Абдуллин Андрей Тимерьянович
Буржуйка главы 31-41

Lib.ru/Остросюжетная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Гнездовье Соловья-Разбойника, транссексуальный Таиланд и Московский кремль - поле битвы везде. Зло наступает - но герои тоже не лыком шиты!

  ГЛАВА 31
  
  Вяжи её скорее! Да покрепче!
  Не дай строптивой пленнице сбежать!
  
  Флетчер
  
  
  Откуда-то изнутри вспухшей головы донёсся стройный хор серебристых ангельских голосов:
  - Со-о-оловей мой, Со-о-оловей,
  Го-о-олосисты-ый Со-о-оловей!
  Вика попыталась разлепить веки - тщетно.
  " О-кей. Кажется, я в раю. Выходит, тварям вчера всё-таки удалось меня угондошить? Бля, это нехорошо... Про тоннель наврали. И маман в нимбе что-то не встречает ни хера. Как же мои-то без меня там - Антон, и этот...Ну, как его... Который мелкий, в животе..." Наконец, сознание вернулось к ней настолько, чтобы ощутить дикий сушняк. Жива, по ходу... Вика на полусогнутых проползла в ванную и долго пила из-под крана - пила, пока не вытошнило. После этого в голове слегка прояснилось. Она с отвращением глянула на своё осунувшееся лицо в зеркало - краше в гроб кладут - и, будто исподтишка, слегка выпятив живот, погладила. "Держись, слышишь, солнце! Держись. Сейчас мы нашего папку с тобой найдём..."
  За окном ещё едва занималась заря - громадный дом спал. Вика на цыпочках спустилась по лестнице на первый этаж. Босые ноги моментально заледенели - здесь не топили с лета. Она полуощупью пошла вдоль стенки, толкаясь по дороге во все двери. Лабиринт какой-то.
  - Антон! - звала то и дело шёпотом. Ответом была гулкая тишина. В конце коридора рука упёрлась в склизкую стену. Тупик? Нет, узкая лестница вела ещё ниже - в подвал. Оттуда потянуло удушливым звериным смрадом, и, всеми волосками кожи чувствуя опасность, Вика всё-таки занесла ногу над крутой ступенькой без перил...
  - Не ходи туда! Порвёт.
  Сначала Вике показалось, что и этот голос - только плод её воображения. Однако в следующую минуту она почувствовала, как чья-то маленькая, но крепкая ладошка сжала её запястье.
  - Кто там? - испуганно спросила она.
  - Медведь-людоед! Его трупами кормят...
  В подтверждение из подвала басовито рявкнуло, несколько раз отразившись эхом под сводами. Вика, прижав к себе Аньку, замерла в ужасе.
  - Антон...ещё жив, не знаешь? - дрожа, спросила она девочку.
  - Мент с Махачем в погребе под кухней. Отсюда не добраться, - Анюта, словно в укор Вике, сохраняла полное спокойствие. - Медведь меня пропустит, а тебя - вряд ли. Ты - трусиха, они это чувствуют. Возвращайся наверх, пока тебя не хватились.
  - А ты?
  - Я здесь буду. Вот, возьми - она протянула Вике берестяную свистульку.
  - Это ещё зачем?
  - Как только дедуля нарисуется - дуй во все щёки!
  - Дедуля? - Вика, трусливо озираясь, сунула подарок девочки в лифчик.
  - Иди!
  - Эге-гей! Солнцева! - раздался с верхнего этажа капризный окрик Соловья-разбойника. - Завтрак стынет!
  Вика, шлёпая босыми ногами, устремилась на зов:
  - Тут я, батюшка-барин! Какаю. Садитесь без меня кушать!
  После завтрака, за которым Соловей лично намазывал Вике бутерброды чёрной икрой в палец толщины и потчевал перцовкой из своих рук, королеву гламура провели в наскоро отделанный для неё будуар. Там она, предоставленная сама себе, растянувшись на мохнатом ковре из волчьей шкуры, принялась жадно щёлкать пультом полутораметрового телевизора. Тарелка ловила без помех - и через три минуты Вике стало от увиденного почти физически нехорошо. С чего бы? - На московских каналах мелькали всё одни и те же обрыдшие до тошноты ещё в прошлой жизни дегенеративные, животные лица со следами бесчисленных пороков и пластических операций. "Гламурная тусовка", они же "звёзды" - со всеми сотню раз пито-перепито - Вика вдруг поняла, что эти лица в этом ящике забаррикадировались плотно, и, что бы ни случилось там с ненужной им и далёкой Россией, - сами, своей волей никуда отсюда не уйдут - придётся выковыривать.
  - Господи! - её даже передёрнуло от омерзения. - Неужели я когда-то была среди них? Такой же, как они?
  - Отсоси! Хуже ты была! - ответил ей беззвучно тихий, но внятный голосок изнутри. - Этим хоть нужно семью кормить. А у тебя всё изначально было. Так что ты просто гнило понтовалась всю дорогу...
  Вика почувствовала, как глаза застилает жгучая пелена. Всё перемешалось в сознании.
  - Брехня! Не верь им, я не такая! Нехер меня кошмарить! Эти все, жиды и пидорасы...
  - Ладно! - отвечал голосок. - Я так, любя. Хочешь - поплачь. А вообще-то, слезам давно не верят. Только всё равно, ты у меня должна быть лучше всех, моя мамочка...Я ведь на тебя поставил...
  - Пиздёныш ты мелкий! Поставил он...
  Пробудилась она от того, что кто-то довольно увесисто хлопает по щекам.
  - Подъём! В укрытие!- Гегечкория, схватив Вику за руку, потащил её, полусонную, спотыкающуюся в незавязанных кроссовках, вниз по лестнице. Через минуту снаружи пророкотал крупнокалиберный пулемёт и захлебнулся в гулком взрыве. Пол под Викой ощутимо дрогнул. По коридору метались вчерашние бандиты - уже при оружии, с бледными, сосредоточенными от страха лицами.
  - Держать оборону! Всех выпорю! - раздался сквозь треск выстрелов истерический визг Соловья. - Кто на вышке?
  - Вышку снесло. Танки, ваше благородие! А-а-а! У-а-у! Бу-бумс!
  - Идём, Вика-джан, меня нэ бойся. Твой мужчина здэсь, вперёд пошёл! Подземным ходом. Меня слюшай - ми с ним обо всём договорились. - Вика на подгибающихся ногах следовала, увлекаемая за руку могучим абреком. Звуки битвы стихли где-то позади. Подземный ход заполнялся густым, удушливым дымом, выедавшим глаза. Через непродолжительное время прямо по курсу забрезжил свет. Грузин, подсадив её за ягодицы, вытолкнул сквозь какую-то щель на поверхность. Зимний закат уже умирал за соснами. Позади полыхало разбойное гнездовье Соловья, выстрелы становились всё реже. Вика вспомнила, как этот здоровяк подмигивал ей накануне - получается, неспроста. Тайный поклонник?
  - Где он?
  - Вах, калбатоно! Нэ у Пёдора - нэ обманут! - Гегечкория самодовольно раздвинул рукой заснеженный кустарник. - Вот он, твой возлюбленный! Вах!
  Вика, на секунду ослепнув от пожара, рухнула в объятия мужчины, обрисовавшегося в багровом зареве тёмным силуэтом. И тут почувствовала, как чужие - как-то неправильно нежные и властные руки принялись шарить по её телу.
  - Ты ...Антон? Что с тобой? Фу! Кто это?
  - Э, слюшай! - горячо зашептал ей на ухо Махач, - забудь, убили Антона, Вика-джан. Я твой мужчина. Я тебя спас. Два раза! Пошли, Лаврентий наш друг - он с нами. Пошли, да?
  Удар коленом в промежность был так силён, что незадачливый кавалер согнулся пополам и рухнул, матерно рыча и кусая снег. Вика добавила ему ногой в лицо - и на глазах у изумлённого абрека исчезла в дымном чёрном провале подземного хода.
  
  - Ну, дед, ты и дал! Что это было вообще? - Агнесса, всадив навскидку пулю в лоб стоящему на коленях безоружному бородачу, подошла к боевому вездеходу и уважительно похлопала по броне.
  - Много будешь знать - скоро состаришься! - Буржуй явно не был настроен на собеседование. - Внучки моей пока не вижу.
  - Вперёд! - Агнесса, поняв оплошность - соглашение надо выполнять - устремилась в горящий дом. За ней последовала группа захвата, вооружённая "калашами". Коковихин с гранатомётом на плече тяжёлыми шагами двигался в арьергарде. У него оставался последний выстрел - контрольный. За Гюзель Карловну - Виктории Солнцевой от благодарных поклонников пламенный привет.
  
  - Антон! - дым в узком проходе застилал глаза, и становилось уже нечем дышать. Вика споткнулась, ободрала коленку и дальше поползла на карачках - проход сужался.
  - Я здесь! - отозвалось эхом в подземных лабиринтах.
  - Антоша, ты живой?
  - Я связан и за решёткой. Вика, уходи! - прохрипело издали.
  - Я иду к тебе! Не молчи, скажи что-нибудь! - ей казалось, что она кричит, но это был шёпот, усиленный резонансом стен.
  - Вика! Уходи, задохнёшься.
  - Уйдём вместе, - она последним усилием вывалилась из узкого лаза в какую-то небольшую, но уже более просторную клеть. Скорчилась было от душившего кашля - и тут же почувствовала рывок кверху за волосы.
  - А вот и наша Викуся! - она на секунду зажмурилась от тошнотного дыхания дикого помещика.
  - Иди в жопу, барин. Не до тебя! - Вика попыталась пинаться и выкручиваться из захвата - да куда там. Соловей профессионально подмял её под себя и принялся шарить рукой - чем бы заткнуть рот строптивой. Нашёл на груди жертвы только какую-то берестяную фитюльку, ткнул ей, за неимением лучшего, в губы:
  - Соси соску, тварь! Счас свой кларнет достану...
  Вика, ни на что уже не надеясь, вспомнила девочку Анюту - и от отчаяния принялась дуть в маленькую берестяную дудочку. Звук оказался негромкий и на редкость мелодичный. За спиной у Соловья вдруг утробно рявкнуло, почти на инфразвуке - и тут же Вике в лицо брызнуло чем-то липким, солёным и горячим, а насильник обмяк и отвалился. Голова стукнулась о каменный пол - отдельно от тела. Она отёрла с лица сгустки крови и, надув щёки, начала что было сил дудеть в волшебный свисток. И произошло чудо - гигантский медведь встал на дыбы и, вывалив от усердия толстый язык, вдруг принялся неуклюже танцевать перед ней, переминаясь с лапы на лапу.
  - Цирк! - только и могла промолвить, появившись в проходе подземелья, Агнесса.
  
  
  
  ГЛАВА 32
  
  Одно мне хочется запечатлеть в мозгу вашем, и если вы извлечёте, вынесете и почерпнёте из нашего повествования только эту истину - основу всех истин, - вам и то надлежит считать себя счастливыми.
  
