговорить надо,- он произнёс эти слова с самой опасной своей блатной интонацией нараспев.
  Неприметные переглянулись, и один нехотя развернулся корпусом на Гочу, прикрывая Лариску и напарника.
  - Надо - говори.
  - Девушку оставьте, она моя. Я - Махач.
  Майор Быков сделал быстрый скользящий выпад вперёд и вбок, перехватывая метнувшееся ему навстречу лезвие, и острая боль пронзила треснувшее запястье Гочи. Стоя скрюченный на коленях, он почувствовал что-то вроде комариного укуса в шею. Тут же вселенная вздулась какими-то забавными розовыми пузырями, разлетелась в клочья, и стало не по теме весело. Про Лариску он моментально забыл, ползая вокруг одного и того же столба на коленях по кругу и радуясь тому, сколько звучит одновременно красивых роялей - белых, лаково-чёрных и даже карамельно-розовых.
  - А ты: грузин, грузин! - усмехнулся Быков, плюхаясь рядом с бессмысленной Лариской на заднее сиденье "Патриота". - Капут, звоним Волосу. Задание выполнено. С него причитается.
  - Слушай, я глянул - какая-то она... ну, не такая, - с сомнением произнёс капитан Сорокин.
  - Как в телевизоре-то? Ясен пень, здесь гримёров нету. И наркота у нас не та. Хотя вставляет. - он выразительно глянул на отрешённо ползающего вокруг детского грибка Гочу. - Заводи, я звоню.
  "УАЗ" медленно тронулся в сторону федеральной трассы.
  - Алло, Марс? Это Баунти. Товарищ генерал, задание выполнено. Она у нас.
  - Слушай, Баунти, - раздалось в трубке, - это полковник Булгарин. Генерал подойти не может.
  - Здравствуйте, Венидикт Ерофеич. А что с ним? Вы же знаете, он просил лично докладывать.
  - Игоря Энгельсовича с нами больше нет, Саша. Он застрелился.
  - Вот так клюква! - майор чуть не выронил телефон. - Дела... И куда нам теперь с грузом?
  - Знаете что, парни, - подумав секунду, ответил озабоченный басок Булгарина, - я вообще-то не в этой теме. Везите дамочку сюда, да смотрите не растрясите по дороге. Передадим с рук на руки заказчику - а там пускай хоть пельменей из неё накрутит. Премиальные-то по-любому с него. Давайте, Бог в помощь.
  Полковник Булгарин сплюнул сигарный окурок на окровавленный снег и обвёл взглядом окрестности генеральской дачи. Труп уже успели увезти на экспертизу. Впрочем, и без неё картина смерти была яснее некуда. Генерал Волосников оставался профессионалом до конца, даже в собственной смерти.
  Самоубийство было им совершено двумя выстрелами из снайперской винтовки с соседнего заколоченного чердака, контрольный - по инструкции - в голову.
  
  
  
  ГЛАВА 6
  
  Предчувствует душа, что волей звёзд
  Началом несказанных бедствий будет
  Ночное это празднество.
  
