Всё в последнее время происходило как-то криво, не по Книге.
- Остынь! - твердил себе Пётр, запивая горькую квасом с мухами. - Ведь ты не настоящий Будённый...Так, беглый городовой, просто мент позорный...
- Наливай давай! - он демонстративно сгрёб маркитантку за жирные прелести.
- А кто, если не ты? - внезапно строго отозвалось в голове красного комполка голосом Кобы... И что тут ответишь? В течение двух суток просрано практически всё: историограф похода Бабель сбежал, прихватив огненный меч Революции. Бронепоезд пропал, и, как результат, весь план освобождения Немы от колчаковской гидры гавкнул. Теперь путь на Вятку открыт... При этом никакого другого Будённого помимо самого сержанта Ганешина на горизонте нет и никогда не было. Абзац! Он замахнул ещё полстакана первача и вышел, звякая шпорами, за шатёр.
Тёмное поле, сколько хватал взгляд, было усеяно бивачными кострами. В небе со стороны противника застрекотал аэроплан. Пётр в бессильной злости сжал кулаки. Одномоторный "фоккер"-разведчик, демонстративно облетев расположение полка, разбросал листовки и скрылся в ночи без единого выстрела. Ганешин поднял спланировавшую к ногам колчаковскую агитку и стал читать.
"Солдаты! Большевики вас разводят. Вместо земли и воли вас всех загонят в лагеря. Ленин убит, Сталин кровавый параноик, а ваш Будённый вообще самозванец и бывший жандарм. Вяжите главарей и переходите, пока не поздно, под знамя демократии, Единой и Неделимой России! Каждому обещаю коня, сапоги и 100 рублей ассигнациями.
Начальник отдела контрпропаганды В.К.Свинтидзе."
- Так вот где ты вынырнул, Викентий Карлыч! - Будённый скрутил из послания козью ногу и зло затянулся. - Ну, что ж, даст Бог, ещё поквитаемся...товарищ подполковник!
- Трубите сбор! - крикнул он, вбегая в штабную палатку. - Срочная передислокация.
Через полчаса несколько неприятельских батарей, разорвав громом ночь, усердно перепахали оставленное будёновцами гороховое поле. Полк отошёл и закрепился на подступах к Неме. Сам Будённый разбил ставку в брошенной резиденции купца Рябинина. Знакомые места... Интересно, где-то сейчас Левин?
...О.Фрола изловили в лебеде; он трясся и тыкал жирным перстом в небеса. Закончив растаскивать добро с поповского подворья, мужики собирались уже подпустить преподобному красного петуха, но Блюмкин умело перевёл стрелки на более конкретное.
- Выноси святых! - он указал на распахнутые ворота храма. - Нечего клуб захламлять.
Мужики не без некоторой опаски принялись сволакивать в штабель "божью благодать". Латыши штыками обдирали с досок литые оклады и паковали драгметалл в мешки. После этого в дело вступал Ефим Генералов с колуном.
- Хватит, попили нашей кровушки! - покрикивал сельский богоборец, разбивая и швыряя в костёр наследие тёмного прошлого. Святители и великомученики угрюмо корчились в пламени революции, не в силах явить маломальское чудо - и суеверный страх полегоньку начал отпускать народ. Остаканившись из поповских погребов, вандалы притащили гармонь и вскоре уже пустились в буйный перепляс вокруг костра.
Левин, не имея возможности что-либо изменить, с тяжёлым сердцем удалился от вакханалии под опустевшие своды храма. Распятого Иисуса вынесли, и теперь один Бог- отец с фрески злобно таращился на него из-под купола.
- Что, Яхве, бог-ревнитель, - угрюмо спросил у него Левин, - теперь будешь мстить до седьмого колена, как положено? И детям, и внукам нашим? Рад покуражиться?
Ответа не последовало. Тогда Левин выдернул из деревянной кобуры маузер и, прицелясь сквозь набежавшие слёзы, засадил пулю между глаз главному виновнику всего сущего. К ногам брызнула штукатурка. Он вздрогнул - сзади на плечо легла чья-то рука.
- Ход ваших мыслей мне нравится, - произнёс возникший из полутьмы Яков Блюмкин, - я тоже с детства недолюбливал этого мстительного старикашку. Только целитесь вы не туда, Борис Викторович.
- А куда надо? - тупо спросил Левин комиссара.
- Себе в голову, любезнейший. Там он окопался, точно вам говорю.
- Почему тогда уж не в сердце?
Блюмкин тонко улыбнулся.
- Ваше представление о Боге - плод вашего ума, то, что вам за тысячу лет вдолдонили попы. Посему - только в голову.
- Я над этим подумаю, - хмуро буркнул Левин, пряча маузер в кобуру.