  Бальзак
  
  Платона пробудил яркий луч солнца, упавший ему на лицо сквозь пурпуровые занавески - и тут же вернулось ставшее привычным дивное ощущение нереальности всего с ним происходившего. Как будто, сидя за письменным столом, он незаметно для себя перешёл грань, отделяющую жизнь от вымысла - и, заблудившись в расходящихся тропках своей фантазии, потерял дорогу назад. Такое сплошь и рядом случалось с героями его причудливых рассказов - между тем, как сам автор их за кадром вёл скучно-размеренную жизнь рантье, столичного писателя-затворника, давно равнодушного к своей, подозрительно растущей и становящейся уже почти злокачественной, популярности... До тех пор, пока вихрь событий вдруг не подхватил его из излюбленного маленького кафе на Тверской - и вот теперь вышвырнул с парашютом где-то на краю обитаемой вселенной, даря чисто конкретным ответом на извечный вопрос рефлексирующей московской интеллигенции: "Есть ли жизнь за МКАДом?" Жизнь, как выяснилось, была. Но какая!
   После неудачного приземления болела вывихнутая лодыжка. Хотелось кофе. Левин оглядел комнату - соседняя койка, на которой ночевал руководитель экспедиции Макс Стечкин, была уже аккуратно заправлена. Стены пустого помещения оказались, наподобие граффити, расписаны таинственными символами, в коих сквозь робкие древнешумерские ассоциации проглядывало нечто вполне зримо неприличное. Так, над кроватью Макса, напротив входа, красовалась грубо намалёванная в человеческий рост фигура, объединившая в себе гипертрофированные мужские и женские половые признаки. Туловище гермафродита, вместо лица, венчала щекастая морда хомяка, выражением напоминающая отчасти товарища Ким-Чен-Ира - вероятно, некоей застывшей изнутри хитроватой важностью. Звериное рыльце, в свою очередь, увенчивала папская тиара.
  Надпись на тиаре гласила: "Wombat uеber Аlles!" А внизу, под троном чудища, расплывалась подозрительно тёмная лужа, в коей барахтались бесславно гибнущие человечки. Картина в целом являла собой довольно-таки похабное зрелище.
   Платон, словно стесняясь безмолвного соглядатая, быстро оделся. Из-за окна нёсся многоголосый шум, напоминающий гуденье роя мух над помойным баком, но октавой пониже. Он отдёрнул занавеску. Плац перед зданием, бывший некогда, судя по баскетбольным кольцам на щитах, спортплощадкой, мелькал странно кишащими, как в калейдоскопе, гротескными фигурами, разглядеть которые он уже не успел - дверь в комнату отворилась.
  - Святый отче воскресе! - поставив на стол серебряный поднос, вошедшая девушка рухнула на колени перед срамным изображением на стене и привычно отбила лбом троекратный увесистый поклон. На ней была полупрозрачная серебристая туника, вполне обрисовывавшая соблазнительные формы.
  - Причастись, странник, тела Отца предвечного! - она указала ему радушным жестом на поднос. - Ибо для тебя настал день великого говения.
  Платон недоверчиво глянул в указанном направлении, поморщился и вновь перевёл взгляд на девушку. Её наивно-восторженное личико, несколько попорченное грубоватым гримом, обратилось на него в ожидании.
  - Я прибыл издалека, и, боюсь, незнаком с таинствами вашей святой обители, моя прекрасная сестра. Что это? - он ткнул пальцем в коричневый крендель на подносе, ни форма, ни запах которого не оставляли никаких сомнений в его чисто человеческом происхождении.
  - Это святые дары! - умильно отозвалась святая Катрина. - Заутреня отца Пёдора.
  - Однако...
  - Не сомневайся, брат Платон, - порывисто вскочив и обняв литератора, горячо зашептала ему в ухо святая. - Это я умолила за тебя Предвечного, я знаю, что ты избранный, и один из всех достоин причаститься святого говения. В прошлой жизни я читала твои рассказы - ты был первым, кто подвигнул меня на путь. И я тебя не забыла. Хотя сейчас нам нельзя читать, - тихонько вздохнула она.
  "Тяжёлый случай", - подумал Платон, гладя по волосам прильнувшую к нему святую Катрину. При этом явственно ощутил напряжение в своих камуфляжных штанах и - в ответ - животный магнетизм юного тела под туникой. "Будь что будет!" - решил писатель, импровизированным туром вальса увлекая святую на по-солдатски аккуратно застеленную Максову койку. То, что скандально обнаружилось под серебристым одеянием святой Катрины в процессе знакомства, уже не только не охладило его пыл, но, пожалуй, даже сильнее распалило - П.Е.Левин, богатый воображением, любил всё причудливое.
  "Однако не до такой же степени!" - отвалившись от новой возлюбленной, Платон брезгливо повёл носом в сторону воняющего с подноса святого говения отца Пёдора. Коллега по издательству "Эксчмо" В.Сорокович, по всей видимости, был бы в восторге...Однако! Как бы увильнуть от навязанного избранничества, не обидев это удивительное существо? Тем более, что за святотатство здесь, похоже, можно и огрести ...- он нежно провёл гребёнкой раздвинутых пальцев в пышных волосах святой Катрины, тем временем благоговейно покрывавшей лёгкими поцелуями его безволосую грудь и живот.
  - Нет, не могу! - воскликнул Левин, театрально сбросив босые ноги на пол и, пряча лицо в ладонях, трагически зашлёпал по комнате.
  - Что такое? - обоеполая девка нервно облизнула размазанные губы.
  - Только с тобой, только здесь и сейчас я прозрел величие доктрины! - лукавый любовник рухнул над ложем страсти на колени и приник почтительным поцелуем к пальчикам маленьких стоп в облезшем педикюре. - Я не достоин причаститься благоуханных даров отца нашего Пёдора, по крайней мере, пока. Ты могла бы упаковать мне это...хм...говение в дорогу? Есть тут вакуумная плёнка?
  Катрина глянула на него искоса недоумённо, но Платона уже несло.
  - Я иду на великий подвиг, и если выживу - то приму благое причастие в конце страшного пути - и приму его лишь с твоим именем на устах, моя пресвятая дева! " Имя, кажется, не успел спросить."
  - Ну, если с моим именем...- кокетливо оправив сбившуюся тунику, Катрина принялась с важным видом паковать святые дары Предвечного в целлофан. Только почувствовав, что опасность миновала, и брезгливо спрятав надёжно упакованное говение в дальний карман рюкзака, Платон расслабился, обтёр на всякий случай пальцы о штаны и, усадив святую Катрину к себе на колени, принялся за расспросы, в результате коих постепенно стала вырисовываться следующая не весьма приглядная картина.
  ...Был верхний мир, и он с самого начала был так себе. Одна девка там попыталась сорвать яблоко на счастье, но яблоко выскользнуло из рук и стало падать на землю. Ньютон, местный сумасшедший, не смог его сразу поймать, потому что другой сумасшедший - Лобачевский через свои связи уже нагадил в правительстве. Пока разбирались, плод неожиданно отпружинил от земли и с весёлым смехом исчез в небесах.
  Все тут же друг друга невзлюбили, начали ссориться и вожделеть.
  И мир, как ни следил за ним Всевышний смотрящий, стал делаться с каждым столетьем всё омерзительней. Смотрящий, которого древние Боги назначили наблюдать здесь, как штрафника, периодически свирепел - и насылал на не угодившие народы то чуму, то лжеучения, в результате коих люди от отчаяния принимались изобретать пароходы, самодвижущиеся народные повозки, и прочие посудомоечные машины. Молясь которым, по их слухам, реально можно было то ли отсрочить, то ли как-то нейтрализовать бабушку-Смерть.
   Смотрящие, по ходу, менялись - представление же продолжалось, невзирая на властные судороги земных папиков.
  Пока дух Земли не устал от блошиного шоу этих неугомонных паразитов. Тут-то он и отправил к людям святого Вомбата с предупреждением. Но люди не вняли, и рукою ведьмы жестоко размазали предтечу по стенке. Тогда проявился в мире сам предвечный Спасатель - отец Пёдор, единый в тринадцати отвергнутых ликах. Благость его была столь велика, что, соединив мужское и женское в себе и присных, отец наш из мертвых воскресе, смертию смерть поправ. И лишь те, кто добровольно примет святое преполовение, получат в дар жизнь вечную... Всем этим экстремальным бредом, начинённом обрывками древних мистических культов (дань госпоже Скандалли с её Орденом) о. Пёдор, по-видимому, вполне успешно засирал разжиженные от наркоты мозги своей малограмотной паствы.
  - Левин! Нас зовут!- Маргоша, похожая в камуфляже на подростка-скаута, разбежавшись, застыла на пороге. Взгляд её детских, подведённых очень тонко и аккуратно глазок уткнулся в ладонь Платона Еремеевича, нервные пальцы которого продолжали привычно теребить что-то торчащее между ног святой Катрины, набухшее и гадкое.
  - Там... Ждут нас... - Маргоша, потупившись, кинулась вон. Смущённый Левин вышел на плац, кишевший толпами юродов. Раздался низкий рёв каких-то чудовищных фанфар, в их звуках угадывалось что-то древнее и жуткое. В окружении апостолов перед коленопреклонённой толпой предстал отёц Пёдор, голову которого венчала золотая тиара с эмблемой МЧС.
  - Чада мои возлюбленные! - провозгласил он тонким голоском в микрофон. - Было мне нынче с утра виденьице! Близок конец света! При дверях стоит.
  - Что же нам делать? Научи, отец! - заскулила толпа опущенных.
  - Научу! - простёр руку над паствой Преосвященный, возвышая голос. - Нужно идти всем нам на Москву. Властью, данной мне свыше, я, Пёдор, объявляю Последний Крестовый поход! Да спасутся избранные!
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 33
  
  О, языки невидимых существ,
  Что произносят имена людей
  В горах, на берегу, в песках пустыни...
  
  Сэр Вальтер Скотт
  
  
  Для Санта-Марии соорудили под руководством мудрого Кочои роскошный паланкин из лиан и тента с надписью "Кока-Кола", и четверо юношей высокого рода перенесли её со всеми предосторожностями в хижину колдуна. Там он, запершись, принялся торопливо перетирать в каменной ступке пузырь рыбы фугу с калом летучей собаки и семенами травы хи-хо. Добавив чернил каракатицы, Кочои скатал из полученного несколько тёмных вонючих горошин и, воровато оглянувшись, сунул одну из них в рот белой женщине. Через несколько минут Маша Чубак открыла глаза. Кочои защёлкал перед её лицом грязными пальцами и остался доволен результатом - расширенные зрачки не реагировали.
  - О мудрый Кочои - заколотили тут в дверь.
  - Имейте терпение, люди Науру! Пророчества начнутся не раньше, чем через час. Пока можете собрать дары. Несите всё самое лучшее из своих домов и складывайте у моего порога.
  - Премудрый, а что делать с белым толстяком?
  - Хм... В самом деле, - напрягся Кочои, - Ещё толстяк. От него могут быть проблемы. Вон, какой крупный. - В пророчествах предков о толстяке, как назло, не было ни слова.
  - Принесём его в жертву богам! - крикнул он через дверь.
  - Сбрендил, старый! - сварливо возразила жена вождя, - На острове крутится делегация ЮНЕСКО. И ещё этот богатый китаец суёт всюду свой нос. Сейчас приносить в жертву богам никого нельзя - табу.
  - Ладно, тащите его ко мне в хлев, - согласился мудрец. Всё под присмотром будет.
  Никифора, привязав к жерди за руки - за ноги, как тушу кабана, переволокли к хижине колдуна и кинули на охапку прелой соломы. Несколько пёстрых поросят тут же с весёлым визгом ринулись обнюхивать пополнение. Вонючие горошины на этот случай не годились - пророчеств от Никифора не требовалось, они только смутили бы толпу. Пришлось наскоро сочинять другую смесь - из жабьего зоба и перьев птицы пэн. Ну, и травы хи-хо, разумеется. Вот так, и пусть теперь бродит сколько угодно по острову, как зомби. Чем больше страху, тем лучше - главное, ничего не скажет! Кочои вытер руки о своё ветхое мало и отворил дверь хижины. Люди с дарами для Санта-Марии загромоздили уже половину проезжей части. Начали подтягиваться жители других деревень. Тут из глубины хибары раздался протяжный животный крик, и вслед за ним - нечленораздельное бормотание. Народ закрестился по-католически.
  - Снизошло! - важно промолвил Кочои. - Заходи по одному.
  На третий день дары было уже некуда складывать, а паломничество и не думало иссякать. Люди тянулись со всех концов острова, свою долю пророчеств получили даже министр природных ресурсов и четыре депутата.
  - Ты скоро станешь самым богатым человеком на нашем острове, - министр похлопал на прощание Кочои по животу. А что, не послать ли к тебе моего родственника, министра налогов и сборов?
  - А что, если Санта-Мария предречёт вам обоим на Пасху смерть от паралича? - нагло ответил колдун.
  - Да нет, ты меня не так понял, - струхнул министр. - Он же придёт с богатыми дарами. Хочешь кухонный комбайн? Или клюшки для гольфа? Ими хорошо кокосы колоть.
  Колдун задумчиво почесал зад и милостиво кивнул.
  - Пусть приносит завтра.
  Но клюшек для гольфа жадный Кочои так и не получил - ни завтра, ни послезавтра. Потому что на закате к песчаному пляжу пристала небольшая пирога, искусно выдолбленная из ствола колбасного дерева. Привязав лодку, прибывший - это был энергичный сухощавый старичок, покрытый татуировками, с ожерельем из магических раковин, свисавшим до пупа, - стремительно направился к деревне, поигрывая на ходу резным посохом. Все, видевшие его, низко кланялись.
  - Кто это? - полюбопытствовал китайский бизнес-турист из Индонезии господин Цзю.
  - Великий Маури! - шёпотом ответил ему местный провожатый. - Нынче что-то будет. Он просто так не приезжает.
  Лоснящийся китаец непроницаемо улыбнулся и, полюбовавшись на морской закат, направился в деревню следом за прибывшим. Он не был бы Конопляным Цзю, если бы чутьё не вело его всегда в самом интересном направлении.
  Уже на подходе к хижине Кочои путь великому Маури вдруг заступила громоздкая фигура, которая ему не поклонилась. Маури поднял было на ходу посох, чтобы проучить невежу, но, приглядевшись к нему, остановился. Это был тучный белый мужчина, вся одежда которого состояла из пальмовой юбки и сандалий, грубо изготовленных из автомобильной покрышки. Двигался толстяк какими-то нелепо замедленными рывками и при этом утробно мычал.
  - Так вот какими делами занимается здесь Кочои! - воскликнул великий Маури и бесстрашно схватив зомби за уши, вперился в его закатившиеся белки напряжённым взглядом. Потом выкрикнул ужасное заклинание, громом прокатившееся по округе. Собаки завыли, люди принялись торопливо креститься. Кочои, схватив себя за волосы, начал, как крыса, панически метаться по своей хижине.
   Маури поднёс красивую раковину к губам заколдованного. Острым краем сделал ему ритуальные надрезы на лбу и щеках, и, тихо бормоча, положил ему в рот высушенное яйцо богомола. Никифор, стряхнув с себя морок, недоумённо уставился на татуированного старика с тигриными глазами.
  - Разжевать и проглотить! - приказал ему старик на ломаном английском. - Это защита.
  Никифор, воспринимавший всё сквозь мутную пелену, принялся задумчиво жевать, а великий Маури устремился к хижине Кочои, потрясая посохом.
  - Занятный старичок! А вы тоже представитель местных культов? - вежливо осведомился подошедший - китаец средних лет в отлично сшитом клубном пиджаке.
  - Да не совсем...- Никифор смущённо оглядел свой костюм и, не раздумывая долго, решил открыться корректному незнакомцу. - Вообще-то я, знаете, губернатор...
  - Острова Борнео? - китаец улыбнулся дружелюбно. - Может быть, пройдём в моё бунгало, выпьем по-маленькой. Если у вас нет других планов на вечер, ваше превосходительство... Я велю вас накормить. - Цзю, как все великие авантюристы, обладал своеобразным чувством юмора и скучал без приключений. Нелепый европеец в пальмовой юбочке его искренне заинтересовал.
  Беседа затянулась до рассвета - Никифор, разомлев от шотландского виски и китайской еды, подробно рассказал Конопляному Цзю все их с Машей тропические злоключения.
  - Бедный Гаспачо! - сокрушённо покачал головой китаец, услышав о страшной кончине дона Падло.
  - Вы были с ним знакомы? - пустил пьяную слезу Черных.
  - Отчасти, - невозмутимо кивнул Цзю. - Нам, деловым людям, иногда приходится прибегать к услугам разной сволочи. Надо будет известить родных - пусть жена порадуется. А где же сейчас ваша подруга?
  - Я не знаю! - губернатор судорожно схватил наркобарона за рукав. - Помогите мне найти её! Она должна быть где-то здесь, на острове. Господи, Маша!
  - Не надо так убиваться, Ник! - китаец неуловимым движением освободился от захвата, при этом чуть не вывихнув Никифору кисть. - Простите, рефлексы. Если только мисс Ма-ша на острове... Постойте-ка! Тут все аборигены третьи сутки на ушах из-за какой-то белой пифии, которую подобрал на берегу местный колдун. Они называют её Санта-Мария. А что, если это...
  Договорить он не успел - пьяный и растрёпанный, Никифор, в чём был, выскочил из-за стола и ломанулся на улицу.
  - Ну, что вы там копаетесь, Цзю! Я уверен, это она.
  Китаец, улыбнувшись, допил виски и, достав из серванта пистолет "Глок", сунул его за ремень сзади. Потом пружинистым шагом - будто и не пил всю ночь - быстро нагнал Никифора под развесистой сейбой.
  Дверь в хижину колдуна была открыта, оттуда тянуло каким-то экзотическим дымом. Цзю замер на пороге, преграждая дурному Никифору путь внутрь. Кочои, скорчившись, задыхался в углу - его рвало чёрной желчью и червями. Великий Маури, не обращая на него внимания, окуривал Машу круговыми движениями маленькой, сделанной из раковины, курильницы и брызгал ей в лицо водой. Вдруг её тело напряглось и, оторвавшись от циновки, выгнулось дугой. Она выкрикнула что-то грубым басом на незнакомом языке - и со стуком опустилась на пол. Потом открыла глаза, увидела Ника в дверях и блаженно улыбнулась. Маури же, наоборот, выглядел встревоженным.
  - У тебя злой дух внутри! - воскликнул он, протягивая ладонь к Машиному животу. - Страшное зло! Вижу чёрный камень. - Ладонь его задрожала от напряжения. - Нет, не в моих силах его достать. Он сам входит и сам выходит. Если войдёт в тебя тринадцать раз, и сделаешь двойное ваукики - огонь придёт с небес. Всё исчезнет - не будет ни моря, ни земли. Горе, горе! Вижу океан огня! - Маури застыл, воздев руки к потолку. Из-под прикрытых век его катились по морщинистым щекам слёзы. Старик оплакивал грядущую кончину этого прекрасного мира.
  - Бежим отсюда! - Никифор, оттолкнув Цзю, подхватил Машу на руки и, прижимая к себе, как ребёнка, кинулся на выход.
  - Однако! Впервые вижу таких занятных варваров! - пожал плечами китаец, переводя взгляд с двух неподвижных колдунов на удаляющуюся грузными скачками фигуру русского губернатора. Потом неторопливо направился в рощу - слушать пение цикад. Солнце в очередной раз всходило над океаном.
  
