Бондарь Александр
Пассажир из Тель-Авива

Lib.ru/Остросюжетная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]

  
   ...Тех, которые говорят, что они Иудеи, а они не таковы, но сборище сатанинское.
  Библия, Откровение св. Иоанна Богослова, гл.2, ст. 9
  
   ...Не думайте говорить в себе: отец у нас Авраам, ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму.
  Библия, Евангелие от Луки, гл. 3, ст. 8
  
  Сборище беззаконных - куча пакли, и конец их - пламень огненный. Путь грешников вымощен камнями, но на конце его - пропасть ада.
  Библия, Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова, гл. 21, ст. 10 и 11
  
  Самолёт, деловито кружась, делал посадку, и за окном ярко блеснули огни ночного аэропорта. Артур залпом опрокинул последнюю стопку бренди и уставился вниз - туда, где проплывало громадное, современной архитектуры здание. Три года прошло с тех пор, как точно такой же самолёт доставил его домой - в Москву, а что было потом - лучше не вспоминать. Но Артур помнил: каждый день, каждую минуту, каждый час.
  Когда самолёт приземлился, Артур не стал спешить. Он спокойно поднялся, одел куртку и снял с полки свой чемодан. В голове завертелась мелодия какой-то песни, вспомнить которую Артур и не пытался сейчас. Он вспоминал другое. Те несколько дней, похороненные, как казалось, под ворохом пыли, несколько дней, от которых его сейчас отделяли три долгих года, эти несколько дней, вдруг, воскресли, ожили, вынырнули из небытия...
  Артур никогда не знал ни идиша, ни тем более иврита. Дома у него все говорили по-русски. Школу он закончил с золотой медалью и летом того же года сделался студентом юрфака. С двумя друзьями, которых знал ещё по школе - Мишей и Димой, Артур организовал небольшой бизнес. Поначалу всё пошло, как нельзя лучше. Но, вот, Дима, прихватив с собою солидную сумму, исчез. Миша всерьёз обиделся на такое и даже обратился за помощью к чеченцам. Артур как мог пытался отговорить его, но всё было тщетно. Вскоре Дима обнаружился - на пустыре, с простреленным черепом и с отрезанными ушами. Денег не нашли.
  Дело было сделано, и чеченцы потребовали оплату. Сумма, которую они назвали, вчетверо превышала ту, что звучала ранее. "Нам пришлось пачкаться, - объяснил один. - А мы этого не любим." Но у Артура с Мишей не было таких денег, и им стало вдруг ясно, что они очень серьёзно засыпались.
  Несколько дней прошло, и труп Миши с ножом между лопатками - и тоже без ушей выловили из загородной речушки. К двери Артура прикрутили "лимонку", которая чудом не взорвалась. Он понял: надо сматываться. Сматываться из города, сматываться из страны. Бывший однокурсник со связями в канадском посольстве устроил Артуру за две тысячи визу в эту страну. "Приедешь, - говорил он, - и сразу на беженство: евреев всех берут - у власти там одни евреи." Артур не медлил. Он подал на беженство, как только приземлился в торонтском аэропорту. Два года спустя его опять везли в этот же самый аэропорт. Но только теперь Артур был в наручниках, а сопровождали его хмурые натренированные ребята. В Шереметьеве Артура встретили чеченцы. Они не стали его убивать, а просто сдали на руки муровцам...
  Прошло три года, и, вот, теперь Артур снова в Канаде. В кармане у него чужой паспорт и обратный билет без даты.
  Что он будет делать - Артур решил ещё в Тель-Авиве. В свои двадцать восемь он вынес от жизни то только, что всё осталось теперь позади. Ему нечего больше терять, и он пойдёт до конца. И даже не так важно, чем всё это потом закончится. Важно сейчас только одно: сделать всё то, что ему осталось и что ему необходимо сделать.
  