- Кстати, о попах - что с преосвященным делать? Он давно тут всем поперёк горла - полсела у него в кабале. Ефимка просветил их слегка насчёт инквизиции - и теперь пьяные поселяне требуют бросить попа в костёр.
- Ну, знаете ли! - Левин стремительно направился к выходу. - А ещё интеллигентный человек.
- Да не волнуйтесь вы так! Шоу не будет. Я шепнул конвойному застрелить его при попытке к бегству.
Он успел во время - чекисты уже выводили о. Фрола из подвала (того самого, где Ильич давеча провёл двое суток с пленными немцами). Заметив, как один из латышей отстал на шаг и передёрнул затвор, Левин прыжком ринулся на него и сшиб с ног. Второй конвойный выстрелил навскидку в нападавшего и промазал. Первый латыш оказался здоровяком - перекатившись через Левина, он подмял его под себя и стал душить стволом карабина. В глазах помутилось. Второй чекист подошёл сбоку и хладнокровно прицелился в его посиневшее, хрипящее лицо. Левин зажмурился. "Посему - только в голову", - вспомнились ехидные слова, перед тем, как он привычно вылетел из тела и увидел всю картинку сверху. Вот и смерть. Отчего же нет страха? И нет уже времени рассказать всем, что умирать - это так легко...Грохнул выстрел.
- Именем революции - стоять! - раздался голос Блюмкина. - Скоты! За сопротивление командиру - расстрел на месте!
Левин, вновь ощутив себя в теле, недоумённо огляделся. Возле него лежал чекист с развороченной выстрелом головой. Поп, тряся окороками щёк, мелко крестился и бормотал от св. писания. Блюмкин, спрятав наган, чуть заметно подмигнул:
- Что же вы? Командуйте.
- А где отец Исаакий? - поднявшись, спросил Левин у попа. Узнав своего бывшего узника, о.Фрол позеленел ещё пуще.
- На ко-колокольне. Сказал, что не дастся - лучше спрыгнет.
- Передайте ему, чтоб спускался. Вы оба свободны.
Вскоре дьякон, затравленно озираясь, присоединился к священнику. Защищённые от гнева толпы цепью латышских стрелков, они взгромоздились на телегу и, сопровождаемые бранью и комьями навоза, скрылись в лесу.
- Ступай и больше не греши! - пустил вслед Блюмкин и повернулся к Левину.
- Не пойму я вас, Борис Викторыч. С Гапоном вы, помнится, не так церемонились...
Через час цеппелин товарища Сталина показался из-за деревьев. Выслушав доклад комиссара, Коба мудро усмехнулся в усы.
- А ведь Борис-то прав. У нас на Руси мучеников слишком любят. Пусть обломаются. Жирно им будет - столько наговняли по жизни, а тут бац, и в рай! Пускай лучше работать идут. Придёт время - построим специально для таких трудовые лагеря. Проповедовали страдание - нате, наслаждайтесь!
Ночью дирижабль причалил в Рябиновке. С востока в зареве канонады накатывался колчаковский фронт. Левина, уснувшего после переживаний в своей каюте, Коба заботливо велел не будить. А сам, в сопровождении Якова Блюмкина, направился в штаб. Будённого в расположении застать не удалось - он лично объезжал позиции, воодушевляя бойцов стоять насмерть. Ночь была светла, Луна в обрамлении звёзд отбрасывала таинственные тени. Сталин, отпустив Якова, отправился прогуляться по тщательно охраняемой территории. Редкие минуты одиночества...В кустах запела ночная птица, и стихи начали всплывать в голове сами собой:
- Когда Луна тревожным светом
Вдруг озаряет мир людей... Нет, "людей" нехорошая рифма - "Похудей... иудей... му..." Чёрт знает, что за рифма! - Коба набил трубку и привычно затянулся, стараясь подольше не выпускать терпкий дым. "Владей. Вот именно, людей - владей!"
За амбаром он вдруг увидал колышущееся зеленоватое марево. Бесшумным шагом, словно боясь спугнуть чудо, Коба направился на свет. Внезапно в ушах его начал отдаваться всё нарастающий тревожный пульс. Или это сердце так колотится? Странную траву прислал Шаумян...
Потом всё с грохотом кануло в зелёной вспышке - и он сам провалился в небытие.
Тщетно привыкшая к сталинским фокусам охрана до полудня обыскивала каждый дюйм территории. На этот раз всё было более, чем серьёзно. Пришлось телеграфировать в Кремль:
- Товарищ Сталин исчез.
* Перед уходом оправляйте одежду.
ГЛАВА 22. СИНДРОМ ИЗМЕНЫ
Опрокинулась в море рыбачья ладья,
И так сильно купырь закачал воробья,
Что совсем закружилась головушка -
И закрылись глаза у воробушка...
Самуил Маршак
- С-сука любовь! - от обиды Катерину трясло.