  
  
  ГЛАВА 34
  
  В ту ночь отворились ворота тюрьмы,
  На волю троих отпустив.
  И вместо охотников трёх молодых -
  Повешен один был шериф.
  
  Английская баллада
  
  
  - Цирк! - присвистнула Агнесса, показываясь в проходе подземелья. Подоспевший Коковихин, кряхтя, приладил к плечу гранатомёт, желая уничтожить одним выстрелом и Вику - убийцу Гюзели, и косолапое чудовище.
   - Стоять, Коко! - крикнула Агнесса, и он обмер от испуга, - Стоять, идиот! Нас же всех здесь взрывом размажет! Кроме того, я тут не прочь кое с кем лично побеседовать.
  - Солнцева - моя! - заерепенился старый людоед.
  - Там посмотрим, - держа танцующего медведя на мушке, она начала, крадучись, приближаться. Когда расстояние сократилось до пяти метров, медведь развернулся, почуял опасность, и утробно рыкнув, устремился на неё. Агнесса, сладострастно давя на спуск, высадила ему в грудь полрожка и отпрыгнула. Шатун рухнул прямо у её ног, умудрившись разодрать страшным когтем правый сапог.
  - Красавец! - одобрительно пнула ведьма по туше. - Ну, здравствуй, Виктория свет Романовна. Выходит, свиделись.
  Змеиный прищур спасительницы Вике, честно сказать, не понравился абсолютно. Но выбора не было - позади маячил Коко.
  - Ну-ка, что это у тебя тут, подруга? - Агнесса внимательно изучив волшебный свисток, дунула в него... Ничего не поняв, принялась высвистывать любимого "Хорста Весселя" на одной ноте.
  - И как это работает? - она кивнула на медвежью тушу у своих ног.
  - Откуда я знаю!
  - Ответ неправильный! - взяв двумя стальными пальцами её нежный мизинчик, вполсилы надавила с вывертом. Вика вскрикнула, на глаза от боли выкатились слёзы. Агнесса ощутила сексуальный приход. - Так как, говоришь...
  - Достала! Ты, мразь! - Вика выдернула пальцы и ощерилась в лицо врагине, чувствуя, что всё - сейчас она будет перегрызать эту стройную шею вот этими зубами - и конкретно. Агнесса отшатнулась - импульс ненависти был избыточен.
   - Ага! Ссышь, тварь! Ссыкуха! На хер пошла! - Вика не успела утвердить свою моральную победу...
  - Внучка, ты тут? - в проходе лабиринта показался взволнованный дед Буржуй. Из уха его торчал проводок наушника. Агнесса начала понимать, что тут к чему. Из вредности сунув свисток к губам, надула щёки и залилась трелью. Дед, скорчившись от боли, ухватился за ухо и выдернул провод.
  - Пороть вас некому, мокрощёлки! Давай сюда, - он протянул корявую ладонь за свистулькой.
  - Слушай, дед! - Агнесса искательно заглянула ему в колючие глаза. - Дудка классная. Уступи, а? Твою внучку счас найду, не парься. Ну, что - по рукам?
  - Внучку без тебя найдём. За дудку - отдашь мне Солнцеву.
  Две женщины - палач и жертва - обменялись красноречивыми взглядами. После чего Агнесса отступила на шаг, нехотя пропуская Вику к деду.
  - На собак тоже работает? - разглядывая приобретение, осведомилась дама пик.
  - Инфразвук на всех работает. Главное - частота. Раздвинь - там внутри зубчатый ободок. Крайнее левое положение - комары, крайнее правое - слон и гиппопотам.
  - А человек? - вкрадчиво спросила Агнесса.
  - Тумблер на торце, - дед развернулся и, крепко прихватив Вику под локоть, быстро скрылся с ней за углом.
  - Зачем я вам? Кто вы? - у неё накопилось много вопросов к таинственному старику, но все они остались без ответа. Буржуй, оказавшись вне поля зрения садистки, живо заткнул себе уши какими-то плотными пробками, потом то же проделал с Викой. Несмотря на эти меры, звон пронзил всё её тело, и мозг начал раздуваться, как воздушный шар, будто плавясь, а ноги и руки судорожно задёргались. Буржуй криво усмехнулся и на подгибающихся ногах выглянул за угол. Агнесса с полуприкрытыми глазами, не переставая дуть в коварный свисток, исполняла над тушей медведя какой-то дикий боевой танец амазонок. Перед ведьмой заходился в русском плясе Коковихин с гранатомётом. За короткую передышку, необходимую для судорожного вдоха, она не успевала прийти в себя, поэтому продолжала неистово дуть и плясать. Буржуй в своё время окрестил этот фокус "эффектом резонанса" - в первый раз он сам тоже на него попался, и танцевал до тех пор, пока не отключился.
  Увлекая Вику по лабиринтам, деду вскоре удалось выбраться из зоны поражения ультразвуком. Антон и Анюта, уже освобождённые отважным Бармалеем, встречали их на выходе из задымлённого подземелья, держась за руки. Буржуй, гладя внучку по белокурым волосам, исподлобья глянул на младшего лейтенанта Краскова - и, что-то пробормотав, вдруг поддал коленом под зад королеве русского гламура. Она влетела в объятия своего мужчины, как шар влетает в лузу.
   Весь верхний этаж дома был охвачен огнём, и победители устремились на воздух. Там уже мужики, перебрасываясь весёлыми шутками, вешали уцелевших бандитов на ограде. Бармалей, попыхивая сигарой, прохаживался с хозяйским видом около бочки со спиртом, откуда черпали алюминиевой кружкой все желающие. Освобождённые из соловьиного плена жёны и дочери со слезами и матерной руганью водворялись обратно в лоно семей. Дед Кашпо, бывший завклуба, завладев баяном зловредного Гегечкории, наяривал вариации Мусоргского, тут и там муж учил жену батогом, а иная девка утирала украдкой беглую слезу по лихом разбойничке.
  - Ну, за победу! - Бармалей протянул Буржую кружку самогону. Два вора в законе выпили, заев по очереди икрой - ложка нашлась только одна.
  - Уговор помнишь? - сощурился старший. - Делаю фарт - лярва моя. Вопросы?
  - А мой тогда какой во всём этом профит? - Бармалея принялась колбасить жаба. - За что, в натуре, сражались?
  - За освобождение трудящихся, - ухмыльнулся дед, - от гнёта помещиков и капиталистов...
  Заметив, что правда, даже высказанная в форме шутки, пришлась побагровевшему от гнева авторитету не по нутру, и тот тянется к кобуре, дед Буржуй приложил к губам свисток и два раза коротко дунул. Из-за угла вынырнул танк, и башня его начала с электрическим писком быстро поворачиваться в сторону Бармалея.
  - Да мне-то эта Вика сто лет была не нужна. Её уже в Москве ощипали дочиста. Я ж так сюда ехал - порядок навести, - сразу дал задний ход авторитет. - Это всё Несси упёрлась - ни жить ни быть, а Солнцеву на кол. Горячая девка, хоть и с тараканами. Полюбилась мне - веришь, дед? Всё для неё готов... Где, кстати, она - не видал?
  - Там, с Коковихиным, - Буржуй неопределённо махнул рукой в сторону дома. - Танцевали, когда я уходил.
  - Где? - Бармалей вновь потянулся к кобуре. - Суки! Завалю обоих!
  - В подвале. Ладно уж, пойдём, покажу.
  По расчётам Буржуя, Агнесса должна была уже, наглотавшись дыма, замолкнуть. Они, натянув имевшиеся в танке противогазы, прошли подземным лабиринтом к знакомой каморке. Туша медведя громоздилась на прежнем месте, в россыпи гильз. Труп Соловья с оторванной головой тоже наличествовал. Ни Коковихина, ни Агнессы не было.
  Празднество по поводу избавления от власти дикого помещика продолжалось весь день - и ночью при свете пожара. Головой Соловья играли в футбол. Танк с воссоединившимся экипажем, сделав круг почёта по двору замка, вскоре выехал сквозь разбитые ворота под ликующие возгласы крестьян. Антон и Вика, сидя на броне, перекидывались в снежки с ребятишками и девками, а оказавшись за воротами, принялись исступлённо целоваться. До леса оставалось метров тридцать, когда из-за куста прямо им навстречу вышагнула приземистая корявая фигурка с длинной трубой противотанкового гранатомёта на плече. Антон среагировал профессионально - выстрел "Макарова" на долю секунды опередил свист вылетевшей гранаты. Она устремилась по крутой дуге в небеса - и разорвалась далеко позади, как раз на дворе захваченной резиденции. Двум-трём пьяным оторвало ноги, а Бармалея подбросило взрывной волной и усадило задницей прямо в бочку со спиртом. "Поднимите мне веки!" - орал авторитет. Но поднимать было нечего - осколками бедняге выбило оба глаза. Коковихин, нажавший спуск уже падая на спину, был подкинут реактивной струёй на несколько метров в воздух и приземлился головой в сугроб. Вездеход, не снижая хода, скрылся в лесу.
  - Молись своему богу, Солнцева, что мне сейчас не до тебя! - Агнесса, с чёрным от копоти лицом, бессильно погрозила ей вслед из-за деревьев автоматом. - Ну, чего встали? Идите, гляньте - жив ли! - она показала на торчащие из сугроба ноги Коковихина.
  - А ты чего, в натуре, раскомандовалась? - попытался было выступать Гоча. - Мы тебя от смерти спасли, женщина.
  - Смотри, как бы на эту ночь тебе у нас женщиной не стать! - Агнесса, прильнув к могучему Гегечкории, ласково защекотала ему проворными пальцами в промежности.
  - Да, Гоча, не в службу а в дружбу - пойди, глянь, что со стариком, - пробасил абрек.
  - Порядок! Зажмурился, - вернулся через пару минут Махач, запихивая что-то в задний карман брюк.
  Ночь они провели в заброшенной лесной сторожке, причём Гоче постелили за перегородкой. Он долго не мог уснуть, поневоле слушая пыхтение Гегечкории, прерываемое то и дело животными всхлипами и завываниями распалённой самки. Когда великан устал и захрапел, Агнессе на самом деле стоило больших моральных усилий не перебраться к нему за перегородку. Но она этого не сделала - из воспитательных соображений.
  - Jedem das Seine! - мстительно думала дама пик, слыша сквозь сон, как одинокий Махач монотонно удовлетворяет себя.
  Утром она довела до своей новой команды план действий. Каждому участнику в случае успеха были обещаны золотые горы. Не то, чтобы Агнесса поверила Сыркову - она, кажется, с детского сада не верила никому. Просто, вступив в игру на его стороне, она рассчитывала в ответственный момент, по обыкновению, пальнуть в люстру, перемешать на столе фишки - и сделать всех. Тем более, что Мандализа Греч всегда вызывала у неё при взгляде в телевизор примерно ту же реакцию, что и внезапно ускользнувшая из рук Виктория Солнцева.
  