  - Принесла?
  Марина молча положила на стол коробку. Артур огляделся и чуть приподнял картонную крышку. Пустая предосторожность: в маленьком кафе на углу Спадайна авеню и Колледж стрит в этот ранний час никого не было. Невыспавшаяся девушка у стойки неспешно возилась, пересыпая кофе из одного пакета в другой. По её инфантильной мордочке можно было без труда понять, что она - канадка и по-русски не понимает. Артур снял крышку совсем. Большой парабеллум - чёрный, блестящий, лежал на дне, заботливо обложенный кусочками паралона. Рядом смирно покоились две полные обоймы.
  - Зачем это тебе? - Марина смотрела на Артура с тревогой. - Ты не знаешь, что те, на кого мы работаем, в игры играть не любят? Если ты влезешь в историю, они от тебя очень быстро избавятся.
  Артур молча убрал коробку и спрятал её под столом. Марину он знал полтора года. Эффектная блондинка с голливудской внешностью и с каким-то удивительно грустным, даже мечтательным взглядом, очень внимательным, тревожным - как если бы она хотела заглянуть внутрь, проникнуть в душу человека и боялась, что найдёт там недоброе и отталкивающее. Артур встретил её в Иерусалиме на одной из очень старых библейских улиц, по которой когда-то, наверное, самого Спасителя вели на Голгофу. Это случилось в комендатский час, и израильский патруль задержал их обоих. Грубые солдаты запихнули Артура с Мариной в машину и отвезли в участок. Артур не знал ещё, что его новая знакомая связана с теми, кого в просторечии зовут 'русской мафией'. Прошло четыре дня, и здоровенные парни в кожаных куртках вытряхнули их из постели и отвезли Артура на конспиративную квартиру, где без обиняков предложили работать на них. Этим ребятам было известно всё: и прошлое Артура, и то, что живёт он в Израиле по фальшивому паспорту. Они особо не угрожали, но дали понять, что отказа не примут. Их интересовали деловые связи Артура в Москве и в Торонто, но главной причины Артур так и не понял. Возможно, сыграло роль то, что один из его собеседников на конспиративной квартире - некто Борис Цинфирович, был когда-то Марининым любовником и сейчас не испытывал к Артуру ничего дружественного. Как бы там ни было, Артур согласился: ему просто не оставили выбора.
  Он сначала не мог простить Марине того, что случилось. Но потом простил. Она убедила его, что не имела к этому ни малейшего отношения.
  Ей было интересно с мрачно-философски настроенным Артуром. Многое из того, что он говорил, она не понимала. Но и не спорила. Просто решила твёрдо, что Артур умнее её, и если ей непонятно что-нибудь, то это всё потому только, что ей непонятно. Так ведь и бывает обычно: женщина подстраивается в мыслях под того, кого любит.
  Часто они проводили вечера в одном очень маленьком и бедном кафе на окраинной улочке Тель-Авива.
  - Когда я смотрю на людей, - рассуждал Артур, - начинаю верить в Дарвина. Люди действительно произошли от обезьян. По крайней мере, некоторые. А очень многие - большинство, произошли от насекомых, от червяков. Посмотри вон на того мужика. По моему, он произошёл от свиньи.
  Марину где-то в глубине души коробило это злобствование, но она никогда не пыталась спорить.
  - В детстве мне казалось, - продолжал Артур, - что взрослые все очень умные. Я тоже, думал, стану умным - надо только вырасти... Вырос. И только тогда понял, какие безмозглые существа меня окружают. Если человек считает себя умным, это вообще ни о чём не говорит. Если все вокруг считают его умным, то он всё равно может оказаться полным кретином. Многие считаются умными, потому что достигли успеха. И тогда они начинают учить других. Успех, я это понял, на девять десятых происходит от везения или ещё от чего-то, что от тебя не зависит. А самый худший среди идиотов, это - сытый идиот, идиот успешный и самоуверенный.
  - Но если он добился чего-то, - вставляла Марина то, что ей казалось разумным, - значит, может, не такой уж он и идиот?
  Говорила она очень осторожно, так как была уверена, что Артур всё равно прав, просто это она, Марина, чего-то не поняла. И Артур отвечал:
  - Человек не может быть идиотом на сто процентов. Он должен хоть в чём-то хоть что-то соображать. И, вот, среди сотни таких идиотов у трёх-четырёх появился шанс преуспеть как раз в том, в чём они соображают. И что тогда? Тогда мы получаем ещё одного самоуверенного идиота, который считает, что может и должен учить других.
  Артура активно раздражали люди в иудейских шапочках.
  - Всё таки, надо обладать особенными мозгами, чтобы дать уверить себя, что ты лучше других только из-за твоей национальности.
  Слушая по радио или по телевизору призывы какого-нибудь патриота-сиониста - призывы идти в бой и умереть за родной Израиль, он говорил:
  - Это обезьяна, до которой, вдруг дошло, что старик Дарвин её обманул, и человеком она никогда не станет.
  Марину и это коробило.
  - Может, не надо так? - говорила она мягко и неуверенно, заранее готовая признать свою перед Артуром неправоту. - Всё-таки у них идея какая-то...
  Ау Артура опять был готов ответ:
  - Каждый человек в душе - сволочь. Просто одни изображают праведников, а другие - нет.
  Марина терялась, и разговор уходил на другое.
  Это всё было там, в Израиле. Сейчас, по прошествии нескольких месяцев, они сидели друг напротив друга. Марина всё думала о том, что ей эта их встреча представлялась совсем по другому. Сейчас между ними было нечто, что им мешало, разделяло их. Что это было? Пистолет в коробке с двумя обоймами.
  - Я могу остановить тебя? - Марина смотрела в глаза Артуру.
  Тот медленно покачал головой.
  - Не думаю. Да и зачем?
  - По крайней мере, скажи, что ты собираешься сделать.
  Марина встретила Артура в аэропорту, и он сразу же заявил, что ему нужен пистолет с двумя запасными обоймами. Конечно, Артур мог купить это и у негра на Западной Квин Стрит, но ему не хотелось сейчас иметь проблем с полицией.
  Артур посмотрел на часы. Он пробудет в Торонто ещё неделю. Но ему незачем тянуть и откладывать. Всё, что надо сделать, он сделает прямо сегодня. Может быть, лучше было бы где-нибудь ближе к отъезду, но... Артур решил так, как он решил. Впереди у него ещё целый день. Артур опустил свою сигарету в пепельницу. Потом посмотрел на Марину.
  - Когда-нибудь, ты обязательно всё узнаешь. Может быть, из газет.
  Марина внимательно посмотрела на него, но ничего не сказала.
  Они ушли. На столике в пустом кафе остались два недопитых стаканчика с холодным кофе, и в металлической пепельнице продолжала дымиться сероголубой змейкой недокуренная сигарета.
  