Хотелось выть на Луну, сияющую в оконном провале Рябиновки... Некстати это всё - с минуты на минуту должна появиться погоня.
- Не реви! - встряхнул её за плечи мазык, - Большое дело - облапошилась. Все прокалываемся когда-нибудь.
- Верить, получается, вообще нельзя никому. Всю жизнь думала, что Левин - это Левин! Я к нему всей душой, обрадовалась - а тут... Какой-то террорист половой вместо него.
- Послушай... В сущности ведь что Левин, что Савинков - просто аватары, разные образы пустоты, и это не повод реветь, как лохушка.
- Лохушка и есть! - Катю всё пуще разбирало, - Всё ведь видела - и родинка у него неправильная на щеке, и глаза злые ... Любовь - морковью, но совокупляться с разными аватарами мне, знаешь ли, как-то впадлу.
- Да ладно - просто считай, что Савинков - это Левин сегодня. Тем более, по большому счёту именно так и есть ...
- Что такое?
- То самое. Твой Левин - очередное земное воплощение культового террориста Бориса Савинкова. Который просочился через Портал - и отымел тебя за баней без всякой задней мысли. Ещё вопросы?
- Оба-на! - плечи Кати недоверчиво дёрнулись. - Ну, а я тогда чьё воплощение?
- Ты-то? А самой ничего не мнится?
- Не знаю...Германию какую-то постоянно вижу во сне... Садик с розами, и замок на горе... А потом меня увозит русский принц на белой "испано-сюизе"...Ну, это такое старинное авто, я в "Гугле" проверяла... Нормальные девчачьи бредни.
Дед Коля молча взял её ладонь в свои и задержал. У Кати на секунду мелькнуло дурацкое чувство, что он сейчас поцелует ей пальцы. Впрочем, смутный кайф тут же обломала вбежавшая в комнату Лили Марлен.
- Атас, менты!
- А Дерендяй чего? - обернулся к внучке старец.
- Чучело-мочало! Как всегда, дружит с насекомыми.
- Ладно, уходим, - дед вскочил и, ухватив Катю под локоть, поволок её по тёмному коридору. Скользкими каменными ступенями троица спустилась в подвал. Пахнуло сыростью. Осознания происходящего у Кати не было - ноги перебирали сами, как в трансе. Лили Марлен захлопнула массивную дверь и чиркнула зажигалкой. Сине-белый огонёк начал, искрясь, укорачивать пороховой запал петарды...
Пробираясь дальше по подземному ходу в полной тьме, беглецы услышали сверху топот ментовских сапог и отзвуки русского мата. Когда наконец вынырнули через густой малинник к ручью, сзади что-то оглушительно грохнуло, и их отшвырнуло наземь. Почва вздыбилась и просела. Предсмертных стонов слышно не было - тела государевых людей мать-Земля приняла молча...
- Чей-то бойфренд по ходу отлетел в Валхаллу, - скорчила траурную гримаску Лили Марлен. - Террористу намба уан Борису Савинкову - прощальный пионерский салют.
Катя не вдруг поняла, что случилось. Уши были заложены,
рот безвольно скривило судорогой.
- Не грузись, Катюха...- старый скоморох впервые на её памяти выглядел смущённым. - Понимаешь, бзик у Лильки на всякие технические пакости. Не может без фейерверков. Изъян воспитания, безотцовщина... А что до твоего мужика, то просто прими для себя на веру: "Левин жив." И когда-нибудь, чует моё сердце, вы ещё обязательно с ним встретитесь...
- Не в этой жизни, - разрыдалась лицом в ладони Катя.
Тамбова вышвырнуло взрывной волной наружу, хорошо приложив спиной о дерево. Сколько он провёл в отключке - неизвестно, но пыль успела осесть. Майор застонал и понемногу начал приходить в себя, хотя в глазах ещё двоилось. Первый вопрос был - где опергруппа? Второй - что за тип в сапогах сидит орлом на одиноко высящемся посреди обломков унитазе? Рябоватый усач в полувоенном френче напряжённо отслеживал из-под прикрытых век все телодвижения майора, сжимая в зубах потухшую трубку. Вот в ночной тиши раздался недвусмысленный звук. Тамбов потянулся к кобуре, но она оказалась пуста - пистолет при взрыве отшвырнуло куда-то.
- "Правды" у вас нет? Или другой пролетарской газеты? - осведомился человек во френче. Майор тупо помотал головой.
- Ильич в Шушенском как-то обмолвился, что важнейшим является говно. Кто не страдал запором, вряд ли сможет понять всю беспощадную логику ленинской мысли, - Коба сошёл со своего трона и, подтёршись сорванным лопухом, натянул штаны.
- Догматики от истории, чувствую, будут когда-нибудь утверждать, что Сталин вообще не испражнялся - но это безграмотное утверждение. Вы, как врач, должны понимать.