  В. Шекспир
  
  Вика, с ужасом слыша за спиной приближающийся топот кромешного Серёги, рванула за угол. По глазам ей резанул яркий луч фар, и она с разбегу влетела в какую-то массивную фигуру. По щеке царапнул жёсткий погон.
  - Помогите! - выдохнула она без голоса, обвисая на своём спасителе.
  - Ну-ну, спокойно, разберёмся, - раздался в ответ уверенный голос. - Сержант, этого в машину.
  Серёгу, застывшего, как заяц в световом кругу фар, взяли в замок под локти, и с него сползли незастёгнутые штаны. Следом за ним в собачник был загружен невменяемый подельник.
  - Нападавших было двое? - осведомился у Вики спаситель, и она, всхлипывая, кивнула, быстрым женским взглядом успев оценить его фигуру. Здоровяк имел открытое круглое лицо, невольно вызывавшее доверие, и погоны с одной маленькой звёздочкой.
  - Вам придётся проехать с нами, - произнёс симпатичный младший лейтенант, бросая на неё цепкий профессиональный взгляд. - Что-то мне ваше лицо знакомо.
  - Надо думать, - самодовольно хмыкнула Вика, уже предчувствуя привычное восхищение окружающих, которого она сутки, как была лишена.
  - Что, часто к нам попадаешь? - спросил по-свойски милиционер, подавая ей чистый платок, - на вот, утрись.
  Вика фыркнула и принялась обиженно вытирать лицо, глядясь в зеркало заднего вида. Въехав на двор райотдела, "бобик" затормозил у крыльца.
  - А, Красков! Кого привёз? - приветствовал младшего лейтенанта дежурный, - проходи, там нолито!
  - Этих двух оформляй на сутки, а дамочку к Медведяеву. С неё шубу пытались снять.
  - Понял. А чего это так воняет? - дежурный повёл носом, и, безошибочно определив источник амбре, ткнул в Серёгу толстым указательным пальцем.
  - Этого в отдельный бокс. О, никак Жбанов? - он оглядел иронически Серёгиного напарника, у которого блаженная улыбка гуляла по запорошённому белым лицу. - Ты сегодня прямо как дядо Мраз! Чего лыбишься-то? Попал ведь ты, Жбанов!
  Запорошённый Жбанов облизал молча вокруг рта и, закатив глаза, прохрипел:
  - Кайф!
  - Слышь, Красков, в чём это он у тебя? - насторожился дежурный и, послюнив палец, взял на язык немного порошка со щеки задержанного.
  - Ого! - улыбка сродни жбановской заиграла на его лице. Он достал из ящика чистый бланк протокола, двумя пальцами за шею наклонил над листом Жбанова и принялся счищать с его одежды и лица порошок, после чего аккуратно завернул бланк конвертиком и спрятал в стол.
  - Вещдок, однако, - подмигнул он Краскову. - Колись, откуда порошок, крыса! - Но Жбанов только блаженно мотал головой, не обращая внимания даже на острый каблук, всё ещё торчавший из его ноги. Явный передоз.
  - Этой сучки порошок! - выкрикнул из ближнего бокса обгаженный Серёга. Взгляд дежурного устремился на Вику, и только тут она с ужасом заметила, что продолжает сжимать табакерку в кулаке. Инстинктивно спрятала руку за спину.
  - Та-ак! - глаза Краскова сузились и он без усилия разжал её руку своей могучей клешнёй.
  - Пусти, козёл! - зло крикнула Вика, - я Виктория Солнцева!
  - Очень приятно, Иосиф Кобзон, - произнёс подполковник Медведяев, вплывая в дежурку. - Что тут у вас?
  - Наркоманку взяли, похоже не в себе, - пожал плечами младший лейтенант, протягивая начальнику золотую табакерку со следами порошка.
  - Хорошо, это на экспертизу, - Медведяев, взвесив на ладони, спрятал вещдок в карман.
  - Документики имеются? - поглядел он на Вику почти ласково.
  - Нет. Понимаете, - стушевалась она под его неподвижным взглядом, меня ограбили. Все деньги, документы... - тут она поняла, что свою разрезанную сумочку где-то обронила в суматохе, и предъявить ментам кроме криминальной табакерки абсолютно нечего.
  - Но я правда Виктория Солнцева, - добавила она упрямо, - я к вам в гости приехала, по приглашению Марии Чубак. Позвоните ей - сами убедитесь. Да вы посмотрите на меня!- Вика откинула со лба волосы и попыталась улыбнуться своими прекрасными фарфоровыми зубами. Но улыбка явно не удалась. Подполковник сокрушённо покачал головой. Потом протянул руку к Викиным волосам, и, неожиданно намотав их на кулак рывком поднял её со стула:
  - Фамилия! Адрес! Откуда порошок?
  От боли и обиды из глаз у неё брызнули слёзы.
  - Товарищ подполковник! Зачем вы так, - Медведяев почувствовал стальную хватку Краскова на своём запястье и от неожиданности выпустил жертву.
  - Ты! - налился он багрянцем, - учить меня, сосунок? Да я тебя... В рядовые! В пожарные! Пошёл вон!
  - Товарищ подполковник, - вступился дежурный майор, - А если это и правда она? Уж больно похожа, да и шуба...
  Такая мысль впервые пришла Медведяеву в голову. Если - чем чёрт не шутит - это Солнцева, то у него сегодня явно плохой день.
  - У настоящей под левой грудью родинка, - сказал дежурный, достав из ящика замусоленный номер "Пентхауза".
  - Кто разрешил порнуху в столе? - рявкнул Медведяев, - Ну что, гражданка, согласны на опознание?
  Вика жестом оскорблённой королевы скинула с плеч скользнувшую на пол шубу и демонстративно расстегнула блузку. Лифчика она не носила. Медведяев протянул заскорузлый палец, словно желая поковырять на предмет подлинности маленькое овальное пятнышко, видневшееся под левой грудью. Он смущённо крякнул. В это время зазвонил телефон. Дежурный, выслушав сообщение, доложил:
  - Товарищ подполковник. "БМВ" Виктории Солнцевой на штрафной стоянке в Коминтерне. Так что, это и правда, она!
  - Без тебя вижу, что она, - отмахнулся Медведяев и, нагнувшись, подал Вике с полу шубу.
  - Извините, Виктория Романовна, боевого офицера, - с чувством произнёс он, проводя Вику в свой кабинет. - Чаю, коньяку? Марии Тимуровне я сейчас лично позвоню. Надеюсь, вы не очень обиделись - хе-хе - на такой приём... Бдительность, туда-сюда, - бормотал Медведяев, тыча дрожащим пальцем в кнопки телефона.
  - Я очень обиделась,- отчеканила Вика ледяным тоном, отбирая у него трубку. - Обиделась и огорчилась. Верните табакерку!
  Поговорив с Машкой, Вика передала трубку вытянувшемуся по стойке смирно Медведяеву.
  - Да! Будет исполнено! - рявкнул он и, выведя Вику в дежурное помещение, крикнул:
  - Красков! Антон!
  Давешний младший лейтенант повернул голову.
  - Ты у нас, это... Спаситель, герой, так сказать... И вообще борец с мировой закулисой...- менты при этих словах радостно заржали, - Доставишь Викторию Романовну на госдачу в Борвиху-5. После свободен, двое суток отгула.
  Вика уселась на заднее сиденье милицейского "Фольксвагена", и младший лейтенант дал по газам. Вскоре праздничная иллюминация города сменилась тёмными силуэтами промзоны, а потом за окнами потянулся лес. Вике после окончания испытаний захотелось поболтать со своим молчаливым водителем, но он отвечал односложно, словно по обязанности. Вике удалось только узнать, что зовут её спасителя Антон, и в младшие лейтенанты его разжаловали из капитанов за какие-то неадекватные действия. Вика искоса наблюдала его твёрдо очерченный профиль с чуть вздёрнутым носом, слушала короткие реплики, и вдруг остро поняла, что она его хочет - здесь и сейчас.
  - Притормози, - велела она слегка охрипшим от волнения голосом.
  - Уже почти приехали, - отозвался Антон, подъезжая к полосатому шлагбауму. В будке зашевелилось, шлагбаум поднялся и через пару минут машина затормозила у резного, в славянском стиле, деревянного крыльца. Из освещённых окон раздавались стоны Ирины Аллегровой. Гулянка явно набирала обороты. Возле крыльца громадная ель была снаряжена лампочками и какими-то непривычными украшениями. Вика пригляделась - с ветвей свисали игрушки из секс-шопа. Тут из распахнувшихся дверей, закручивая её в водоворот, хлынула толпа разгорячённых чиновников и бизнесменов. Они принялись, стреляя петардами и пробками от шампанского, водить хоровод вокруг по-язычески изукрашенного древа.
   - Нравится? - подмигнул ей на ёлку здоровый носатый кабан в подтяжках и с расстёгнутой ширинкой, - Моя идея! Закрыли тут порностудию, а куда хозяйство девать? Вот я и придумал. Генерал Обувян, очень приятно.
  Потом Вика пила с кем-то незапомнившимся на брудершафт, потом пила коньяк из горла с Машкой и плакала, потом все танцевали вокруг ёлки голые в масках и снова пили... Обычное дежа вю, стоило ради этого ехать...После полуночи толпа заметно поредела, рассредоточившись по гостевым комнатам. Вика, выпив на пару с местным художником Ушатовым полторашку пива, неожиданно начала падать и бормотать:
  - Одни жиды и педерасты... Ну нет нормальных мужиков! Жиды и педерасты.
  Твердя эту мысль про себя, как заклинание, она по стеночке вышла на крыльцо и, вставив в губы сигарету, защёлкала пальцами по сторонам. Во вспыхнувшем огоньке зажигалки ей почудилось знакомое лицо младшего лейтенанта.
  - Идите спать, Вика, - произнёс он мягко.
  - Пойду, - ответила она, обвивая его за шею, - если ты меня проводишь, Антон Красков... Тут колени её подогнулись, и Антону ничего другого не оставалось, как, подхватив её на руки, пронести по коридору в пустующую комнату на первом этаже.
  