  Указательный палец Артура медленно прополз свезху вниз по печатным столбцам телефонного справочника. Три фамилии он переписал в свой блокнот. Три адреса. Три телефонных номера. К его удивлению, никто из них не собирался прятаться.
  Джерри МакКоллинз - первый в списке. Пухлый здоровенный детина с физиономией мясника. На том самом процессе он представлял иммиграционную службу. МакКоллинз с нескрываемым отвращением разглядывал Артура, который решил вначале, что иммиграционный чиновник ненавидит евреев. И только к концу процесса Артур, вдруг, понял, что Джерри ненавидит людей вообще. Без оглядки на национальность.
  Часы показывали восемь ровно, и Артур, зайдя в подъезд, огляделся. На улице - никого. Он достал из кармана парабеллум, проверил обойму и взвёл курок. Артур не знал кода, но, дёрнув входную дверь, увидел, что та незаперта.
  Четвёртый этаж. Квартира без таблички. Артур надавил звонок.
  Он ждал долго. Целую вечность. Почти полминуты.
  Джерри МакКоллинза Артур узнал сразу. Физиономия у того ещё больше отяжелела и побагровела. Три года не пошли на пользу иммиграционному чиновнику. Джерри явно злоупотреблял алкоголем. Если не кокаином.
  - Помнишь меня? - спросил Артур.
  Джерри не помнил. Он мрачно разглядывал гостя, пытаясь понять, что тому нужно.
  Артур достал пистолет. На мгновение он заколебался. Ему хотелось, чтобы враг его вспомнил всё перед тем, как умрёт. Но потом решил, что это - пустое. Артур выстрелил в упор трижды. Джерри свалился на пол. Кровь брызнула сквозь рубашку и потекла на коврик. Джерри был ещё жив. Он тяжело дышал, судорожно вращая огромными, выпученными глазами. Артур наклонился, вложил ему в рот дуло и ещё раз спустил курок.
  