Тамбов где-то слышал, что сумасшедшим нужно поддакивать. Похоже, здесь был именно тот случай.
- Мы говорим Ленин - подразумеваем партия, - всплыло откуда-то в тупой голове. - Я сейчас свяжусь... с клиникой, - он достал телефон и судорожно стал набирать личный номер генерала МВД.
- Марат Кошерович, в Рябиновке теракт! Пионерлагерь взорван, имеются жертвы. Срочно нужно подкрепление и медпомощь. Секунду, у меня телефон вырывают...Короче, тут товарищ Сталин на линии.
- Тамбов, ты что - пьян? - генерал Шугал хотел уже в сердцах бросить трубку, когда в мембране неожиданно раздался до боли знакомый по кинохроникам ироничный голос с грузинскими интонациями:
- Здоровое недоверие - хорошая основа для совместной работы. Так, кажется, говорится, товарищ... Как ваша фамилия?
Генерал сам не понял, как вскочил с кресла и отрапортовал по стойке смирно.
- Есть человек - есть проблема, товарищ Шугал, - изрёк Коба, держа собеседника голосом на коротком поводке. - Надеюсь, с вами у нас проблем не будет... Срочно пришлите мне настоящего врача, а не этого... саботажника!
Бригада прибыла быстрее, чем ожидал Тамбов. Товарищ Сталин, внимание которого было умело отвлечено психиатром с внешностью интеллигентного эсесовца, получил сзади от подкравшегося двухметрового санитара разряд электрошока в шею, и был споро зафиксирован на носилках.
- Вы, очевидно, родственник больного? - спросил опера доктор, вкатывая бесчувственному Кобе двойную дозу аминазина.
- Сопровождающий. Майор Тамбов, следственный отдел МВД. Не будет у вас, доктор, глотка spiritus vini?
- Отчего же, коллега? - странный врач извлёк из кейса флакон с бесцветной жидкостью и профессионально нацедил в пробирку. - Угощайтесь.
Заглотив, майор сначала обратил внимание на странноватый вкус, а потом уже на неуместное обращение "коллега". В глазах разом потемнело, и он кулём повалился на траву.
- Мента тоже пакуем? - осведомился санитар.
- Некогда, - ответил главный. - Всё равно ничего не вспомнит. Птичка в клетке - уходим.
- И как тебе расклад? - тревожно спросил дед Коля сгустившегося в утреннем тумане Дерендяя.
- Если коротко - то жопа, - буркнул фантом. - Как пить дать, заколют враги вождя народов. Нужно срочно возвращать Кобу домой, в восемнадцатый год. Иначе так всё замутится, что вообще потом не разгрести.
- Ясен пень, нужно. Весь вопрос - кому идти?
- Николай, даже не уговаривай - я к ним не ходок. Я старый гриб, моё дело - ботва, личинки-куколки, за погодой присматривать. А в боевуху позабыл, как вообще играют.
- Ты предлагаешь отправить на дело Лили Марлен?
- Лиса одна точно напортачит, - поджал губы Дерендяй. - Тем более, они про неё уже в курсе.
- И кого тогда? Я Дыру сторожу, Левин ушёл в революцию, да и не знает он покуда ни хрена. Остаётся Катерина?
- Больше некому, - кивнул виртуальный мазык и начал медленно растворяться в утреннем мареве. - Она ж всё уже умела, когда твоей женой была. Тебе и карты в руки. Развороши ей ум хорошенько - а как до дела дойдёт, само всё и припомнится.
- Погоди ещё. Тут это...У меня Савинков под завалами - кажись, не дышит. А его ведь тоже надо домой возвращать.
- Ох, грехи... Ладно уж, воскрешу. Хотя за такие фокусы можно и огрести капитально...Одного, слыхал, вообще гвоздями прибили - довоскрешался трупаков. Короче, с тебя причитается, - недовольно клубясь, прошелестел туман. - Главное, следи чтобы Максим Максимыч опять не нарисовался.
Эти твари, воплощение грубой материи, смутно боятся иметь дело с необъятной тьмой, сгустком которой является неведомое существо... Свирепое боится зловещего, волки пятятся перед оборотнем.
В.Гюго
- А взрывчатка у тебя откуда? - молодая волчица, сбив лису в прыжке, рыча, прикусила ей холку.
- Да отцепись ты! Жив твой Савинков, Дерендяй воскресил! - протявкала Лили Марлен, тщетно дёргаясь под превосходящей массой.
- Не юли. Я задала вопрос! - Катины глаза зажглись жёлтым огнём.
- Тротил в тоннеле старом спёрла. Там ещё до фига всего есть. Вернёшься - покажу.