  
  
  
  ГЛАВА 35
  
  Там дышат груди молодые,
  Вздымаясь тихо в сладком сне.
  Как эти лебеди речные
  На тихо зыблемой волне.
  
  Уильям Вордсворт.
  
  
  
  
  - Значит, с Абхазией у вас уже, говорите, дипотношения? - оживился Черных. Он, благодаря своему новому китайскому другу, был теперь переодет из травяной юбочки во вполне пристойные светлые шорты и гавайскую рубаху с пальмами. Бороду решено было не сбривать - Цзю обмолвился, что так он в профиль напоминает Хемингуэя.
  - Да, - с достоинством ответил тщедушный чиновник с обезьяньим личиком. - Все семнадцать членов национального парламента как один проголосовали "за".
  - Выходит, на острове должен быть российский консул?
  - Консул имеется, - вздохнул официальный представитель молодой науруанской демократии. - Но в Австралии. А нам за всё про всё перепало тридцать три тысячи долларов. И те сразу же растащили племенные вожди. Да ещё вот это, - чиновник безнадёжно махнул рукой в пыльный угол административного бунгало. Большая - с него ростом - кукла застенчиво улыбающегося большеглазого медведя напомнила Никифору нечто до боли родное - из безоблачного детства. Он подошёл поближе - так и есть. На искусственном мехе толстенького Мишиного животика читался чёткий отпечаток пяти оторванных чьей-то жадной рукой олимпийских колец. Одно кольцо - дюралевое - правда, имелось сзади - для крепления строп. Так вот куда тебя занесло, наш ласковый Миша, со стадиона "Лужники" в 1980-м на связке воздушных шаров! Помнится, дошкольником маленький Никифор на даче перед телевизором спрашивал у отца: "Пап, а куда он полетел?" - и замирал от невозвратности медвежьей судьбы. Отец, хотя и кагебешник, ответа не знал - либо утаивал.
  - И выбросить неудобно! - прокомментировал чинуша. - Всё-таки Россия подарила.
  - Я покупаю у вас этого медведя! - Черных, сморгнув ностальгическую слезу, привычно полез в карман за бумажником. Увы - там нашлось лишь размокшее удостоверение губернатора К. области со вложенной в него пачечкой стодолларовых купюр - уже не имевших хождения. Чиновник государства Науру поднёс к глазам красную корку, делая вид, что разбирает расплывшуюся от морской соли кириллицу.
  - О-кей! - он неожиданно широко улыбнулся. - Можете забирать вашу бурую панду, сэр. А то нам некуда было поставить кофейный автомат, подаренный острову фирмой "Bosch".
  - Спасибо, сэр! Обещаю, руководство России вас не забудет, - Никифор, не теряя достоинства, затряс обеими руками морщинистую лапку науруанца. - Запакуйте и отправьте в багаж. Когда ближайший рейс на Москву?
  - А разве с Москвой у нас уже трансокеанское сообщение? - искренне удивился чиновник. - Впервые слышу.
  "Москва - порт пяти морей", - всплыла в мозгу Никифора бессмысленная фраза из детства.
  - Вообще-то я имел в виду самолёт...
  - Забудьте, - безнадёжно махнул рукой служивый. - После цунами полоса повреждена, а деньги на реконструкцию ЮНЕСКО обещает выделить не раньше, чем через год.
  - Обидно. Не судьба, выходит, нам с тобой, Миша, - Ник бросил ностальгический взор на разом поникшего медведя-80.
  - Постойте! - чиновник был явно обеспокоен не столько судьбой Никифора с его медведем, сколько Бошевского автомата. - А отчего бы вам не лететь с господином Цзю? Его вертолёт завтра отбывает в Бангкок, и места там на борту хватит. Желаете, я ему позвоню?
  Не успели осушить по бокалу рома, взбитого в шейкере со льдом и кокосовым молочком, как Конопляный Цзю уже был тут.
  - Прекрасный выбор! - засуетился он вокруг олимпийского Миши, для чего-то тыча пальцами в швы. - Не уступите? А впрочем, я понимаю - национальное достояние России. Не настаиваю. Короче, Ник, вылетаем завтра, на рассвете... Медведя доставить ко мне тотчас же! Теперь насчёт вас и вашего острова, любезный, - он бросил науруанцу через стол пухлый пакет. - Здесь на всех, не подеритесь! И запомните, восемьдесят гектаров на солнечной стороне. Не вздумайте засевать фосфоритовые разработки. Адьё!
  - Что с Машей? - спросил Никифор по дороге в бунгало. - Всё ещё бредит?
  - Ваша Санта-Мария сейчас спит и видит вас во сне. Не будем ей мешать - я предлагаю господину губернатору скоротать вечерок на берегу. Не полюбоваться ли нам на закат?
  Цзю извлёк телефон и отдал какие-то по-птичьи резкие распоряжения на китайском языке - и, покамест приятели шли к бухте, там всё уже было готово к началу празднества. Смуглые красотки, украшенные гирляндами белоснежных орхидей, под звуки томных песен Океании в свете пурпурного заката заставили Никифора на один вечер отрешиться от земных невзгод... Лишь изредка сквозь мозг проносились, как шорох волн по гальке пляжа из иного измерения, родные имена:
  - Миша... Маша...
  
  - Поздравляю, Ник! Ваш медведь был безупречен. Таможня глазом не моргнула. Если бы Олимпиады в Москве никогда не было - её стоило выдумать.
  - О, господи... Цзю? Где мы?
  - Направо, - китаец театрально отдёрнул штору балкона, - перед вами расстилается панорама порта Бангкок. Крупнейший торгово-транспортный узел Юго-Восточной Азии. Подробности в справочнике - он в трёх цунях к северу от большого пальца ноги господина губернатора. Возможно, свежевыжатый манговый сок с капелькой рома оживит рефлексы вашего превосходительства?
  - Налево, как водится, портовый квартал красных фонарей. Там процветают порок и бесчестие. Ваш покорный слуга имел дерзость загородить это от просвещённых взоров господина губернатора ширмами.
  Никифор скинул ноги с широченной кровати и с жадностью принялся пить. Он ровным счётом ничего не помнил - ни как он здесь очутился, ни что этому предшествовало.
  - Цзю, где Маша?
  - Ник, дружище! Вы что - и вправду ничего...
  - Да ничего - слабо сказано. Помню, что выторговал на Науру даром какого-то медведя. Потом три девки - ох, господи! - он, криво ухмыляясь, схватился за поясницу.
  - Три девки на Науру - это три девки на Науру, сэр. Они не подпадают под юрисдикцию королевства Таиланд, - резонно заметил наркобарон. - Тем более, русский медведь. Но, прибыв сюда, вы, мой друг, позволили себе отчасти невозможное. Публичные сексуальные действия в отношении семилетнего ребёнка караются в этой богоспасаемой стране смертной казнью.
  - Какого ребёнка? - Ник разом соскочил с койки, забыв про радикулит.
  - Ну, как же - та маленькая девочка с белым бантом по имени Цвай Му, которую вы выхватили у матери на выходе из багажного терминала аэропорта, и для чего-то принялись целовать и тискать на виду у тридцати четырёх свидетелей. Мать подала иск - ведь девочка после ваших действий исчезла.
  - Куда?!!!
  - Об этом у вас и мечтает спросить местная жандармерия. Простите, но я не в состоянии больше оказывать вам покровительство. Увы.
  В дверь заколотили прикладами.
  - Бегите! - Цзю распахнул ширму. - Ради нашей дружбы я задержу их.
  Перед Никифором разверзлась бездна. Ухватившись за ржавые перила, он ссыпался вниз по пожарной лестнице, преодолел восемь пролётов, и под конец, сковырнувшись на повороте, плашмя рухнул в груду гнилых овощей и пополз среди них, как гигантская беременная ящерица...
  
  - Хорош долбить! - Конопляный Цзю отпер дверь и впустил в номер двух потных жандармов. Следом за ними зашёл лейтенант королевской полиции.
  - Виски, сода, джентльмены?
  Отказа не последовало.
  - Бедняга! - пряча пачку денег в планшет, офицер глянул в окно на ползущего сквозь помойку Никифора. - Он ещё будет представлять для вас интерес, сэр?
  - Надеюсь, нет, лейтенант. Хотя... Как знать. Конфуций упоминал о наших ожиданиях двояко.
  - Тогда с вашего позволения... Эта русская диаспора всем надоела. Понаехали! Своих оборванцев некуда девать. Нет возражений, если мы на них слегка надавим?
  - Тихо!
  - Что, мистер Цзю?
  - Вы ничего не слышали, лейтенант Пот? - наркобарон сорвался с места и, отворив дверь пинком ноги, устремился в дальнюю секретную спальню. Постель была взбита - однако Маши в ней не было.
  - Охрана! - завопил босс. Но охрана не отозвалась.
  
  ГЛАВА 36
  
  -Твои хвалы мне не нужны,
  Меня Марией не зовут.
  Я - королева той страны,
  Где эльфы вольные живут.
  