  Дверь в подъезд, где жила миссис Чэн, была заперта. Артуру пришлось ждать минут десять, пока не появилась самоуверенная пожилая дама, которая нащёлкала код и долго говорила в микрофончик на каком-то непонятном языке. Артур проник следом за ней.
  Дама вышла на шестом этаже. Артур сделал вид, что едет выше - поднялся на восьмой этаж, а после спустился на третий. Пистолет нагрелся и отяжелел в кармане. Артур посмотрел на часы и подумал, что он сегодня, пожалуй, успеет обойти всех.
  Дверь открыла старая сморщенная китаянка. Артур выругался про себя, но виду не показал. Улыбнувшись как нельзя вежливее, он спросил, дома ли миссис Чэн и нельзя ли её увидеть. Старая китаянка ответила сухо, что миссис Чэн увидеть нельзя, так как та умерла два месяца назад.
  Артур был огорчён искренне. Ему даже не пришлось притворяться. Артур хотел, чтобы все, кого он приговорил, умерли от его пуль.
  - Я знал миссис Чэн, - скорбным голосом выговорил Артур. - Она много для меня сделала и очень помогла...
  Старая китаянка не отвечала ничего. Только настороженно, с недоверием, разглядывала гостя.
  - А от... от чего она умерла? - спросил тот.
  Пожилой женщине надоел разговор. Она скучно посмотрела на молодого человека и спокойно ответила:
  - У неё был рак.
  
  Первый патрон, второй, третий, четвёртый... Артур высыпал все патроны рядом с собой на сиденье и аккуратно, один за другим, уложил в обойму.
  Это - утро следующего дня. Мистер Берковиц выйдет из дома через пятнадцать минут. И через пятнадцать минут Артур в последний раз надавит курок. Мистер Берковиц - судья, который пять лет назад в паре с миссис Чэн вынес то самое решение.
  Артур дожидался у входа в роскошный особняк. Автомашину, взятую на прокат вчера вечером, Артур поставил в сторонке - чтоб не мозолила никому глаза.
  Сейчас мистер Берковиц выйдет. Прогремят выстрелы и всё закончится. Артур сможет спокойно вернуться к себе в Тель-Авив и навсегда забыть эту страну. Сейчас он выйдет...
  Артур огляделся: никого кругом. Он встал за дерево и приподнял дуло, чтобы было удобнее целиться. Сквозь крохотную мушку Артур видел дверь дома. Он потрогал пальцем курок. В Израиле Артур побывал на военной службе. Желания соваться под арабские пули не было никакого, но Артура никто не спрашивал: пришлось несколько месяцев проносить солдатскую форму. Стрелять его научили. В Израиле Артур держал на прицеле арабов. Он ни разу ещё не стрелял в еврея... Хотя, в общем-то, какая разница?
  ...Дверь открылась. Симпатичная девушка, блондинка, курносая, лет шестнадцати на вид, появилась оттуда. Артур опустил пистолет. Девушка, не глядя по сторонам, двинулась куда-то по улице. Артур проводил её взглядом. Потом снова прицелился... Но почувствовал, вдруг: что-то ему мешает. Он представил себе, как пройдёт три дня, и как соберётся здесь толпа друзей и родственников. Будут лить слёзы и читать большие официальные речи. Эта девушка - наверняка дочь, упадёт на гроб и зальёт его своими слезами...
  Калитка еще открылась. Артур увидел того, кого сразу узнал. Мистер Берковиц. Холёный господин, темноволосый, уже седеющий, с удивительно правильным, строгим взглядом. Артуру снова представились пышные похороны и тонущий в море цветов гроб... Он опустил пистолет. Нет, этот человек не умрёт так просто. Артур не знал ещё, что именно произойдёт. В любом случае, что-нибудь более красивое и увлекательное... Мимо по улице промчалась машина. Мистер Берковиц самодовольным движением поправил галстук и, не глядя по сторонам, направился к своему 'Шевроле'.
  