  Мария Чубак взглянула на часы и прислушалась. Три часа. Пора. Подхватив дорожную сумку, она прошла по утоптанной тропинке к серебристому "Лексусу", за рулём которого различалась массивная фигура Никифора Черных. На стоянке урчало моторами ещё около десятка престижных иномарок.
  - А где твоя гостья? - спросил Ник.
  - Оставь её, пускай проспится, - жёстко ответила Мария.
  - Как оставь? Но ведь здесь она...
  - А на хрена она там? Там таких сук своих, как говна за баней. Одна шлюшка Хилтонша чего стоит. Заводи, я сказала! В Тулу со своим самоваром не ездят. Пускай охладится.
  - Слушай, Маш, нам ведь за неё, если что, бошки пооткручивают.
  -Успокойся, Ник. Сейчас никому не до неё. Слушай, в демократах ты быстрее соображал. Ты понимаешь, что всё! Уже началось!
  - А если не началось? А если это проверочка на вшивость? - глаза его стали, как у размороженного судака.
  - Ну, вернись за ней! Я сразу заметила, что она тебе нравится. Только ждать тебя никто не станет. Эх ты, губер!
  Никифор втянул голову в плечи и стал похож на большой мешок, набитый под завязку чем-то рыхлым.
  
  
  ГЛАВА 7
  
  Судьба (или, вернее, Провидение)
  Примчало нашу барку, для которой
  Мы сами не могли назначить порт -
  В прекрасную, достойнейшую гавань!
  