- Цурюк, воительницы! - дед, напялив треуголку из газеты, застыл перед подружками на пеньке в важной позе местечкового Бисмарка. - Разминка окончена - живо в тело! Вопрос на дурака - как проще всего попасть в глубокий тыл неприятеля?
- На парашюте! - кувырнувшись назад через голову, приняла человеческий облик Лили Марлен.
- Нет у нас парашюта, не пошили. Катерина?
- Тогда, может быть, легче поднять руки и сдаться? Ну, если задача - туда попасть.
Лиса презрительно скривилась, но дед выглядел довольным.
- В яблочко! Учись, двоешница. На войне морали нет - есть только цели и средства. Кстати, слова товарища Сталина, которого нам и предстоит выручать.
Лилька обиженно фыркнула:
- Опять этот отец народов! Сбегаю-ка, проверю периметр - а то уши вянут слушать. Всю семью тебе заморил вождь - и его же теперь спасай!
Лиса недовольно скрылась в зарослях. Катя вопросительно взглянула на скомороха - её поразила моментальная перемена в его внешности. Шутовства как не бывало - осталось лишь серое лицо усталого и печального старика.
- Хочешь спросить - почему?
- Я пойду. Надо - значит пойду. Просто... не понимаю - почему я? И как это всё так складывается ?
- Ну...Такие уж правила игры - как в пазлах, всё связано. Если в той жизни тебя кто изобидел, или убил - значит, в этой он опять где-то рядом трётся. Ждёт, пока ты обратку кинешь. А в следующей - снова он тебе, и так пока оба не осознаете. Типа теннис, только очень большой. Лилька не понимает, у неё мышление мести...
- Конечно! Чуть что - "товарищ не понимает"! - высунулась из кустов задорная мордашка лисы. - Может, мне просто в кайф охотиться. А то избавишься от всех привязок -а потом тебя же и растворят хер-те в чём. В каком-нибудь говноЯхве - сто лет мечтала! Дон Хуана вон вообще Орёл склевал за все заслуги...
- Смени подгузник.
- Чего? - не поняла Лили Марлен.
- Чучело-мочало. Важности полные штаны, иди подмойся, балаболка - отрезал дед. - До пятницы они его никуда не увезут - Дерендяй не даст. Погода будет нелётная, с градом. Итак - на всё про всё у нас сутки. Время пошло...
- Странная пассионарность для психа, вы не находите, доктор? - за зеркальным бронестеклом больничной курилки озабоченно переговаривались невидимые двое в штатском.
- Dementia praecox на аминазиновом фоне не исключает вспышек маниакальности, князь. А контингент у нас внушаемый. Что ж теперь - всех записать в Наполеоны? - пожал плечами главврач Абрикосов.
- Зачем же всех? Сталин - он Сталин и есть...Напрасно не верите - есть оперативная разработка, всё подтверждается. Проник через Рябиновский портал. Заметили, кстати, как он бурно реагирует на врачей?
- Здесь все так реагируют...
- Нет, вы только гляньте, Павел Петрович, каков мерзавец! Одно слово - Коба! Шалишь - этого вождя красножопых я в Петербурге лично буду пытать! - породистое лицо князя Галицына исказилось ненавистью. - Жду не дождусь отлёта - гроза вот что-то, как на грех, разыгралась...
- Вредительство! Это ж надо - объявить меня сумасшедшим и закрыть здесь с вами! - молодой Коба барсом сновал по предбаннику больничного клозета, тщетно пытаясь затянуться из пустой трубки - там только безнадёжно хлюпало.
- А здесь, товарищ Сталин, самые проверенные кадры и собрались! - каркнул за всех буйный самосожженец Абдулатип Ельцин, сверкая вороньим безумьем пустых зрачков. - Вот я - одиннадцать лет требую вернуть мне девичью фамилию отца Торчун-задэ. В политике мафии жидосиловиков разочарован! Считаю либеральные реформы режима подлым фарсом и геноцидом! Писал в Гаагу - простыни рваные, няньки хамят. Норма сахара снижена с пятого года до шести кусков. По ночам вместо канала "ТНТ" в голове крутят рябь - явно происки "Белой руки". Спрашивается - доколе коршуну кружить?
- Доколе? - подвизгнул из угла седенький интеллигент Комков, четверть века назад по блату закосивший от армии под пророка Михея. - Мне отмщение и аз воздам - допрыгаетесь! Послание к Идумеянам, песнь 3-я, статья 105 прим: врачующим и санитарующим - публичное покаяние в пещи огненной!
Контингент одобрительно загудел.
- А ну ша, дебилы! - в дверном проёме обрисовалось горой тело Захара Думова.
- Явление альфа-самца народу, - буркнул пророк, отползая в тень. Захар, бывший ОМОНовец, отдыхал здесь, спасаясь от статьи "превышение полномочий". Он привычно вразвалку двинулся сквозь толпу - пространство между паханом и неофитом раздалось.