  Шотландская баллада
  
  - Ха! - Маша не понимала, что делает. Одна рука сама бросила охраннику в плоскую морду тарелку с китайской едой, другая схватила его за косу на затылке - и дважды с размаху приложила лицом об стол. Потом, прихватив правой китайца за подбородок, она всем телом крутанулась на пятке влево. В шейном позвонке трупа напоследок что-то гадко хрустнуло. Покойник, бывший ещё минуту до того инструктором по кун-фу, мешком осел на ковёр. Путь был свободен. Пистолет? Пожалуй, сгодится.
  Маша, сорвав с покойного джинсы и футболку, живо оделась и распахнула окно. Девятый этаж небоскрёба бодрил. Карниз, который показался бы любому нормальному обывателю страшно узким, не вызвал у неё в этом состоянии ни тени сомнений. Она перебралась по нему за минуту - и ударом рукоятью "вальтера" разбив стекло, проникла в соседний номер.
  Там, к счастью, не было постояльцев, и через несколько минут донна Санта Мария с Концом света в животе уже, спустившись в лифте, смешалась с толпой, кишащей на улицах воскресного Бангкока. Эту особенность легендарного чёрного бриллианта хорошо знали и порой использовали рыцари-тамплиеры - он превращал своего хозяина помимо воли в безжалостную и безупречную боевую машину.
   " И тогда мессир рассвирепел и в одиночку поразил две сотни отборных воинов сарацин, не прикрываясь щитом..."
  "Двойное ваукики " - Маша пялилась на витрины, она на некоем внешнем плане сознания продолжала пребывать тупой элитной русской бабой, заторчанной на шмотках, однако непонятное словосочетание плотно осело в её небольшом мозгу - требовалось немедленное разъяснение.
  - Эй, мисс! - она поманила к себе пальчиком показавшуюся белой библиотечной крысой очкастую девчушку с пачкой ксерокопий подмышкой. - Можно вас на пару минут?
  - Можно и дольше. Пятнадцать евро! - профессионально улыбнулась крыса, кокетливо огладив себя по бёдрам.
  - Да нет! Двойное ваукики? Я желаю знать...
  - Ноу проблем. Двойное - двадцать пять евро. Действуют воскресные скидки. Сейчас позвоню малышке Шом-Пу. У неё одиннадцать дюймов. Леди будет нами довольна.
  - Мерси, - Маша удостоверившись в догадке, стряхнула со своей руки цепкий захват профессионалки.
  О том, что Таиланд является крупнейшим в мире центром транссексуальной проституции - знают все. Мало кому известен тот факт, что произошло это с чинным буддийским королевством с лёгкой руки Её Преосвященства Петры Скандалли. Развернув в этой стране свою деятельность по обеспечению Большого наркотрафика, вдохновлённая мистическими представлениями Ордена и собственным сексуальным опытом, госпожа кардинал развернула здесь широчайшую сеть этого рода услуг - благо человеческого материала в нищих кварталах имелось в избытке. Она же имела с гешефта не только моральное удовлетворение - суммы её личного рептильного фонда с каждым годом умножались многократно. Обороты наркотрафика тоже заметно выросли. В рамках этого проекта ей и подвернулся здесь, кстати, бойкий черноглазый юноша - беженец из только что уничтоженной её подельниками Югославии. Красавчик интересовался в равной степени религиозными и сексуальными извращениями, плотно, но умно торчал на крэке - и Петра, взяв его под свою опеку, пристроила к делу, командировав через несколько лет своим эмиссаром в Россию. Так и возник на её бескрайних просторах, подобно волдырю земли, пресловутый отец Пёдор, ныне столь досадно воскресший.
  Справедливости ради следует заметить, что виденье о Конце света преподобному действительно было - после прямого попадания в лоб пейнтбольным шариком у о. Пёдора начал приоткрываться третий глаз. Выражение глаза было придурковатым и недобрым, и происходили приоткровения независимо от воли Преосвященного. Как будто безумный киномеханик вдруг начинал крутить в голове страшноватое звуковое кино, снятое неформатным режиссёром в приступе белой горячки. И сейчас, двигаясь в крытом возке на запад во главе Последнего Крестового похода, Пёдор со страхом ждал, что на него вот-вот опять накатит. Он мог бы с удобством передвигаться на джипе - но предпочёл быть ближе к пастве, поэтому богато изукрашенный возок его влекли по насту впряжённые в него тринадцать фанатиков. Солнце уже перевалило на весну и весело щурилось с небес на диковинную картину. Сзади растянулось шествие юродов - за последний месяц огромное количество выживших в катаклизме людей сошли с ума или впали в нищету духа, так что лица и одеяния были достойны кисти Босха. Группу кликушествующих Преосвященный мудро послал вперёд в качестве боевого охранения. Они не только распугивали криком и кривляниями всё живое за километр, но и попутно утаптывали дорогу для возка.
  - Навуходоносор! Гуммиарабик! Презумпция примордиальной первертности! - выкликала, размазывая по лицу сопли, Маруся Вагина, возглавлявшая в прошлой жизни отдел народного образования.
  - Врёшь! Там домик с секретом, а в домике человек с шишкой! Он её лущит, а она пищит! - приплясывал вокруг неё Лев Полоумер, бывший менеджер сети кинопроката. - Покажи папе каку!
  И Маруся без стыда задирала перед его лицом густо обгаженный подол.
  Позади картина была не лучше. Над головами шествующих радостно и величаво плыли надутые презервативы и мягкие игрушки в тиарах из консервных банок, с пришитыми на живую нитку силиконовыми членами - они призваны были изображать св. Вомбата во всей его славе. Некоторые участники похода шли молча, глубоко потрясённые величием происходящего. Иные же выражали свою сопричастность бурно - били в литавры из кастрюльных крышек, скакали и мазались калом. Апостолы и святые двигались на джипах и снегоходах в обозе, обеспечивая порядок и время от времени сталкивая с дороги в снег ослабевших. Здесь тоже царило оживление - святые уже закинулись порошком и принялись лезть друг другу под тоги. В головном джипе в разгар веселья запищала рация.
  - Святую Катрину срочно ко Предвечному! - раздался взволнованный голос св. Моники. - С вещами.
  Катька, оправившись, глянула в зеркальце и, бросив свой рюкзак в снегоход, устремилась на нём в голову колонны. Пёдор встретил сурово, лицо его разбухло и пожелтело, а глаза запали и съёжились. Только что он имел очередной сеанс. "Становится похож на Вомбата!" - благоговейно подумала Катрина.
  - Раздавала святое говение чужакам? - строго вопросил Первосвященный. - На колени! Кайся.
  - Прости, предивный отче! Лукавый попутал! - она в экстазе покаяния припала поцелуем к его причинному месту.
  - Ладно. Вомбат милостив, - он ласково погладил её по волосам. - Однако тебе предстоит искупить свой мерзкий проступок подвигом веры.
  - Всегда готова, отче! - Катрина благоговейно подняла на него разгоревшееся лицо.
  - Мне было сейчас видение, - поведал Пёдор. - У тебя миссия. Поедешь в Бангкок.
  - О, я помню Бангкок, там было так весело! - оживилась св. Катрина. С год назад Пёдор, действительно, возил её туда для представления Петре, как самую перспективную свою ученицу. Там она познакомилась с верхушкой транссексуальной мафии Таиланда и неплохо проводила время в обществе себе подобных.
  - Не на курорт посылаю, - оборвал её восторги Пёдор. - А на подвиг веры. Нужно срочно найти, выкрасть и доставить ко мне одну ужасную грешницу. В ней - судьбы мира, так что умри - но довези живой. Дам тебе рекомендации к нашим меньшим братьям - они тебе помогут. Оружие, снаряжение возьмёшь в обозе - и дуй напрямик по навигатору на восток. Через 250 километров временная военная база НАТО. Оттуда улетишь транспортным самолётом - они будут в курсе.
  - О всемогущий! Тебе подвластны стихии! - с восторгом прошептала Катрина, перебираясь в свой снегоход. А Пёдор, самодовольно хрюкнув, тут же связался по спутниковому с госпожой Скандалли и, не раскрывая до конца карт, сообщил только, что вышел на след знаменитого чёрного бриллианта. После чего все организационные вопросы для Катрины оказались раз и до конца волшебным образом решены. Единственное, что от неё требовалось сейчас - это преодолеть в одиночку на снегоходе расстояние до базы. Боюсь, не каждый из любезных читателей бы на такое решился - да не всякому бы и удалось. Но вера воистину творит чудеса - и через сутки она, пристрелив по дороге двух волков и одного одичавшего в лесах дезертира, уже, оттирая обмёрзшие щёки, грузилась в транспортный армейский "Боинг". Когда в воздухе святая, переодевшись и наведя марафет, вышла к экипажу - младший пилот Курт Гибель тут же принялся виться вокруг неё, плотоядно облизываясь. Тогда св. Катрина, которой было на тот момент не до флирта, коротко произнесла:
  - Фак ю! - в подтверждение чего задрала спереди подол. После этого младший пилот скривился, взгляд его забегал между стволом в руке святой Катрины и тем, что задорно выглядывал из-под юбки, и Курт, с треском захлопнув за собой дверцу кабины, обескураженно рухнул в кресло.
  Хотя аэропорт был армейский, у трапа её встречали. Пёстрая стайка переделанных дев с визгом кинулась целоваться со старинной знакомой. Младший пилот Гибель, ступивший было на трап, увидев это, плюнул злобно и, в нарушение всех служебных инструкций, сдавил в крепком мужском кулаке банку кока-колы. Пенная струя, брызнув из-под крышечки, фонтаном окатила всю живописную группу. Раздался визг, обоеполые сыпанули по сторонам, и только один свирепый трансвестит из Бразилии по имени НикитА, достав из сумочки гранату со слезоточивым газом, умело зашвырнул её в салон "Боинга". После чего сам же и разревелся.
  - Почему они нас не любят? - размазывая по щекам грим, обиженно сжимал он кулачки. Обрызганные коллеги кинулись утешать. Через минуту рыдали все, не исключая пилотов в кабине, и даже самого Курта Гибеля.
  - Вот! - Катрина, первая взяв себя в руки, хлюпая носом, извлекла из сумочки фото Маши Чубак. - Размножьте и раздайте всем. Без меня не брать, только вести. Она позарез нужна живой - но очень опасна.
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 37
  
  - Экие, однако, эти немцы ослы! Не умеют рыбу сварить. А ещё толкуют: "Фатерланд, мол, объединить следует!"
  Кельнер, примите эту мерзость!
  
  И.Тургенев
  
  
  Никифор, озираясь, пробирался узкими переулочками квартала красных фонарей - здесь было легче всего затеряться. Одурь после безумной ночи на Науру слетела, как только он был извещён о своём новом положении - особо опасного преступника в бегах. Оставался засушливый срач во рту и пульс сто десять трусливых ударов в минуту. Мятые, заляпанные чем-то спереди шорты и гавайская рубаха в пальмах - эти приметы наверняка уже известны каждому полицейскому в городе. А переодеться не на что - в карманах, кроме размокшего губернаторского удостоверения, нашлась лишь разорванная упаковка от презервативов. Он принялся рыскать глазами по сторонам - где тут можно украсть какую-нибудь тряпку. Но взгляд повсюду натыкался лишь на призывно улыбающиеся накрашенные личики, тоненькие золотистые тела, чуть прикрытые игрушечными шортиками и юбочками - нет, с его габаритами тут шмотьём не разживёшься. Приглядел, было, сорокаведёрного американского секс-туриста в безразмерном тропикале - и что дальше?
  "Хеллоу, мистер, я российский губернатор. Давайте в знак дружбы обменяемся с вами костюмами? Так что ли?" Внезапно откуда-то слева донёсся до боли знакомый голос с характерными требовательными интонациями.
  - Уно амеро, шнель! Мосье, же не манж па сис жур, однозначно! Подайте бывшему депутату Государственной думы!
  "Глюки начались", - тревожно подумал Никифор, сворачивая на голос. Так и есть. На маленькой площади у фонтана среди воркующих парочек расхаживал собственной персоной одиозный думский скандалист Жирноевский в лаптях и косоворотке. При этом голову его венчала ермолка, а в правой протянутой руке имелась известная полувоенная кепка, которой он время от времени бесцеремонно тыкал в поясницы целующихся. Черных заметил, что подавали в кепку щедро - чтоб отвязался.
  - Владимир Гвельфович! - подобравшись, шепнул он на ухо глюку.
  - Черных! И ты здесь, - ничуть не удивившись, констатировал глюк, деловито подхватывая его под локоток.
  - Жара, однозначно, - Жирноевский утёр лысеющий могучий лоб ермолкой. - Пойдём, выпьем за встречу. Ты как - богат?
  Черных печально вывернул карманы.
  - Ничего не спас? - локоть Никифора был немедленно отпущен. - И чем промышляешь?
  - Я только сегодня прибыл. Вот, пришёл к вам посоветоваться...
  - Ага! - глазки Жирноевского торжествующе заблестели. - В Москве ты ко мне за советами не бегал. Ладно, помни мою доброту! Пойдём, я угощаю. К Аришке пойдём, мы тут все как одна семья. Мы ведь русские! Да и чего теперь делить-то... Эх, просрали Россию!
  - Арина Радиоловна, открывай! - заколотил он в дверь убогой лавчонки с яркорозовой вывеской, закрытой по случаю воскресного дня. - Хитрая обезьяна, припрятала жемчуга - пояснил он Никифору. - Теперь держит сексшоп на паях. А народ побирается!
  Дверь приотворилась на палец, в щели блеснул сквозь стёклышко пенсне недоверчивый глаз японского разреза.
  - Чего припёрся, побирушка? Опять вшей занесёшь?
  - Хуже! Принимай однопартийца, Хакамура! Черныха привёл, однозначно!
  Встреча была тёплой. Арина Хакамура, дочь японского коммуниста, перенесла пересадку на азиатскую почву легче прочих гавайских узников - а таковых в Бангкоке скопилось уже с полтысячи - сплошь элита российского бизнеса и политики. Оставшись без гроша, каждый обрёл себя на чужбине по-своему, соответственно склонностям и темпераменту. Кто воровал бельё с балконов, кто нелегально чистил ботинки интуристам, а кто и подкарауливал их в подворотне с бейсбольной битой. В общем, хлопот королевской полиции прибавилось. Узнав о положении Никифора, Хакамура заявила, подливая ему в чашечку сакэ:
  - Ну, Машку-то мы мигом пристроим - здесь белые девки в цене. А вот с тобой сложнее, - она окинула грузную фигуру губернатора критическим взглядом. - Впрочем, на любителя. Каких только тут нет извращенцев.
  - Да он всегда был политической проституткой! - встрял Гвельфович. Арина, цыкнув на него, стала рыться в груде цветного секонд-хенда, сваленного в углу.
  - Примерь-ка!
  Никифор с гневом отшвырнул было розовый топик и светло-зелёную мини-юбочку, облекавшие прежде телеса какой-то здешней пышки. Но вдруг ясно осознал, что в этом позорном тряпье - его единственный шанс на спасение. Сбежал же Керенский в женском платье... Ансамбль актуально дополнили белые сетчатые чулки, туфли и ярко-зелёный клубный паричок с задорной чёлкой.
  - Титьки малы! - с видом знатока болезненно ткнул ему пальцем в сосок Жирноевский. Арина, кивнув, притащила из подсобки накладной силикон пятого размера. Никифор с двойственным чувством оглядел в зеркале дородную бородатую даму явно легкомысленного вида. Зато когда его побрили и нанесли вульгарный макияж, губернатор К. области вмиг исчез. Его место заступило некое апокрифическое двуполое божество, genius loci всего транссексуального Бангкока. В сумочку со стразами Хакамура напоследок сунула ему двенадцатидюймовый искусственный член и клизму - "на всякий случай."
  - А случаи бывают разные! - похабно подмигнул Жирноевский, беря его под ручку. Никифор не рассердился - его сдувшееся эго уже стремительно растворялось в новом облике.
  - Там в косметичке в пузырьке - клофелин, а в пудренице - крэк, - напутствовала Хакамура новорождённую путану.
  - Зачем? - голос Никифора уже приобрёл известные капризные интонации.
  - Чтоб всё, как у людей! - Жирноевский увлёк спотыкающегося на каблуках губера на улицу.
  Миниатюрные тайки провожали габаритную коллегу изумлёнными взглядами и хихиканьем, Ник им в ответ понуро складывал губы в слащавую улыбочку. Гвельфович, ссыпав мелочь в карман, водрузил культовую фуражку прямо поверх ермолки, и вышагивал гоголем, выводя свою спутницу под ручку к фонтану - там было традиционное место съёма. "Сутенёр - это вам не побирушка. Расту, однозначно!" - обуреваемый этими тщеславными мыслями, он расселся нога на ногу, целиком заняв собой двухместный диванчик.
  - Пфуй! Ду, унтерменш! - завидев пышную фигуру Никифора, младший пилот Курт Гибель, проходя мимо, злобно плюнул ему под ноги.
  - Я тебе поплюю! - раздалось со скамьи. - Подотри, однозначно! Здесь вам не Америка.
  Курт медленно повернулся к нему и сжал пудовые рыжеволосые кулаки.
  - Фак Америка! Фак унтерменшен! Я есть немецкий зольдат, и я ненавидеть всех педерастен. Хальт!
  Жирноевский трусливо вскочил, обуреваемый желанием улизнуть - но кулачище Гибеля, подобно молоту Тора, влетел ему между глаз, опрокинув в клумбу. Депутат замер посреди цветов, как жук-притворяшка, а Курт, развернувшись на каблуках, твёрдым строевым шагом направился к припаркованному в переулке армейскому "Хаммеру". Усевшись за руль, он отхлебнул из ополовиненной бутылки киршвассера и, что-то бормоча себе под нос, медленно поехал в сторону порта. За утренний инцидент на аэродроме со св. Катриной его сегодня позорно отчитал перед строем полковник Рабинер, и Курт счёл это неплохим поводом нахрюкаться в увольнении. После двухсот граммов из него попёрло " Das Ahnenerbe " - наследие предков. Семь поколений вестфальских Гибелей рождались славными рубаками - и все они были не прочь, отдыхая от ратных трудов, хлебнуть шнапсу, погорланить народных песен и прижать где-нибудь в уголке румяную Гретхен. И только Курту не везло в войсках НАТО - то притрётся в дУше смуглой задницей смазливый итальяшка, то начнёт строить глазки капрал - жирный сладкоглазый еврей. В телевизоре - сплошная негроидная помойка. Сегодняшний случай с Катриной его доконал - Курт понял, что враги повсюду! Так вышло, что Жирноевский в своей ермолке тупо попал под раздачу...
   Внезапно над ухом немца просвистела пуля. И тут же прямо перед колёсами его джипа что-то стремительно кувырнулось перекатом через дорогу. Курту показалось, что это была молодая женщина в джинсах и футболке - впрочем, всё произошло слишком быстро. Виденье молнией скрылось в тёмной подворотне. Он дал по тормозам, машину занесло, и на заднее сиденье через борт подбитой птицей плюхнулся уже знакомый персонаж - бразильский трансвестит НикитА.
  Курт узнал его в зеркальце заднего вида и, плотоядно ухмыльнувшись, принялся закатывать рукава.
  - Прокатимся, мой сладкий? - произнёс он вкрадчиво. Рыжие волосы на его кулаках, казалось, ощетинились от предвкушения забавы.
  - Прости, не сейчас, пупсик! - влепив ему торопливый поцелуй в щёку, транс с серебристым дамским пистолетиком - под цвет маникюра - перескочил через борт и, прихрамывая, скрылся в подворотне. Следом за ним с топотом устремился разъярённый Гибель. В руке он сжимал за горлышко бутылку киршвассера - другого оружия в увольнении не полагалось. Услышав, что двое промчались мимо, Маша приоткрыла крышку мусорки, в которой с ирокезским коварством успела затаиться. Оглядевшись и удостоверившись, что всё чисто, она выбралась из бака - и через полминуты уже сидела за рулём урчащего "хаммера" - мотор Гибель впопыхах не заглушил. Сзади раздался нарастающий рёв мотоциклетного эскорта.
  - Вижу её! - завизжала малютка Шом-Пу - симпатяшка с личиком фарфоровой куклы и причиндалом длиной в девять дюймов, агрессивно торчащим из розовых шортиков.
  - Отрезай справа! - скомандовала в рацию св.Катрина, вырываясь на мощной "Хонде" вперёд. Автоматная очередь высекла искры из заднего бампера - Маша втопила газ, и "Хаммер", заложив крутой вираж, нырнул в извилистый переулок.
  