  Флетчер
  
  
  Изяслав Ильич Сырков завтракал в своём огромном кабинете, тщательно прожёвывая диетические хлебцы и запивая их обычным кефиром - от нервов вновь взыграла застарелая язва. На него искоса, с некоторой брезгливостью поглядывала через стол дама весьма примечательной наружности. Чёрные, подстриженные в каре волосы контрастировали с выпуклыми, очень светлыми глазами, тонкие губы выпускали ему чуть ли не в лицо дым короткой сигареты - "Житан капораль" без фильтра. Женщине было на вид чуть за тридцать, и во всём её точёном облике проглядывало что-то неприкрыто хищное, чтобы не сказать порочное.
  - Шеф, к вам опять рвётся этот Максим Стечкин, - доложил, возникая на пороге, секретарь.
  - Стечкин, который Коган? Гнать в шею, - процедила сквозь зубы женщина.
  - Погоди, Агнесса, - поднял на неё от тарелки голову Изя. - Сейчас начались такие дела, что любая блоха не плоха, лишь бы прыгала. А этот Стечкин - тип шустрый, хоть и дурак. Пусть зайдёт. У него три минуты.
  На пороге возник брюнет с крупной мускулатурой под свитером.
  - Изяслав Ильич! Это колоссальный проект. Он изменит будущее России, мы сделаем такой рывок...
  - Опять инновационные технологии? - демонстративно поморщился Сырков, не предлагая гостю присесть. - Скажи мне, Макс, честно. Как патриот патриоту. Тебе денег хочется? Или, может быть, власти? Впрочем, это на данный момент одно и то же.
  - Эти бумаги ко мне совершенно случайно попали! Новый, неиссякаемый источник энергии! Если сейчас проинвестировать разработки, создать институт...
  - А тебя назначить топ-менеджером проекта, - иронически хмыкнула Агнесса.
  - Слушайте, дамочка! Я не с вами вообще разговариваю,- задохнулся возмущением патриот. - Привыкли всех мерять по себе...
  Дама, ни слова не говоря, взяла со стола тарелку остывающей овсянки и коротким, каким-то цирковым движением пустила её в Стечкина. Снаряд преодолел, вращаясь в горизонтальной плоскости, разделявшее их пространство, и ударил ребром в солнечное сплетение патриота, отчего тот ухнул и осел на ковёр. Зависла минута молчания, Изя не донёс до рта кефир, а Максим Стечкин какими-то суматошными движениями принялся счищать с себя липкую кашу с таким бессмысленным лицом, словно это были уже его выпущенные внутренности.
  - Инновационные технологии, - чуть ухмыльнувшись, констатировала "дама пик". - Летающая тарелка.
  - Поднимись, Максим. И больше никогда не обижай незнакомых женщин, - первым пришёл в себя Сырков. Он был слишком хорошо знаком с фокусами своей подруги. Могло быть и хуже. - Почистишься в приёмной. А теперь послушай меня. Ты ведь патриот своей страны?
  Стечкин кивнул и, поглядев на свои руки, обречённо вытер их о штаны.
  - Вот я и предлагаю тебе поработать рука об руку с твоими единомышленниками. Тебе знакомо молодёжное движение "Антикор"?
  - Бывший Союз имени Ильи Муромца? Вы ж их вроде запретили.
  - Мы подумали, что запрещать патриотов - это только злить их и плодить новых. Расстрелять мы их пока не можем, высылать некуда - да они и не поедут. Начнут, не дай бог, партизанщину... В общем, задача такая. Тебя там уважают, как публициста. Внедрись в их верхушку. Если получится - возглавь. Весь мой ресурс к твоим услугам.
  - И дальше что? Гнуть их под Кремль? Они ж патриоты, а не идиоты. Вылечу на пинках!
  - Грубо, Макс, - поморщился Изя. - Наоборот, нам на руку их активность. Пусть громят палатки азеров. Бьют чернорабочих. Хохлам можно задать перцу, грузинам. Цыганам, наконец. Лишь бы не трогали нас. Ты меня понял? Нам сейчас очень трудно, мы делаем для страны всё, что можем. Предстоят тяжёлые времена. Времена перемен. Времена, когда пешки получают шанс стать ферзями.- Изя многозначительно помолчал. - Ну как, о-кей?
  Макс молча кивнул и был отпущен вялым мановением сановной руки. Получив пропуск, сел в свой джип и поехал - отмываться.
  - Коган-разрушитель! - пустила ему вслед Агнесса.
  Изя поморщился.
  Отношения их имели долгую, тягучую предысторию, с конца девяностых. Сырков, тогда ещё перспективный майор московской госбезопасности, вёл дело "банды четырёх" - таинственных отморозков, грабивших ювелирные магазины с беспрецедентной даже для того злого времени жестокостью. Убивали всех свидетелей - притом, используя каждый раз новые способы. Помимо традиционных стволов, в ход шли и кистени, и метательные стилеты, и чуть ли не самурайские мечи - один ювелир был буквально разрублен до пупа.
  Когда банду взяли малой кровью на сбыте - главарь был застрелен Сырковым лично - выяснилось, что его родная сестра и по совместительству любовница - та самая "дама пик", что устраивала по ночам в центре на красном джипе "Ранглер" сафари на зазевавшихся пешеходов. На ней было девять жертв только по фактам бессмысленной ночной охоты. Потрясённый майор спешно отправил двоих её подельников - бывших студентов циркового училища - в прессхату, где их забили на смерть возмущённые воры. А с Агнессой у него в процессе допросов сложилась странная связь сродни наркотической зависимости. Её ледяные глаза из-под чёлки затягивали его в такие метафизические бездны вседозволенности, что майор уже через две недели стал её послушной идейной марионеткой и сексуальным рабом.
  Пользуясь вакханалией, царившей в силовых органах, Сыркову удалось изъять из лубянских подвалов все документы следствия, а следом и саму Агнессу, и поселить её в уютной квартирке в Замоскворечье с видом на Третьяковку. Сырков давно уволился из органов, карьера его сделала - не благодаря ли во многом Нессиным урокам? - реактивный рывок на самую верхнюю точку властной орбиты. Но ледяные глаза из-под чёлки по-прежнему не отпускали, и Изе порой казалось, что скоро она, подобно самке паука, высосет его до сухого трупика. Несси была ненасытна. Кроме того, чем выше он взлетал, тем более шатко себя чувствовал, и как знать - могли ведь враги и докопаться до её тёмного прошлого. Тогда - он представил себя, корчащимся под мутным драконовским взглядом Полковника... Вспомнилась детская считалочка: "Как верёвка оборвётся, так и жид перевернётся." Нет, с Агнессой определённо пора было кончать... Двусмысленность данного выражения вызвала у него привычное шевеление в штанах, и она, мигом почувствовав этот флюид, подсела ближе, готовясь приступить к привычному сладкому истязанию. Опять эти прозрачные глаза рядом, о! Эти длинные сильные пальцы без маникюра...
  Но, к счастью, раздался тихий стук в дверь, и референт доложил:
  - Шеф, тут двое по солнцевскому делу. С грузом.
  - Впусти! - вскочил со стула Изя, предвкушая встречу с жертвой. Для участия в последнем интервью Вики Солнцевой, собственно, Агнесса и была приглашена с утра. Никто лучше её не умел ломать людскую гордыню...
  Быков и Сорокин зашли, ведя под локти длинноногую девушку с камуфляжным мешком на голове. Изя, как кот, крадучись подошёл и двумя руками, улыбаясь, поднял с лица несчастной жертвы мешок. Потом он с минуту молчал, тупо упёршись взглядом в бланш под глазом девушки. Лариска улыбнулась ему одной из самых сладких своих наработочек. Недоумённо хмыкнула Агнесса. Потом Изя заорал что-то нечленораздельное, брызжа слюной и хлеща наотмашь Быкова камуфляжным мешком по лицу.
  - Вы! Что? Мне? Привезли? - слышалось сквозь непечатный рёв. Но...поддаваться долго эмоциям он не умел. Или так на него подействовала невинно-призывная улыбочка, не сходившая с кошачьего личика нежданной гостьи. Как бы то ни было, но через минуту Изяслав Ильич уже совершенно спокойным голосом отправил двоих остолопов в приёмную писать подробный отчёт, а Агнессе поручил опросить их дополнительно.
  - За Солнцевой придётся ехать тебе. Больше в этом гадюшнике доверять некому. Там на месте есть наши люди, свяжешься с ними, - если что, помогут. Они немного странные, зато полностью подконтрольны. Вот, возьми для ознакомления, - он протянул нахмурившейся Агнессе флешку.
  - Опять какие-нибудь сектанты? - скривила она тонкие губы.
  - Всероссийское общество святых, - кивнул, тонко улыбаясь, Изя. - Спросишь там отца Пёдора. Свой человек, по уши в дерьме.
  Когда Агнесса вышла с прямой спиной, он взял не перестававшую призывно улыбаться Лариску за руку и представился:
  - Изяслав. А с кем имею честь?
  Она, потупившись, сделала книксен, чтоб было как в исторических фильмах:
  - Ларсик...То есть, простите, Лариса Романовская...
  Сырков ощутил чуть заметное пожатие тёплой влажной ладошки и аромат сутки не мытого юного цветения - и вдруг его накрыл неожиданный прилив нежности к этому маленькому, беззащитному существу, по ошибке выдернутому из привычной маленькой ячейки жизни злой волей государственной необходимости - его волей. Порой он бывал и не по делу сентиментален.
  - Не бойтесь никого, Лариса. Вы отныне под моей защитой. Идёмте, я покажу вам своё скромное собрание орхидей. Кстати, второе в Европе. Там, в оранжерее, думаю, найдётся и чем перекусить с дороги.
  