- Ты чо тут, самый типо умный? - Захар дёрнул щуплого Кобу за ус. Сумасшедшие замерли в предвкушении - но всё случилось слишком быстро, словно снятое в условно-клиповой манере. И вот уже туша Думова с воем ползёт по кафелю на карачках, а Сталин без усилия двумя пальцами водит его вокруг себя за умело сломанный мизинец.
- Долго я к вам добирался, слушай, - проникновенно обратился он к партнёру по танцу. - Сапоги запылились - неудобно перед товарищами.
С этими словами ряха Думова была нагнута к голенищам нового пахана. Поняв, чего от него требуют веления времени, поверженный авторитет принялся, всхлипывая от усердия, вылизывать языком сталинские сапоги.
- Я же вам говорил, доктор, - сощурился полковник Галицын.
- К бабке не ходи - он. Вопрос в другом - откуда им известно о "Белой руке?" Это же внутренняя информация ФСБ, вы один имеете спецдопуск?
- Да здесь у половины больных запущенная телепатия, - безнадёжно махнул рукой главврач, - Енотов после курса электрошока вообще мыслью ложки гнёт. Чего только ему не кололи - без толку. Пластиковую посуду пришлось купить. Так что увы - информация, у нас, как говорится, витает в воздухе. Но наружу не выходит...
В это время на пульте замигала красная лампочка вызова.
- Это из приёмного покоя, - накинул халат Абрикосов. - Опять кого-то привезли. Не желаете составить компанию, князь? За питомца своего не волнуйтесь, отсюда ещё никто не сбегал.
Доставленная оказалась довольно миловидной девахой в белой ночнушке до пят, с венком из полевых цветов поверх неровно выстриженной русой головы.
- Взяли в приёмной губернатора, - громко шепнул доктору на ухо медбрат. - Никифор Юльевич лично просил присмотреть за этой Офелией.
- Хм... Как же она проникла туда... в таком виде? - недоверчиво спросил полковник Галицын.
- Никто понять не может. Взяли прямо из кабинета - вломилась и потребовала денег. Губернатор в шоке.
- А скажите-ка нам, милая, - мягко обратился к задержанной доктор, - для чего вам понадобились деньги?
- Раздам бедным! - полковник невольно поёжился - казалось, сквозь распахнутые глаза этой пигалицы на него глядело само безумье, жалкое и величественное. - Правительство США должно каждому жителю Земли по две тысячи долларов. Пусть для начала вернут долю моей покойной бабушки - вот её расписка. Об остальных поговорим после, - девушка предъявила доктору смятый клочок бумаги. Он был испещрён некими замысловатыми символами.
- Вы позволите? - Галицын протянул холёную руку с магистерским перстнем на мизинце.
- Деньги вперёд! - девица быстро спрятала клочок за спину.
- Я полагаю, доктор, картина ясна, - скучливо отвернулся князь. - Оформляйте быстрей - и едемте обедать.
- Представьтесь, пожалуйста, - мягко обратился Абрикосов к больной.
- Как? Вы меня, что ли, не узнали? - она величаво оправила венок. - Я - святая Екатерина Вятская и Марадыковская!
- Чтобы называться святой, дорогуша, нужно как минимум явить при жизни чудеса, - повернулся к ней раздосадованный князь - махровый цвет идиотизма уже начал бесить. - А вы что? Являетесь к официальным лицам, пардон, в неглиже... Какие-то доллары... Стыдно-с!
- Чудес захотели? - в глазах святой проблеснул нехороший огонёк, губы что-то быстро забормотали. В следующую секунду она с воплем вскочила на табурет, указывая пальцем на Галицына.
- Нянька! Хлорку! У этого насекомые!
Все взгляды невольно скрестились на замершем эмиссаре ФСБ. И тут из-под его белоснежной манжеты по-хозяйски выполз на руку упитанный чёрный таракан, волоча торчащее из зада кожистое яйцо. Зарычав от омерзения, полковник судорожно встряхнул кистью. Таракан перелетел на халат старшей медсестры и шустро убежал за воротник. Под визг толстухи, ощущая щекотание мерзких лапок тут и там по телу, князь в панике ринулся вон из приёмного покоя.
*Шизофрения (лат.)
ГЛАВА 24. ТОЧКА БИФУРКАЦИИ
Жизнь - это очередь за смертью, но некоторые лезут без очереди.
Адольф Хитлер. "Моя борьба"
- Вы желали видеть меня, Викентий Карлович? - полномочный представитель Ставки Главнокомандования штабс-капитан Галицын, войдя, чётко вскинул руку к козырьку - и невольно поджал губы. Грузный седоусый шпак за столом был явно нетрезв.