  
  
  ГЛАВА 38
  
  Преследуя любовь - мы гонимся за тенью,
  А убегаем - нас преследует любовь.
  
  Шекспир
  
  
  Чёрный бриллиант тамплиеров спас свою хозяйку и на этот раз - вообще, Маше Чубак всё больше казалось, что она действует на автопилоте - артефакт взял управление телом на себя. Она хотела притормозить у железнодорожного переезда - но чужая тёмная воля заставила ногу втопить газ, и "хаммер", сбив шлагбаум, проскочил перед самым носом у басовито вскрикнувшего электровоза. Так банда мотоциклистов была отсечена длинной вереницей товарных вагонов, а беглянка смогла успешно затеряться в бескрайнем лабиринте портовых строений. Здесь у неё появилось, наконец, время передохнуть и собраться с мыслями. Маша не представляла, кто мог объявить на неё охоту в этом незнакомом восточном городе - возможно, Цзю. Ясно было одно - надо как можно скорей отсюда сваливать. Она подняла глаза на зеркальную башню отеля "Хилтон" - там, на девятом этаже, как она полагала, до сих пор томился в заточении у китайцев её верный Никифор. Ну, что ж - Мария щелчком извлекла из "Вальтера" магазин. Осталось пять патронов. Должно хватить. Кроме того, в багажнике нашлась сапёрная лопатка и парашют - может пригодиться на случай спешного отступления. Она медленно тронула машину с места и закружилась между ангаров, не упуская из виду ориентир - доминировавший над местностью стеклянный цилиндр с надписью "Хилтон".
  Банда моторизованных транссексуалов во главе со святой Катриной, упустив добычу, вновь рассыпалась по портовому району, держа связь по рации. Проезжая мимо уже известного сквера с фонтаном, Катька притормозила, привлечённая необычным зрелищем. Показавшийся особенно величественным на фоне хрупких коллег, по пятачку расхаживал на высоких каблуках, подобно местному языческому богу - покровителю половых извращений, дородный мясистый трансвестит в салатной мини-юбке и розовом топике. Катрина вгляделась - лицо здоровяка показалось смутно знакомым. По спине засуетились мурашки. Неужели сам святой Вомбат в его земном воплощении? Катрина засомневалась, не следует ли ей пасть ниц к стопам Спасателя - но воздержалась, ибо никаких инструкций от Пёдора на сей счёт не поступало. Она медленно проехала мимо, но образ преображённого Никифора ещё долго стоял перед её благочестивым взором. Крошке Шом-Пу было велено поотираться на пятачке и проследить за божеством.
  Жирноевский, поднявшись из клумбы с разбитым носом, по-быстрому куда-то слинял, и Черных, всеми покинутый, отрешённо вышагивал вокруг фонтана, целиком положившись на русский "авось". Вот у сквера притормозило такси, хлопнула дверца, как могут они хлопать только в России.
  - Держи, мартышка! И помни доброту Ивана Хитрова!
  Никифор вздрогнул и съёжился - этого засранца только тут не хватало. Ему захотелось стать размером с горошину или провалиться сквозь землю: "То-то будет позору, если он меня опознает, здесь и в таком виде..." А вновьприбывший, хамовато хлопая местных шлюшек по худощавым попкам, уже явно пробирался к нему.
  - Кыш, мелкие! - снисходительно басил гость в ответ на их зазывный щебет, жирно усмехаясь в русую бороду. - Я ж своим струментом любую из вас напополам разорву. - А вот эта дама в самый раз по мне будет! Вот она-то мой размерчик выдюжит!
  - За четвертак поладим, пышка? - с этими словами авторитетный бизнесмен Иван Хитров игриво пощекотал под подбородком у своего бывшего губернатора.
  - Пятьдесят! - писклявым капризным голоском отозвался Черных, надеясь отпугнуть нежеланного ухажёра ценой.
  - Э, да мы никак земляки! - бурно возликовал Хитров, и Ник понял, что прокололся, ответив по-русски. - Ну, за такое богатство и полтинника не жаль, - он игриво ущипнул губернаторскую ягодицу. Как звать-то тебя, подруга?
  - Маша, - брякнул наугад губер, зачем-то походя осквернив имя своей возлюбленной.
  - Слышь, Масянь, давай-ка для начала дербалызнем по маленькой за знакомство! - крепко прихватив Ника под локоток, бизнесмен увлёк его в направлении ближайшего бара. Опрокинув в себя у стойки стакан вискаря, Хитров уставился в лицо Никифора бычьим взглядом.
  - Не обижайся, но на кого-то ты, подруга, реально смахиваешь...- Черных напрягся и в один глоток осушил свой стакан. - Ага, понял! - Иван захохотал, хлопая себя по ляжкам. - Да ты ж вылитый наш губернатор Черных. Тьфу, мудило, либераст херов! Завод органических удобрений, считай, из-под жопы у меня выдернул. У меня, у Ивана Хитрова! Да наша семья - русские купцы в восьми поколениях. В честь Хитровых был назван рынок в Москве и аэропорт в Лондоне. А тут какой-то заезжий дерьмокрад, либерал-губернатор... Обидно, ты меня понимаешь, пупс! - он разлил остатки скотча по стаканам и, изобразив брудершафт, смазал Никифору помаду на губах.
  - А знаешь, я что придумал? - воодушевился бизнесмен, скручивая горлышко второму флакону. - Давай я буду звать тебя Никифором. Кладу полтинник сверху, а ты должен отвечать мне: "Рады стараться, ваше степенство". Запомнил? Ох, как мне приятно будет впердолить Черныху!
  По мере того, как Хитров напивался, Нику пришлось выслушать ещё немало лестного о прежнем руководстве страны и о себе в частности.
  - Слава богу, теперь всё - докукарекались пидоры. Петина, главного мазурика, упекли-таки в мавзолей. Не-ет, что ни говори, а государыня - девка правильная, дай ей бог здоровья! - разглагольствовал на весь зал пьяный купец. Для Никифора всё это было новостью - в своих скитаниях по островам он даже не подозревал о переменах в политических реалиях России. Увы, чтобы не выйти из образа, пока приходилось слушать и помалкивать.
  "Вот пойдёт в сортир - налью ему в стакан клофелину!" - мелькнула под зелёным паричком злая криминальная мысль. "Нет, позже. В номере. Надо его как следует напоить - глядишь, до "рады стараться" дело и не дойдёт..."
  Хитров между тем продолжал выворачивать перед ним пьяное нутро.
  - Вот ты прикинь, Никифор! Мне этот их кризис - тьфу! У меня бабки крутятся в Европе, в ночных клубах. Ну, и там по мелочи - наркота, шлюхи - извини. Но у меня - веришь, нет? - по родине тоска, как берёзку увижу - выть хочется. А как я в Москве покажусь? Чем поклонюсь государыне? На меня ж дело уголовное завели суки-либерасты. Приеду - а меня заместо баронского титула - да в кандалы! Вот и не еду.
  - А что государыня - подарки любит? - осторожно осведомился Черных.
  - Ну, не деньгами ж мне царице-матушке взятку совать! - замотал головой пьяный Иван. - Их у неё, родимой, всяко больше, чем у меня. Нужен какой-то, понимаешь, жест! Что-нибудь этакое! - он неопределённо повертел в воздухе пальцами.
  - Слушай сюда! - горячо зашептал ему в ухо Никифор, - Есть идея. Как насчёт медведя?
  - Медведя? - бизнесмен уставился на него тупым взглядом. - Да здесь проще слона купить! И на хрена в Россию из Таиланда тащить ещё одного медведя?
  - Ты не понял. - Черных произнёс трагическим шёпотом:
  - Имеется олимпийский медведь! Тот самый.
  - Сделано в Китае? - сощурился Хитров.
  - Медведь родной, кремлёвский заказ. Восьмидесятый год выпуска.
  - Колоссально! - трахнул ладонью по стойке Хитров. - Если только не врёшь. Вот это я понимаю, царский подарок, едрёный корень! Сколько за него хотят?
  - Медведь формально принадлежит мне. Но сейчас он, как бы это сказать - на хранении у одного знакомого. Он тоже бизнесмен, я думаю вам с ним удастся поладить. Его зовут Цзю.
  - Конопляныч? Да мы с ним на раз-два добазаримся. Поехали!
  - Прямо сейчас? - Никифор кинул косой взгляд в зеркало.
  - Делу время, потехе час. Твой стольник от тебя никуда не уйдёт, Маняша. Кстати, сколько просишь за медведя? Только чур - не буреть!
  - Уж лучше зови меня Никифором, - поморщился Черных. - Моя цена - два билета бизнес-классом до Москвы.
  - Свой брат, патриот! Уважаю! - одобрил Хитров, целуя его в дверях по-брежневски - троекратно, взасос. - Такси! Отель "Хилтон", - да пошевеливайся, шимпанзе!
  Следом за сладкой парочкой от сквера отчалил розовый скутер с малышкой Шом-пу за рулём.
  Они подоспели как раз к окончанию бойни. Маша, вломившись в номер с пожарной лестницы, уже расстреляла весь боезапас по охране, и теперь действовала сапёрной лопаткой, с боевым визгом кроЯ черепа. Лейтенант королевской полиции попытался загородиться стулом, но лопатка, описав восьмёрку в воздухе, со свистом перерубила ему голени. Следующий удар шанцевого инструмента практически отделил голову от тщедушного тельца. Цзю кошкой прыгнул к серванту, где хранился его верный "глок". Маша швырнула ему в голову вазу эпохи Мин, но авантюрист, взметнувшись в воздух, сделал сальто и очутился посреди комнаты лицом к лицу с ужасной амазонкой. На секунду они замерли, сверля друг друга взглядом, а потом комнату наполнило балетное мельтешение тел, столь обычное для китайских фильмов, но почти не встречающееся в этой серой реальности...Цзю порхал в воздухе смертоносной бабочкой, Маша змеёй стелилась по ковру. Лопатка тут и там рассекала воздух, периодически переходя из рук в руки.
   Никифор и Иван Хитров ошеломлённо замерли в дверях. Олимпийский Миша поощрительно улыбался сражающимся из угла. С улицы донёсся сверлящий вой сирен - это гостиничные доброхоты уже вызвали полицию.
  
  
  ГЛАВА 39
  
  Смиряя дрожь, зачем под нож
  Катринхен, к милому идёшь,
  И гибели не видишь?
  