  
  
  
  ГЛАВА 8
  
  Светил ли сквозь туман и дым
  Нам лик Господний с вышины?
  И был ли здесь Ерусалим
  Меж тёмных фабрик Сатаны?
  
  Мильтон
  
  Прошлая бурная ночь для Гочи Махача началась в том же райотделе, откуда часом раньше была увезена на спецдачу Вика Солнцева. Наряд подобрал его, ползающего вокруг детского грибка, дежурный опознал, и, хотя наркоты при нём найдено не было, но всё говорило за то, чтобы поместить субчика в ту же клетку, где уже отдыхал в обгаженных штанах Серёга. Утром оба очнулись не вполне свежими, менты отчего-то кипешились и не обращали на задержанных никакого внимания. Махач, морщась от вони, быстро и деловито насовал Серёге в рыло, чтобы понимал, кто в хате главный, а после от скуки разговорился с осознавшим сокамерником. В конце концов, по понятиям его нельзя было считать опущенным. Готовый выслужиться, Серый рассказал ему про Вику, всячески приукрасив свою героическую роль в событиях. Так что теперь Махач знал, где её искать. Везуха. Пакет с её документами менты кинули в ящик, не разглядывая - им, похоже, всем было не до того. Гоче по роду деятельности частенько приходилось коротать время в заведениях такого рода, и он чувствовал - на этот раз что-то не так. Никого не допрашивали, не выпускали и не кормили. Ближе к полудню пробежал с выпученными глазами Медведяев, поговорил из своего кабинета по телефону около часа, после чего замахнул с дежурным по стакану водки и собрал всех сотрудников у себя. Пока они совещались, ввалился окровавленный патруль. Спирт был применён к пострадавшим как наружно, так и вовнутрь, но из подслушанных обрывков их разговоров Гоча так ничего и не понял. Одно было ясно - менты напуганы и злы. К вечеру в отделении стало холодно. Менты включили все электрообогреватели, и тут вырубился свет.
  - Попытайло, открывай оружейку! - раздался в полумраке резервного освещения показавшийся почему-то страшным голос Медведяева. - Всё разбираем, до последнего рожка! Шокеры, браслеты - всё!
  Раздался лязг оружия. Гоче отчего-то резко расхотелось подавать голос, чтобы напомнить о себе. Нагруженные оружием менты затопотали к выходу.
  - Товарищ подполковник, а с задержанными что?
  - Выкинь их к чёртовой матери. А то ещё вымерзнут, - проявил гуманизм Медведяев.
  Лязгнули засовы, дежурный, не глядя, сунул Махачу в руки пакет с вещами и Викиными документами, - и вот первый глоток морозного воздуха ожёг его лёгкие. В воздухе не пахло, как обычно в эти дни, ни ёлками, ни мандаринами. Пахло гарью и чем-то ещё - Гоча для себя определил это, как запах опасности. Опасностью была, как губка водой, пропитана вся его тридцатитрёхлетняя жизнь. Но здесь было что-то иное, неведомое, отчего по хребту под дублёнкой забегал мерзкий холодок. Окна в домах не горели, машины мчались мимо, не останавливаясь, и Гоча решил идти домой пешком. Крюк не близкий. Только перейдя через мост, ему удалось томознуть армейский ЗИЛок с тентом.
  - Слышь, брат, это что - война началась? - спросил он хмурого сержантика-водилу, сунув ему стольник.
  - Мне не докладывали, - отозвался белобрысый сверхсрочник, объезжая по встречке скопившуюся пробку легковушек.
  - Ментов не боишься?
  - Попрятались менты, - отозвался водитель. - Слились. Их сейчас днём с огнём нету.
  Известие это показалось бы Махачу в любое другое время приятным. Но тут отчего-то вспомнились тараканы, исчезнувшие разом как один из их с Лариской квартиры примерно с месяц назад без объяснения причин. Поначалу тогда они тоже радовались, но потом Лариска вспомнила, что тараканы в доме - к счастью, и начала хныкать. Лариска... Ларсик... Что-то ты мне напоёшь насчёт вчерашнего? Да дома ли она вообще? Может, с концами отвалила, тварь, с этими крутышками. Билять, порву. Вот и доехали.
  - Останови здесь! - Махач обошёл свой дом с торца и осторожно заглянул во двор. В лунно-снежном сумраке вырисовывался силуэт незнакомого джипа под мёртвыми окнами. Света по-прежнему не было, и темнота стояла зловещая, средневековая. Неожиданно Махач закрыл по зоновской привычке затылок ладонями и рухнул в снег. Что такое? Свет - обычное электрическое освещение на столбах и в окнах домов - вспыхнул разом, и это было настолько неожиданно, как будто влупили все прожектора на вышках, как оно бывает при побеге. Одно окно на втором этаже, правда, тут же потухло. Махач глянул ещё раз - так и есть. Это было его окно. Крадучись, обогнул дом. Все три окна тёмные, неживые. Лариска так поступить не могла. Насидеться в страшной темноте Бог весть сколько, а когда дали свет - тут же его вырубить. Нет. В квартире не Лариска. Как минимум, не одна Лариска. Повторять вчерашний опыт разборок Гоче не улыбалось. Он развернулся и зашагал обратно к трассе. В животе алчно урчало - сутки уже без еды. Надо было срочно искать вписку на ночь. Имелась в округе пара шалав на примете - но к ним без бухла нечего даже рыпаться. А все винные точки в такое время, понятно, закрыты. Оставался Икона. К Иконе идти не хотелось - подонок и стукач. Но других вариантов ночлега у Гочи не было.