- Присаживайтесь, князь, - подполковник Свинтидзе радушно хлопнул в пухлые ладоши, и денщик возник в дверях с привычным графинчиком коньяка на подносе. Отпустив его кивком головы, добряк гостеприимно набулькал в два стакана.
- За здоровье Его превосходительства, адмирала Колчака! И мамзель Аннет...Сигарку не изволите? Вот балычок астраханский...
- Если можно, я бы предпочёл ближе к теме, подполковник. У вас есть новые агентурные сведения о красных?
- Как же-с...- одышливо хрюкнул, закусив лимоном, Свинтидзе. - Цеппелин члена Реввоенсовета Иосифа Сталина вчера вечером прибыл в Рябиновку...
- Штаб в курсе. И что?
- Да то, мон шер, что Джугашвили там нет. Как говорят наши друзья пролетарии, был - и весь вышел.
- И где же, по-вашему, сей чудесный грузин? - штабс-капитана начинала всерьёз бесить эта декадентская многозначительность.
- Вы не поверите, князь, - но именно сейчас он нигде. Так же, как и захваченный красными бронепоезд "Единая Россия"... Просто скрылись в реке времён... Но в любой момент могут вынырнуть вновь, и тогда кое-кому мало не покажется...пардон, князь, вам не доводилось читать Герберта Уэллса?
- Я лично встречался с сэром Гербертом в Лондоне, - поморщился Галицын, - но думаю, здесь не лучшее место, чтобы обсуждать беллетристику союзников. Меня больше волнует срыв ими военных поставок.
- О-кей, - вздохнул Свинтидзе, извлекая из сейфа чёрную клеёнчатую папку и плоский пистолет неизвестной Галицыну системы. - В двух словах всего не расскажешь. Посему я тут подготовил подробную докладную записку на имя Верховного. Попрошу вас ознакомиться и решить - передавать ли сии материалы Александру Васильевичу. Ибо лично его они могут травмировать. Единственное, на чём настаиваю - это чтобы вы прочли их немедля, сейчас. - Жандарм как-то ловко крутнул чёрный пистолет вокруг пальца на столе. - Простите за назойливость, но от этого зависит будущее России.
- Между нами, подполковник, - пыхнул сигарой Галицын, - порой мне сдаётся, что после отречения Государя будущего у России просто нет.
- Боюсь, князь, вы не вполне правы. Мне довелось встретиться с ним лично. То есть не с Государем, разумеется - но с будущим...- с этими словами Свинтидзе протянул штабс-капитану красное удостоверение с тиснёным двуглавым орлом, явно до того побывавшее в воде.
"МВД Российской Федерации..."
- Обратите внимание на дату выдачи - подполковник ткнул пальцем в расплывшийся текст.
"Начальник полиции Немского района, 2012 год".
- На фото - вы?
- Кажется, мне удалось вас заинтриговать, - Свинтидзе подвинул пистолет к себе, а к собеседнику полный стакан коньяку, коробку сигар и клеёнчатую папку с тесёмками...
Когда князь Галицын перевернул последнюю страницу и потянулся за коньяком, за окнами уже стемнело, графин был пуст, а пепельница полна окурков.
- Россия как сырьевой придаток Северо-Американских Соединённых Штатов? - он повернул осунувшееся лицо к Свинтидзе. - Мерзость какая-то. И вы, милостивый государь, хотели, чтобы командование поверило вашей декадентской стряпне и на этом основании атаковало Нему, не дожидаясь подхода чехословаков?
- Ваше сиятельство, - подполковник грузно навис над столом, протягивая пистолет Макарова за ствол князю, - К чёрту Портал, забудьте. У нас сейчас реальный перевес в артиллерии, живой силе и пулемётах, красные деморализованы. Один удар Офицерского полка - и завтра мы сможем рапортовать о полном разгроме будённовских банд. Пролетарии без вождя разбегутся, как тараканы. А если Сталин и пропавший бронепоезд вернутся в Нему - они попадут уже в наши руки! И всего того безобразия, что я описал в своей записке, просто никогда не случится! От Вятки - прямой путь на Нижний и Москву. Колчак победит! Это - главный выбор в вашей жизни, князь! И моей тоже...Мы с вами вдвоём можем наново переписать историю России. Теперь, если считаете меня провокатором - стреляйте.
- Вы безумец! - Галицын с любопытством повертел в руке ПМ и опустил его в карман френча. - И ваше безумье, как я погляжу, заразительно... Выступаем с рассветом - велите трубить общий сбор! Если это было враньё, я расстреляю вас лично... За сотрудничество с красными до 1991-го года. Вахмистр - коня!
Левина заставил пробудиться чудный образ подъёма на скоростном лифте в обнимку с хорошенькой Катей Сказкиной. Оглядевшись, он понял, что лежит в каюте цеппелина абсолютно один. Не считая кучевых облаков, убегающих за окнами вниз. Получалось, что и отец Фрол, и Блюмкин, и тупой латыш с развороченным мозгом - всё это был не сон. И он стрелял промеж глаз Отцу-Саваофу в реале...