  Гёте
  
  
  - Ну, чего застыли? - Маша, перешагнув через труп Цзю с разваленным напополам черепом, повернулась к Никифору и Ивану Хитрову. С сапёрной лопатки красной соплёй шлёпнулся на ковёр сгусток крови.
  - Тащите на балкон! - Никифор, кряхтя, ухватил было тело под мышки. - Да не его, идиот - медведя!
  Кантуя олимпийского Мишу к балкону, Ник заметил на его спине расстёгнутую молнию - покойный наркоделец успел-таки подсуетиться. Маша принялась выкидывать из медвежьего чрева толстые пакеты с белым порошком.
  - Внизу полиция. Бегите наверх, а оттуда спускайтесь лифтом. Встречаемся в роще у храма Золотого будды.
  Губернатор и бизнесмен, подчиняясь её властному тону, кинулись из номера по коридору к лестнице, а Маша, пристегнув парашют к дюралевому кольцу на медвежьем загривке, с разбегу перевалила бурую тушу через перила - и в обнимку с ней кувырком полетела вниз с девятого этажа. Когда до земли оставалось метров десять, парашют расхлопнулся. Она почувствовала рывок вверх - и, спружинив коленями, приземлилась на заднее сиденье "хаммера", припаркованного под балконом.
  Машина неожиданно резко взяла с места. Маша, выкарабкавшись из-под медведя, с удивлением обнаружила на водительском сиденье дюжего рыжеволосого детину в НАТОвской форме.
  - Куда едем? - осведомился водитель по-немецки.
  - Если у меня есть выбор, - ответила Маша, то для начала неплохо бы избавиться от хвоста. Сзади - кукла на розовом мотороллере.
  - Ферфлюхте педерастен! - процедил сквозь зубы фриц, разворачиваясь на пятачке. Тяжёлый армейский джип, набирая скорость, устремился на таран скутера. Глаза у малютки Шом-Пу расширились от ужаса, литой бампер подкинул её в воздух, и она с визгом приземлилась на полосатый тент, натянутый над фруктовым лотком, напоследок подпрыгнув на нём, как на батуте. Искорёженный скутер пушечным ядром влетел в ювелирную витрину.
  - Хорошая работа! - похвалила Маша. - А теперь, может быть, всё-таки скажете - кто вы, и почему вдруг решили помочь беззащитной женщине?
  - Курт Гибель, - ухмыльнулся пилот. - Вообще-то, это моя колымага. Вот здесь - он ткнул пальцем в щиток, - на всех машинах сил НАТО имеется JPS-пеленгатор. Так что никакой мистики. А помогать беззащитным - мой долг солдата.
  Маша в порыве благодарности обвила шею немца руками и влепила ему в губы сочный поцелуй. Курт собрался уже развить знакомство поближе, облапил её и хотел перетащить к себе на переднее сиденье, но получил шлепок по рукам.
  - К этому вопросу мы ещё вернёмся, - пообещала Мария. - А сейчас будем соблюдать конспирацию.
  С этими словами она выгребла из олимпийского Миши остатки наркоты и, уютно уместившись клубочком в его вместительном чреве, застегнула молнию изнутри. За этими манипуляциями с интересом наблюдала, распластавшись на своём полосатом тенте, оставшаяся безлошадной, но непобеждённой крошка Шом-Пу.
  - Едем к храму Золотого Будды! - раздалось из олимпийских недр медведя.
  
  - Оружие есть? - деловито спросил у Никифора Иван Хитров.
  Черных сунул руку в сумочку и нащупал там скользкую головку резинового члена.
  - Только вот это!
  - Пойдёт, - одобрил Хитров, отбирая у него увесистое тридцатисантиметровое дилдо. Они прятались в кабинке туалета на одиннадцатом этаже - отель методично прочёсывало подразделение автоматчиков в бронежилетах. Вот хлопнула дверь сортира, и жандарм, зайдя, принялся стволом автомата по очереди распахивать пустые кабинки.
  - Садись на меня сверху! - шёпотом приказал Хитров, плюхаясь на унитаз. - Как будто мы... Ну, не тебя учить.
  Только губернатор уселся бизнесмену на колени, как дверца кабинки распахнулась.
  - Сорри! - опешил страж порядка. Хитров, закатив глаза, застонал в поддельной истоме. - В отеле совершено преступление. Господам придётся пройти со мной.
  Иван, не обращая на него внимания, стал ёрзать под Никифором, убыстряя темп. Жандарм, склонившись над парочкой, принялся что-то горячо втолковывать, уже теряя терпение и бдительность. И тут массивный резиновый причиндал, описав дугу, со свистом опустился ему на темя.
  - Бежим! - перешагнув через павшего без чувств стража, Хитров, сжимая в кулаке своё оружие, ринулся к лифту. Никифор на каблуках, в сбившемся набок парике, едва поспевал за ним. Створки кабины раздвинулись - несколько сушёных пожилых евромиллионерш шарахнулись по углам, освобождая пространство двум раскрасневшимся русским, один другого здоровее. Но вскоре натянутые улыбки сменились оживлённым щебетанием, а одна толерантная старушка даже ущипнула губернатора за бюст. Так они и проследовали через холл в окружении стайки престарелых поклонниц. У Хитрова ещё хватило наглости завернуть в бар - впрочем, стакан виски и Никифору пришёлся тут как нельзя кстати. Через сорок минут они уже прохаживались в ожидании Маши по тропинкам священной рощи, живописно окружавшей храм Золотого Будды. Туристы кишели у входа, озабоченные приобретением сувениров - тенистая роща была безлюдна. Вот в аллее припарковался армейский "хаммер", и какой-то военный принялся подзывать их таинственными жестами. Хитров, выглянув из кустов первым, разглядел на заднем сиденье вальяжно развалившегося олимпийского Мишу. Забыв осторожность, он ринулся к джипу и облобызал медведя троекратно.
  - Найн! Моя женщина! - насупился Гибель.
  - Русский медведь - твоя женщина? - напрягся монархист. - Ну, ты и петух гамбургский! Никифор, скажи немчуре, что это твой медведь.
  Губернатор в транссексуальном прикиде, конфузясь, вылез из кустов - и тут Маша, выбравшись из душных олимпийских недр, с хохотом влетела в его объятия и принялась покрывать дорогое лицо поцелуями.
  - Черных! Во что это ты вырядился? Или успел без меня поменять ориентацию? Теперь ты с ним гуляешь?- она, согнувшись от смеха, ткнула пальцем в Хитрова.
  - Мария Тимуровна? - купец разинул рот от удивления. - Так выходит, это и вправду сам Черных?
  - Ну, не Белых же! Курт, солнце, прости! Как-нибудь в следующей жизни я обязательно буду твоей женщиной! - она по-братски чмокнула немца в щёку. - Ты не добросишь нас до аэропорта?
  - Немецкий зольлдат умейт проигрывать, - с достоинством ответил Гибель, таращась исподлобья на давешнего унтерменша из сквера. Кто бы мог подумать, что именно он окажется счастливым соперником неудачливого пилота!
  - Меня преследует полиция, - стал объяснять Никифор свой непотребный маскарад. - Только это подстава. На самом деле я ни в чём не виновен...
  - Но насчёт медведя - всё у нас в силе? - встревоженно спросил Хитров.
  - Разумеется! Всё, что нам нужно сейчас - Ник обнял за плечи Машу, - это добраться как можно скорее домой.
  - Раз пошла такая пьянка, - купец почесал пятернёй в бороде, - бизнес-класс лично для тебя отпадает. Свинтят в аэропорту. А полетишь ты у меня, мил человек, в багаже.
  Он расстегнул молнию на спине Миши до упора, и Никифор был общими усилиями не без труда утрамбован в медвежье нутро. Перед тем, как застегнуть замок, Курт Гибель в знак примирения сунул ему туда банку "кока-колы".
  
  Выслушав сбивчивый доклад малютки Шом-Пу, св. Катрина распорядилась взять под особый контроль все выезды из города. Сама же двинула в аэропорт - ясно, что объект, спрятавшись в мохнатом контейнере, наверняка проследует через багажное отделение. Там у неё имелись свои люди, давно задействованные Петрой в Большом наркотрафике. Буквально через час она получила ориентировку - олимпийский Миша объявился на терминале и будет отправлен рейсом в 22-40 на Москву. Кажется, святой Вомбат услышал её молитвы - она с благоговением вспомнила его аватар, чудесно явившийся ей на съёмном пятачке у фонтана. Теперь все хлопоты позади - опасная грешница сама долетит по назначению, остаётся только встретить груз в Шереметьево-2 и передать в руки Пёдора. Катрина взяла билет эконом-классом на тот же рейс и, тепло распрощавшись с бангкокскими коллегами, успешно прошла регистрацию и заняла своё место в кресле у иллюминатора.
  Никифора в недрах медведя сморило, и где-то над Китаем он погрузился в тревожный сон. Проснулся от острого желания "по-маленькому" - не нужно было пить проклятую колу. Мочиться в олимпийскую святыню не представлялось возможным по гигиеническим соображениям, и тут он вспомнил про клизму в сумочке. Выдернув пластмассовый носик, он аккуратно наполнил грушу до краёв - и водрузил пипку на место. Порядок. Потом поспал ещё часок - и проснулся только, когда медведя уже передвинули на электроподъёмник и повезли в Шереметьевский багажный терминал. Святая Катрина, взяв в автоматической камере хранения приготовленный для неё пистолет, пошушукалась о чём-то с жеманным офицером таможни - и устремилась следом за жертвой. В гулком зале багажного отделения не было ни души - она хищно обошла олимпийского Мишу вокруг и, держа пистолет в правой руке, левой резко расстегнула молнию, ожидая увидеть там перепуганную Машу Чубак. Вместо этого её потрясённому взору предстал сам святой Вомбат в своей славе - но лишь на долю секунды. Тут же в глаза св. Катрины, ослепив, ударила едкая струя мочи из резиновой клизмы. Закрыв ладонями лицо, она в трепете повалилась на колени.
  
  
  
  ГЛАВА 40
  
  На этот раз, насколько разумею,
  Тебе могилу роют - не траншею!
  
  Гёте.
  
  
  Тем временем напряг между членами экспедиции достиг своего апогея - в соответствии с наилучшими ожиданиями сэра Бороффа и Петры Скандалли.
   Макс Стечкин, расстреляв по пустым бутылкам обойму выданного государыней "Магнума", и не попав ни во что ни разу, впал в глухую депрессуху, сплюнул на снег и отправился в чернолесье - с горя облегчиться по-большому. Мандализа не удержалась - прицелясь один раз с локтя, твёрдо выбила из своего проверенного "парабеллума" пять из пяти. После чего присела, скрестив ноги медитативным кренделем, к костру, где Маргоша уныло перемешивала тушёнку в котле с макаронами. В лесу быстро темнело.
  - Не грусти, бэйби! - коричневая мисс обняла за плечи юную подругу и принялась утешать её, умело действуя как нежными пальцами, так и медовыми речами. Девушка не осталась равнодушна к дружеской ласке - её коротко стриженая головка прильнула к груди искусительницы, носик захлюпал.
  - За что он со мной так! - обиженно разревелась Маргоша. - Первый раз в жизни влюбилась - а тут он с этой пидораской... Изменщик! Ну, ясно - я же блядь тупая, вокзальная, - а он весь из себя - писатель, постмодернист...
  - А ты ему тоже измени! - посоветовала искушённая в любовных делах Гречиха.
  - С толстяком гороховым? - Маргоша подняла на неё зарёванное детское личико. - Я уже подумала. Ага! А царицка узнает?
  - Так мы ей и сказали! - заговорщицки подмигнула подруге Мандализа. На том бабы и порешили своё. "Надо всех этих русских перессорить окончательно - до цели уже меньше ста камэ", - коварно потирала про себя обезьяньи ладошки коричневая бесовка, как вдруг тьму разорвала автоматная очередь.
   Похлёбка из пробитого пулей котелка, шипя, затушила уголья костра - разом стало не до интриг. П.Е. Левин, в кальсонах и очках, отшвырнув ноутбук, кубарем выкатился из палатки и, выставив перед собой в темноту леса кривой -( чего уж там, мерси, сэр Борофф!) - ствол револьвера, замер за пнём. Очередь повторилась левее. Платон два раза пальнул на вспышку - разумеется, в молоко.
  - Девки, в машину! - сорванным голосом крикнул он, переползая за соседний куст. - Марго за руль, Лиза к пулемёту! Живо пошли!
  И писатель открыл беспорядочную стрельбу, в то время, как две тени под прикрытием его огня метнулись от костра к вездеходу. Перед машиной между дамами вспыхнула короткая драка за места.
  - Сама брысь за руль, ветошь пыльная! - с неожиданной силой отпихнув Мандализу коленкой, Маргоша запрыгнула на заднее сиденье и, высунувшись из люка, дослала патрон в патронник - как учил в школе светлой памяти военрук Вячеслав Михалыч. На этот раз автоматные выстрелы разорвали темноту сзади - враги окружали. Запомнив направление вспышек, Маргоша развернула на станине тяжёлый ПК и, припав глазом к прицелу ночного виденья, стала короткими и точными очередями поливать сектор обстрела. Вот один враг в окуляре, взмахнув руками, ткнулся головой в сугроб. Второй попытался перебежать за дерево - и покатился, скошенный очередью, с горы в ручей:
  - На, получи!
   Разрумяненная Маргоша, перегнувшись в салон, крикнула:
  - Рули к костру! Подберём негодяя, - и вновь прильнула метким глазом к уютному ободку прицела. Мандализе ничего не оставалось, как подчиниться. Левин рухнул, тяжело дыша, на заднее сиденье.
  - Где Макс?
  - Не знаю. Сказал, что плохое настроение, пошёл за кусты помыть руки, - политкорректно отвечала бывшая госпожа госсекретарь.
  - Вот блядь! Марго, ты в свой окуляр что-нибудь видишь?
  - Глянь сам. А, ты ж слепой постмодернист! Короче, их здесь гоблинов семьдесят, не меньше. Макс - не Макс, хер разберёшь. Ну, что - типа, стоим насмерть? - задорно крикнула девчушка, продолжая, припав к окуляру, поливать из пулемёта наступающих врагов.
  Платон, со слезящимися от порохового дыма глазами, обняв её, высунулся наружу.
  Решение было тяжёлым, но неизбежным. Он ещё раз крикнул в темноту:
  - Макс! Мы здесь! - в ответ громыхнуло со всех сторон, одна пуля рикошетом срезала ему кончик уха. Левин, с детства боявшийся крови, поднёс липкую ладонь к близоруким глазам.
  - Марш в салон! Я сам, - прошипел он, спихивая Маргошу вниз и перепачкав кровью её волосы. Потом скомандовал Мандализе:
  - Курс норд -дави на газ!!!
  Мотор взревел. Силуэты врагов в прицеле ночного виденья сзади и по бокам расплывались в глазах литератора светящимися фиолетовыми пятнами, "хаммер" мчал сквозь ночной сказочный лес, держа курс прямиком на Полярную звезду - и Платон топил указательным пальцем стёртый от частого употребленья спусковой крючок, поминая добрым словом опыт в дебильных компьютерных играх-стрелялках всякий раз, как удавалось завалить очередного монстра.
   Вскоре сосны расступились, враги, живые и мёртвые, остались позади - и он, тяжело рухнув на сиденье, вперил пустой взгляд в лобовое стекло, по которому хлестали сырые хлопья метели, тая и стекая с него ручейками, словно слёзы небес.
   "- Скольких братьев своих убил ты сегодня за вечер, Каин?
  - Кто их считал, Господи. Я не сторож братьям."
  