  Икона - в миру Генка Иконников - занимал большой чёрный двухэтажный барак с печным отоплением в самом начале улицы Павла Морозова. Жильцов оттуда давно расселили, и помещения частью были задействованы Иконой под производство, а частью, если можно так выразиться, под потребление. Икона гнал спирт. У него имелось четыре "миниспиртзавода" бренда местной оборонной промышленности, выдававшие продукт из зерновой браги - для VIP-пользователей. И ещё один мега-агрегат сборки деда Буржуя, перерабатывавший в заветный этанол методом какой-то непростой возгонки любую органику - начиная от опилок, и заканчивая сами понимаете чем. Обслуживало Иконино хозяйство несколько неопределённого пола и возраста бомжей, здесь же и ночевавших. Трое-четверо собирали по округе органику, один обслуживал агрегат - именовавшийся "Асыпушкин", по принципу "наше всё", - и осуществлял разлив, а один - самый вдумчивый - клеил акцизные марки. Духан стоял на три квартала. Осуществлять подобного рода деятельность Икона мог по одной простой причине - он был стукач-многостаночник. Работал на три конторы сразу - Октябрьский РОВД, ОБЭП и наркоконтроль. При этом аккуратно отчислял в общак, и перед каждым визитом к ментам имел консультацию с самим Бармалеем. Такая взаимовыгодная форма сосуществования устраивала всех, кроме самого Иконы - по мере того, как он спивался, в нём всё выпуклее проступали черты бунтаря-философа с метафизическим душком.
  Гоча прошёл ближе к печке и уселся на придвинутый кем-то табурет. Вся кодла синяков, как воины какого-нибудь шотландского клана, расположилась в вольном порядке вокруг своего предводителя, внимая его речам.
  - Азохенвей, Махач! - приветствовал Икона гостя.
  - Сам такой, - не нашёлся, что ответить Гоча. - Скажи лучше, что в городе творится? Я только с крытой вышел, ваще не в теме. У вас что, в натуре, война?
  - Летит рогатая звезда, - провозгласил Икона, проглатывая маринованный груздь. - Звезда Моисея. Праведные спасутся, а оставшиеся отсосут.
  - Конкретнее можешь? По списку. Менты тихарятся, такого здесь ещё не было. У нас на Кавказе было, когда пиндосы власть меняли.
  - Кушай жаркое, Махач, и пей спирт. Ментам сегодня вломили реально. А завтра всем князьям мира сего придёт карачун-бабай. Или я не Икона! Летит звезда Полынь, и будет им горько.
  - Горько! - вскричал из кучи тряпья какой-то восторженный последователь, и двое золотарей неопределённого пола начали целоваться взасос, поднимая вонь. Тут свет мигнул и погас. Икона, явно готовый к такому варианту, запалил керосинку.
  - Блаженны нищие духом, - указал он Махачу на своих подопечных, - ибо спасутся. А возгордившиеся в каменных башнях станут кормом для псов. Кстати, отведай жаркого из русского спаниеля. Три часа, как освежевал. Лично.
   Гоча ткнул вилкой в сковороду. Оказалось недурно. Впрочем, на зоне доводилось в хороший день отведать собачатины - говорили даже, от тубика излечивает. Он не брезговал. Навернул под очищенную "буржуйку" пару паек, прежде, чем снова осторожно спросить:
  - Икона! Ты типа всё знаешь. Это что - реально типа конец света?
  - Махач, Махач... Да конец света уже наступил - вот он, - Икона ткнул грязным перстом в мёртвую электролампочку. - А завтра, максимум послезавтра, будет конец газа. Отоплению центральному, чтобы вылететь полностью, нужно при такой температуре сутки. Просчитано. Это называется системный кризис. Так что пей спирт и закусывай русским спаниелем. Ещё как бы не пришлось завтра хавать холодец из христианских младенцев...
  Гоче захотелось вскочить и ударить с правой в эту расплывающуюся перед глазами сальную рожу премудрого барыги. Но в глубине души он не находил разумной аргументации - по ходу, и впрямь на город наступал карачун. Да тут ещё в Ларискиной квартире какие-то бесы засели. Всё к одному - без старших не разобраться. Вековая традиция гор и личный опыт урки слились в его сознании воедино.
  - Слышь, Икона? А Бармалей что?
  - Бармалей с бойцами сегодня занял Успенский монастырь. Заявляется к Варсонофию с базукой - прикинь! И говорит: "Колокольню тебе, типа, я строил?" Тот ему давай гнать шнягу: "Типа, ты не мне строил, а Богу, а я ваще типа инок, и не от мира сего..." Ну, Бармалей ему и ляпни: " Мы, в натуре, не к тебе, а к Богу спасаться пришли. Колокольня - моя. Братве - по понятиям - братский корпус. Монахам своим скажи, чтоб уплотнились. С меня - харчи и оборона."
  - И что попы?
  - Что, что? Колючку тянут вокруг обители. Бармалей-то прав, одним им не выстоять. На продбазах чёрные засели, менты не сегодня-завтра из нор повылазят...
  Под эти разговоры Гоча незаметно погрузился в полудрёму, сквозь которую ему слышались то хоры ехидных ангелов, то металлический скрежет перекатываемых по сходням в ад грехов. Утром Икона информировал:
  - Буржуй ночью приезжал на танке. Двести литров чистого ему закачал. Давай, кушай, брат. Куда пойдёшь теперь?
  - Икона, даю золотые часы, - Гоча показал запястье с ворованным "роллексом". Зайдёшь в Ларискину хату, просто проверишь, чисто ли. Если чужие - спросишь меня, типа ты лох.
  - Не завалят меня за часики-то?
  - Не ссы, я на подхвате. Просто провериться хочу.
  Они быстро пересекли трассу и, зайдя в подъезд, поднялись на площадку второго этажа.
  Когда на звонок Иконы никто не ответил, Гоча открыл своим ключом и кинулся к нычке. Всё вроде на месте. Деньги, брюлики, счастливая заряженная колода. Отмычки. Ксивы на разные случаи...
  - Махач, это что? - голос Иконы был напряжён. Гоча глянул на журнальный столик. Поверх раскрытого июльского номера "Пентхауза" с постером Вики Солнцевой была небрежно кинута карта - дама пик. А из левой груди глянцевой Вики торчал воткнутый в столешницу наискось короткий крестообразный стилет.
  