А наивная мордашка стажёрки из краеведческого музея, в последнее время так странно зачастившая в его сны, это...Лишь сны? К чему бы? - Левин попытался зацепиться за тонкую надежду остатками дрёмы, но воронёный ствол нагана глянул в его лицо апофеозом реальности.
- Гутен морген, дружище, подъём! Проспали сутки.
- Ах, Яков! - Левин демонстративно поднял руки, потягиваясь. - Вечно вы со своими метаниями. Как вечер - спасаете, а поутру вновь агрессия... Может, определитесь уже как-нибудь?
- Делать бы жизнь с кого... - ухмыльнулся в ответ Блюмкин, невзначай заглядывая под скомканную подушку. Потом охлопал тело Левина от подмышек до щиколоток:
- Вроде чисто. Ладно, пошли уже в столовую - за чайком, да с крендельком - легче пройдёт... Мерси, Сяо Хуй, свободен! - отпустив китайца-стюарда, Яков чинно прихлебнул из пиалы.
- Итак, Савинков, вынужден вас поставить перед фактом: вы в говне. Ваш Джугашвили бездарно смылся. Будённый не успел - Нема взята белыми в клещи. Я с риском для жизни вывел цеппелин из-под огня - можете полюбоваться сами.
Блюмкин что-то отрывисто скомандовал в раструб командирской трубки и отворил иллюминатор.
Словно в подтверждение его слов ветер стих, и снизу донеслась полифония боя. Аппарат, заложив плавный вираж, вышел из облачности. Теперь все перемещения войск были видны сверху, как на тактической карте. Левину вспомнилась детская игра в солдатики - с той лишь разницей, что изменить здесь было ничего нельзя.
Казачья лава, смяв красную кавалерию, атаковала укрепления Рябиновки - но, отброшенная пулемётным огнём, затаилась в перелеске. Пластуны спешились и поползли в обход. В это время левый фланг будённовцев оказался прорван штыковой атакой офицерского батальона и в панике рассеялся. Будущий пионерлагерь с горсткой защитников теперь был в кольце врагов. Вот в артиллерийском разрыве захлебнулся последний красный пулемёт.
Левин, по статусу потомственного интеллигента изначально ненавидевший коммуняк, вдруг поймал себя на остром сочувствии попавшим в западню бойцам. Эти жалкие, обманутые на всю голову бедняки сейчас умрут...
- Можем, конечно, снизиться и убить бомбами нескольких русских офицеров, - считал его мысли Яков Блюмкин. - Только Петра это вряд ли спасёт... А уж Колчака точно не остановит.
Тут в конфигурации боя что-то неуловимо сместилось, и Левин различил песню, подхваченную вслед за фальцетом запевалы низким мужским хором:
- Осенняя буря шутя разметала
Всё то, что душило нас пыльною ночью.
Все то, что дарило, играло, мерцало -
Осиновым ветром разорвано в клочья
В Последнюю осень! -
С Петром Ганешиным в малиновых шароварах во главе, поющие оборванцы встали из руин и двинулись на врага цепью - в рост. Это было настолько против всех правил воинского искусства двадцатого века, что стрельба смолкла. Так, вероятно, атаковали в последний раз где-то под Бородино. Солнце холодно сияло в стали их штыков - в атаку шли уже мёртвые люди.
Суматошный залп белых выбил дюжину смельчаков из сотни, остальные перешли на бег, и песня взорвалась боевым рёвом: "Ура!"
Будённый, вертя шашкой над головой, обрушился в гущу врага, при этом паля с левой руки из маузера, пока не кончилась обойма. Фланг белых был смят, и части красноармейцев, прорвав кольцо, удалось скрыться в лесу.
Пётр, с рассечённым от уха до носа лицом, рубясь спина к спине с могучим люмпен-пролетарием Иваном Чуховым, пал под грудой поверженных тел...
Так Нема была взята. Выстрелы победителей в воздух ничем не могли повредить удаляющемуся на запад за пеленой облаков цеппелину. Из ступора Левина вывел стрёкот беспроволочного телеграфа.
- Кончайте киснуть, все там будем, - Яков поднёс к его дёргающимся губам стакан коньяку. - Как говорил один ныне забытый воздухоплаватель, незаменимых у нас нет. Хочется верить, что вы найдёте общий язык с новым Будённым - его, кстати, зовут Семён. Железный Феликс уже в Вятке и желает сказать вам пару слов тет-на-тет - смотрите, не разочаруйте вождя народов, - Левину почудилось, что какая-то сальная ухмылка проскользнула на обезьяньем лице Блюмкина.