  - Платон! - тёплая ладошка опустилась ему на бедро, несмело пощекотав пальчиками. Он вскинулся.
   - Проснись, ты серешь!
  - Сама иди в жопу... - Левин, повернув к Маргоше мёртвое лицо, всё в пороховой гари, попытался изобразить улыбку.
  - Не грузись уже, слышь!
  - Да не гружусь я - просто нервы. Извини...
  Девушка осторожно убрала у него платком следы крови со щеки. Так прошло время - много или мало, неведомо. Впереди опять замаячила чёрная зубчатая стена леса.
  - Платон!
  - Да?
  - Я хорошо стреляла - поцелуешь меня ?
  Левин стёр рукавом слёзы - и, боясь утонуть в бездне её глаз, зажмурился, до хруста сдавив в объятьях вскрикнувшую от счастливой боли, такую тоненькую и наивную Маргошу.
  Их губы слились, следом слились тела.
   "Мой! Мой! Хер получи, маму твою, божок тряпочный!"- беззвучно воззвала к нетерпимым чёрным небесам душа юной вокзальной грешницы.
  "О, вечно женственное!" - успел плюнуть интеллигентской гадостью в те же эмпиреи искушённый мозг литератора, прежде чем окончательно раствориться в безграничном Дао любви на заднем сиденье джипа...
  - Херакс! - любовников неожиданно ударило черепами о крышу джипа.
  - Приплыли, голуби! - Мандализа заглушила мотор и первой выбралась из машины, тут же рухнув, сражённая прикладом по шее, с дороги коричневым лицом в грязный снег.
  - Лежать, негра мать! - раздалась команда, подкреплённая четырёхэтажным матом и выстрелом - судя по гулкому звуку, не иначе, как из мосинской трёхлинейки. Хриплый лай овчарок окончательно парализовал волю путешественников.
  - Руки - на затылок. Порядок обычный: шаг в сторону - побег, прыжок на месте - провокация! - разъяснил седоватый, усталый и на вид не злой мужик в ветхой подполковничьей шинели и фуражке с синим, под цвет глаз, околышем.
  - Прибыли - здоровеньки булы, господа шпионы! Распорядок будет следующий - сейчас товарищ Скутерморг прочтёт вам лекцию о международном положении - потом ужин, допрос и отбой.
  - Я имею право спросить? - осведомился Платон.
  - Имеешь, рыло буржуйское! - улыбнулся ему совсем по-отечески подполковник Замов.
  - На допросе по печени бить будут? Я не в целях дискредитации органов, просто у меня желчный пузырь, понимаете, пошаливает... Так может, мне лучше не стоит ужинать?
  - Может, и не стоит, - хмуро кивнул Замов, отходя.- Меркавкин, обыщи задержанных! Ого, да тут у них целый арсенал! А это что - рация?
  Строгий подполковник принялся с любопытством изучать спутниковый телефон, изъятый у Мандализы. Она молчала, злобно щерясь на него с колен.
  - Этой негре - мешок на репу! - распорядился командир. - А то, часом, покусает!
  - Матёрая вражина! - сержант отдёрнул укушенный палец и влепил госпоже Греч леща по затылку. - А эти двое, никак, пожиже будут, - он критически оглядел Левина с Маргошей и длинно сплюнул.
  - А эти - местного разлива. Плесень, враги народной воли, - со знанием дела разъяснил Замов.
  
  
  
  ГЛАВА 41
  
  
  Начинается Земля,
  Как известно, от Кремля.
  
  С.Михалков
  
  
  - Бес попутал! КазнИ - но выслушай, царица-матушка! - Сырков рухнул на колени и лукавым змием пополз по ковру, изображающему карту Евразии, к трону Лариски, тщась расцеловать шитую жемчугом золотую туфельку. Дядько Лев Николаич, на правах камергера, сидел по правую руку от государыни, одобрительно пуская губами пузыри, ермолка Мономаха съехала на ухо - запой не дружествен старческому маразму, и кремлёвские лекари его об этом уже предупреждали.
  - Как тебе и в голову-то пришло, смерд? В глаза глядеть! - Ларсик нарочито перегибала палку - вчера мерзавец Гришка Скоцкий был замечен за шашнями с рыжей санитаркой из обслуги мавзолея, так что Изяслав Ильич за самовольство отхватывал теперь звездюлей по полной - в качестве мужа и принца-регента.
  - Не вели казнить - всё для тебя, родная. Агнесса эта - суперспец, киллер экстра-класса. Как только выполнит задание - мы её устраним. Я должен блюсти интересы страны и тебя - а твоя Петра, - извини, только мутит воду, у неё свой интерес...
  - Вот только Петру сюда не впутывай, мудило! Моя Петруся - это не твоё тупое кровавое гебьё, она всё про всех узнаёт, и сразу мне докладывает. Теперь - что у нас с дарами?
  - Купец Хитров кланяется медведно.
  - Как кланяется? - государыня изволила распустить в улыбке полные губы.
  - Медведно, - Сырков рад был удивить её величество красным словцом. - Сие выражение государь Иоанн Васильевич Грозный ввёл в обиход - опальных бояр травили собаками, "зашив медведно" - то есть в медвежью шкуру.
  - И чего ему, паразиту, неймётся? Купцу, понятно - не Ивану Грозному.
  - Дело просит закрыть. Вывез в лес и закопал семью Блевштейн в 2009-м, переписав на себя всё их имущество. Прихватил денежки - и скрылся в Сербии.
  - А медведность-то тут к чему? Отрубить башку на Лобном месте, и вся медведность!
  - Отрубилихуюголову! - бормотнул себе под нос князь Романов-Парижский, пуская слюни на камзол.
  - Да он, сволочь, медведя олимпийского в Кремль приволок. А княгиня Баблуани по телевизору уже расстаралась, сучка - дескать, Миша-80 - символ великой эпохи, и такие купцы-патриоты - соль русской земли. Да, там ещё с ним Никифор Черных и Мария Чубак нарисовались - с этими что делать?
  - Топориком, топориком! - заёрзал великий князь, скрытно выпуская газы в подушечку.
  - Заткни пасть, кретин! - прошипел Изя. - И не воняй!
  - Черных - это толстяк, что губером был в К. - я ничего не перепутала?
  - Он самый.
  - Интересный мужчинка! - мстительно протянула Лариса Первая. - А Чубак - уж не дочурка ли того потного жулика?
  - Она.
  - Может, и правда - казним хором всех троих показательно на Лобном месте? Что скажешь, дядюшка?
  - Орденок бы мне, доченька! Почётного легиона, или уж, на худой конец, Подвязки... - выпав из темы, плаксиво забормотал дядько. - Первый-то скрали у меня - недели не проносил.
  - В огороде бузина, а в Киеве великий князенька! - ударила его веером по губам царица, развеселяясь от стариковской глупости. - Будет тебе орден, не ссы в компот!
  - Там повар ноги моет, - с солдатской прямотой докончил Изя. - Впрочем, как говорится, устами владельца глаголет истина. Новой России нужны новые атрибуты. Давай-ка учредим уже что-нибудь национально значимое - он задумчиво прикрыл глаза. - Вставим по гланды старой даме из Альбиона. Стой, ты куда, глупенькая? Я ей тут рождаю национальную идею - а она...
  - В сортир, если это имеет национальный конспекст! Прокладку поменять.
  - Прокладку, говоришь? Зайка ты моя! Прокладка - это круто. Только в следующий раз лучше говори "контекст". "Конспекст" тоже хорошее слово - но оно, к сожалению, ничего не обозначает.
  Сырков недаром славился, как мастер нетривиальных ходов. На следующее утро все СМИ Российской империи уже трубили о назначении великого князя Романова-Парижского почётным кавалером и магистром вновьучреждённого указом Ея императорского величества Ордена Прокладки. Очередь из московского жулья и поп-идолов мигом выстроилась вперёд на месяц - каждому мечталось первым показаться среди себе подобных с орденом в петлице. В казну от претендентов потёк доход - князь Изяслав был автоматически прощён и возвеличен.А госпожа Скандалли, в бешенстве сжимая кулаки, тщетно вызывала по спутниковому Мандализу Греч, чтобы предупредить о надвигающейся опасности в лице Агнессы. Прослушка перехватила разговор Сыркова с киллершей, и болтливой Лариске в спальне Её преосвященства влетело по мягкому месту плёткой так, что она после три дня ёрзала на троне.
  - Петра, я могу спросить - что там у тебя происходит? - голос Эфраима Бороффа не предвещал ничего доброго. Не мудрено - герр Питер всю ночь без сна метался по ангару, а ближе к утру, вопреки всем заклинаниям современной позитивистской науки, заквохтал - да и снёс яйцо. Оно было размером с хороший надувной шарик, и скорлупа его казалась мягкой. Под ней к тому же что-то, если приглядеться, шевелилось - Питер был сильно возбуждён, и войти к нему в ангар никто не решался. Это всё было настолько дико, что Председатель мирового правительства забыл про свою липовую инвалидность и принялся, обхватив руками лысину, бегать по бункеру. Утром Израэль принёс распечатку - вести из далёкой Москвы тоже напрягали. Отец Пёдор зачем-то объявил Последний Крестовый поход, и теперь несколько сотен дурковатых марамоев, обрастая по пути, как снежный ком, надвигались на столицу. Хватило бы, в сущности, одного бомбового удара с воздуха - но вопрос-то в другом - кому выгодно? Пёдор - креатура Петры, с неё и спрос. Возможно, это бабья блажь - дура просто обнюхалась кокаина, такое случалось. В довершение невзгод у розового слона Ганнибала в 9-50 случился понос, и он обгадил израэлеву распечатку едко и вонюче. Борофф в сердцах даже влепил ему ладонью по жопе, о чём впоследствии горько жалел - питомец глянул на него в ответ чёрными глазками как-то по-особому пристально и недобро.
  - Я не слышу внятного ответа, Ваше преосвященство. К чему весь этот балаган - что ваш Пёдор забыл в Москве? Своих дебилов там мало?
  - Дебил дебилу рознь, - резонно заметила госпожа кардинал. - Вы, сэр, простите меня - иудей, и не вам понять глубину мятущейся русской души.
  - Что такое? - сэр Эфраим задохнулся от возмущения.
  - А то, что через пять дней коронация. И кто будет венчать на царство? Может, главный раввин Жмеринки - или муфтий Чечни?
  - А ортодоксов у вас там что - совсем не осталось?
  - Не стоит о грустном. Отец Пёдор - лучшее из всего, что есть на сегодняшний день.
  - Делайте, как знаете, Петра, - вздохнул Борофф, - вам на месте виднее.
  - Не хочу быть навязчивой, сэр - но что у вас с голосом? Вы, случаем, здоровы? Может быть, стоит поставить пиявки, или клизму?
  - Клизмой, боюсь, тут не отделаешься. Вы помните герра Питера, моего питомца? Так вот, он - представляете - сегодня снёс яйцо.
  - Яйцо? Герр Питер? - госпожа Скандалли подпрыгнула на кресле. Сбывались пророчества Ордена тамплиеров - Яйцо судьбы, Чёрный бриллиант и, наконец, мифологический элемент "Q" - всё одно к одному. Конец света близился неотвратимо, сомнений нет. Пора направлять поток судьбы в русло сакральной Истины.
  - Пёдор? - она принялась лихорадочно тыкать пальцами в кнопки телефона.
  - На связи, эчеленца, - раздался недовольный голос Преосвященного сквозь муть космических помех.
  - Что у нас с Марией Чубак?
  - Фирма веников не вяжет. Чубак в Кремле.
  - Как - в Кремле? И ты молчал, обсосок этакий?
  - Сами вы пидораска. А я - воскресший, за мною идут толпы блаженных, попрошу не кощунствовать!
  - О-кей, поговорили. Засунь своё воскресение поглубже в задницу. Даю отбой - через полчаса прилетит бомбардировщик "Стелс", и от всех твоих святых вместе с тобой останется мокрое место - как раз хватит времени помолиться за упокой. Чао, святый отче!
  - Это шантаж! - визгливо закричал отец Педор. - Не имеете права!
  - Не имею! - вздохнула госпожа кардинал. - Но самолёт уже рулит к заправке.
  - Чёрный бриллиант тамплиеров умрёт вместе со мной! - горделиво ударил себя в грудь святой отец. - Ибо только мне открыта вся правда о нём.
  - Ладно, не кипешись! - сбавила обороты Петра. - Просто буреть со мной не надо. Бросай своих блаженных - вечером жду тебя в московской резиденции Ватикана. Есть жирная тема - будешь венчать на царство государыню всея Руси.
  - Моника! Карету мне, живо! - Преосвященный от волнения закусил фальшивую бороду.
  Вскоре процессия юродов исчезла в кружеве метели - отец Пёдор нюхнул из табакерки и расслабился на заднем сиденье джипа. Св.Моника давила на газ, объезжая по карте навигатора взорванные мосты.
  - Как назваться? Патриарх? Уже было. Папа? Слишком фамильярно, не хочу. Надо будет посоветоваться с Петрой, она придумает...
  За этими мыслями Пёдора сморило - очнулся он уже на блокпосту у пересеченья с МКАДом. Быстро темнело - машина с Преосвященным въехала на территорию посольства Ватикана, озарённая мертвенным светом круглой багровой Луны.
  
  

 Ваша оценка:

Раздел редактора сайта.