  
  ГЛАВА 9
  
  И какая нам забота,
  Если у межи
  Целовался с кем-то кто-то
  Вечером во ржи!
  
  Бёрнс
  
  Можно было, конечно, долететь самолётом за пару часов - но агент Несси хорошо изучила повадки своей жертвы. Торопиться некуда. Эта тварь Вика Солнцева проснётся, по обыкновению, к обеду. Тупая, избалованная с детства овца. Пока похмеляется, разговляется и строит глазки мужикам - глядишь, стемнеет. А там ещё на сутки дежур-лямур с каким-нибудь молодцем из местных... Короче, Агнесса решила путешествовать к месту назначения своим излюбленным способом. На ней было длинное чёрное пальто и сапоги-чулки на невысокой платформе с протектором. Компактная дорожная сумка через плечо - много ли надо в наше время путешествующей по своим надобностям леди. Когда подходящий КамАЗ вырулил с развязки, она небрежно выдвинула стройную ножку в сетчатом чулке - и шеф, как по команде, причалил к обочине. Сговорились до Владимира - с комплексным обслуживанием. По дороге небрежно болтали о пустяках - Несси тёрлась о ногу водителя сетчатым бедром и, закатывая глаза, хохотала, пока он, наконец, не вывернул на широкую обочину.
  - Ну, всё, завела ты меня! - шеф начал, кряхтя, расстёгивать ширинку. Её пальчики скользнули внутрь, якобы на помощь, - и, нащупав то, что искала, Несси сжала водительское самоудостоверение в кулак и рванула на себя с вывертом. Рёв огласил пустынную трассу. Капроновая удавка была тут же накинута на шею, и водила принялся, как это у них водится, синеть и биться в её умелых руках. Лёгкий тычок сложенных лодочкой пальцев под кадык - и кавалер обмяк. Нет, брат, шалишь. Договаривались на обслуживание по-полной! Захлестнув скользящей петлёй руки любовничка за спиной, она притянула их к связанным ногам и зафиксировала тело в удобной позиции. После чего уселась верхом и истязала хрипящего с выпученными глазами дальнобойщика минут сорок, напоследок несколько раз обильно оросив своим соком его вздувшееся лицо и бороду. Отдыхая, выкурила взатяг сигаретку "Житан-капораль" и зачинарила о его бледный живот.
  - Ну, прощай, пузырёк. Было приятно, - прихватив за ворот, Агнесса выпнула связанного мужика из кабины в глубокий сугроб. - Прости, мне уже пора ехать.
  После КамАЗа на въезде во Владимир подвернулся неожиданно роскошный мотоцикл "Хонда", с владельцем которого Агнесса тоже слегка похулиганила. А на трёхсотом километре от цели маршрута повалил снег и стало быстро темнеть. Пришлось пересаживаться на серебристый внедорожник "Судзуки", бывший владелец которого, кажется, имел какое-то отношение к недвижимости. Тут ей уже наскучили романтические бредни, и Несси, ласково прихватив левой рукой из-за спины за жирный подбородок любителя клубнички, правой просто и тупо скрутила ему башку. После чего недвижимость восторжествововала для него во веки веков. Весной найдут. А время поджимало... Агнессу удивлял поток машин, по преимуществу престижных марок, мчавшихся навстречу ей - на запад. Что за паломничество в рождественские каникулы? А за сто километров до города К. трасса и её окрестности вдруг погрузились в полную тьму. Вот и пригородный посёлок Коминтерн. Агнесса глянула на дисплей навигатора. Дом 117/3. Йес!
  Въехав во двор Махачева дома, она зашла в подъезд через разблокированный домофон и укрепила на лоб фонарик. Замок сдался через полторы минуты. Учитывая темноту, нормально. Спальня. Тумбочка. А вот и мобила в брюликах - судя по всему, та самая. Чёрт, нет связи - Агнесса со злостью захлопнула дорогую раскладушку - и тут в комнате зажёгся свет. Этого только не хватало! Говна пирог! Она метнулась к выключателю. И тут телефон запел... Есть контакт. Так - смотрим последние СМСочки:
  "Вика, атас. Полкан брызжет. Отдай ты им это дупло. Целую. Доярский."
  "Вика, с Рождеством. Мы скоро вернёмся, не сердись. Черных."
  "Викусь, а правда, что на холоде сучки чаще кончают? Мария."
  "Вика, я и весь наш девятый "Б" влюблены в вас. А я немножко ревную. Ксюша."
  "Гоча я полюбила другово мущину. Живём в Кремле. Прощай неудачник. Целую. Твоя Ларсик."
  Ознакомившись с последним текстом, Агнесса хмыкнула. Она всегда подозревала в Изяславе дурной вкус. Но чтобы настолько? И когда успела, срамная гадина! Несси задержала дыхание на вдохе - и ощутила мысленно, всеми чакрами, как она несётся назад, врывается в спальню и начинает ломать эти бледные тонкие пальчики мелкой поганки с неумело накрашенными лепесточками ногтей - сустав за суставом. Да! И напоследок не забыть бы насадить её на швабру - счастливого полёта, мандавошь! Или мы уже и не ведьмы?!
  
  Вика вертелась под несколькими пледами, но угреться по-хорошему не получалось - холодок заползал то снизу, то сбоку. И солнце било сквозь занавеску почти что по-весеннему. "Антон!" - облик мужественного милиционера всплыл из подсознания, и Вика тихонько ощупала себя под одеялом. Нет, ничего вчера не было. Она уснула как была, в одежде. Ну и хорошо, что не по пьянке. День впереди. Вика потянулась с хрустом и почувствовала, как тело наливается дневной бодростью. Поспать она любила - что есть, то есть. Уже дело, наверное, к полудню...Где бы тут ещё умыться?
  Вода из рукомойника не текла. Вика заглянула под крышку - поверхность воды была подёрнута ломким ледком. Что за папандоз? И где вообще все?
  - Вика? - она заставила себя оглянуться медленно на такой желанный голос. Красков в бушлате стоял сзади с ковшиком и её шубой, перекинутой через руку.
  - Давайте, я вам полью. И быстро в шубу.
  - Антон... - она наскоро умылась и занырнула в норковые рукава. - Спасибо, Антон. А что вообще происходит? И где все?
  - Не знаю. Кажется, сбежали, - по его серьёзному тону Вика поняла, что парень, вроде, не шутит. Или хорошо держит роль.
  - Это что, у вас тут такие игры?
  - Да какие игры! Вика, я не знаю всех ваших раскладов, но у меня возникло впечатление, что происходит какая-то... хм... фигня. Во всех окрестностях, кроме нас с вами, никого нет. Куча следов отъехавших ночью машин. Отопление сдохло. Электричества нет. Мобильный не ловит. У вас есть какие-нибудь соображения?
  - Одно, - ответила Вика, - предлагаю позавтракать.
  - Камин в зале я уже растопил. Еды в кухне там на роту спецназа с лишком. Да, пожалуй. Война войной, а обед по расписанию. Проходите в зал, а я сейчас всё приготовлю.
  - Вот уж фигушки! - Вика устремилась в кухню, демонстративно оттерев его с дороги упругим бедром. Сама удивилась на себя - откуда прыть? Вроде, и кухарничать по жизни ненавидела, и парень-то далеко не из тех, перед которыми есть смысл выделываться... Все эти мысли не мешали ей, однако, скинув шубу и, засучив рукава блузки от Кардена, начать бойко раскладывать по тарелкам остатки вчерашнего пиршества. Когда стол был накрыт перед пылающим камином, Вика достала из холодильника початую бутылку рома "Баккарди" и два бокала.
  - Вам не показалось, Антон, что наше знакомство несёт ... ммм... несколько романтическую ноту, - спросила она, подавая ему бокал и лукаво заглядывая в глаза.
  - Знал бы того композитора, что сочиняет ...Ноты эти... Ноги б вырвал! - пробурчал Красков, выпивая.
  - Что, моё общество вам настолько омерзительно? - светским тоном осведомилась Вика.
  - Да нет, не знаю. Сидим вот с вами тут вдвоём - вроде, приятная девушка, толковая... Вы мне, если честно, - Антон покраснел, - даже понравились...
  - А что, имидж светской львицы вызывает в вас отторжение? Или вам не нравится моя программа "Двор-2" ?
  - Слушай, я, конечно, мент, но можно я сегодня хамить не буду? Давай лучше выпьем, - Антон плеснул ароматной жидкости в круглые бокалы.
  Вика, смешавшись, сделала большой глоток и закашлялась - попало не в то горло.
  -Ну, ну! - Красков, обняв королеву гламура за плечи, принялся деликатно, но увесисто хлопать её ладонью между лопаток, - Ну, не обижайся! Вик! Ну, я ж понимаю, что ты не сама это всё... Это кто-то у них там сочиняет... Ну их, насрать!
  Кашель у Вики в его сильных руках постепенно перешёл в истерические всхлипывания, вскоре разразившиеся бурным рыданием. Она сама не понимала, что с ней происходит и надо ли это делать сейчас, просто уткнулась лицом в его плечо и крепко-крепко обвила его шею руками. Чтобы больше не отпускать, хрена вам, суки, не дождётесь! Она принялась шептать ему в ухо какие-то глупости, одновременно покусывая мочку. Господи, какой дурак! Что он делает? Потом времени не стало...
  Когда время вернулось, они лежали с Антоном абсолютно голые на её шубе, обнявшись, на полу возле камина. Кажется, опять пили ром... И чай...
   Кажется, мужчина ходил куда-то с топором за дровами. А женщина, кажется, поддерживала в очаге огонь. И это было мудро и правильно. Первый раз в её жизни что-то было мудро и правильно...
  И был вечер.
  И было утро.
  
  

Оценка: 6.60*13  Ваша оценка:

Раздел редактора сайта.