  Музыка грохотала так, что не расслышать собственного голоса. В небольшом баре было полно людей. Похожие на гомиков молодые парни и развязные обкуренные девицы не спеша пили пиво, общались, насколько позволял грохот, и тихо балдели. Войдя, Артур огляделся. Курносой девушки нигде не было видно. Он подошёл к стойке и взял себе кока-колу. Присев за свободный столик, огляделся ещё раз. Яркий свет электрических фонариков вспыхивал, гас и вспыхивал снова в такт ритму. Артур не мог никого разглядеть здесь: очертания лиц расплывались в мутно-сиреневом полумраке с яркой оранжевой подсветкой.
  Он уже выяснил, что дочь иммиграционного судьи зовут Дженнифер. Дженнифер Берковиц. Час назад она вышла из дома, и Артур, стараясь быть незамеченным, следовал за ней. Следовал до тех пор, пока Дженнифер не вошла в этот клуб.
  Артур не падал духом. Продолжая потягивать кока-колу, он внимательно вглядывался в лица людей вокруг. Дженнифер нигде не было видно. Просидев так минут пятнадцать, Артур решил пройтись. Оставив на столике стаканчик с недопитой кока-колой, он сходил в другой конец зала. Дженнифер не было и здесь. Бьющая по мозгам музыка, в которой Артур не находил ни ритма ни мелодии, успела его утомить. Он в последний раз внимательно огляделся... Никого.
  Публика, подобная здешней, всегда раздражала его. Резвящаяся молодёжь в странных причудливых одеждах, с уродливыми причёсками вызывала чисто животные ассоциации. 'Судя по ним, - думал Артур, - у Канады нет никакого будущего. Весёлое стадо бессмысленных двуногих скотов.'
  Он вернулся назад. Стаканчик его стоял там же, но... Артур вздрогнул: за его столиком сидела Дженнифер. Со скучным видом, не глядя по сторонам, она тянула из трубочки какой-то напиток. Рядом сидел худосочный парень. В руке он держал такой же стаканчик и всё время нервно оглядывался. Увидев Артура, подходящего к столику, внимательно посмотрел на него, потом отвернулся.
  Артур сел на своё место, придвинув к себе кока-колу. Он смог рассмотреть парня, сидящего напротив. Женоподобное лицо, длинные волосы. 'Типичный вырожденец, - подумал Артур. - Собирательный образ деградирующего поколения.'
  ...Прошло часа полтора. Артур почти уже выцедил свою кока-колу и глядел теперь по сторонам, делая вид, что слушает музыку. Временами, наклонив голову, Дженнифер обменивалась со своим кавалером какими-то фразами, смысла которых Артур понять не мог, хотя и напрягался.
  Потом они вышли. Артур допил кока-колу, давно уже потерявшую остатки газа и проводил глазами парочку, пока те не скрылись в дверях. Времени терять было нельзя. Он встал и быстро пошёл за ними.
  Артура сразу же ударила по ушам тишина, как только он оказался на улице. Здесь никого не было. Дженнифер и её приятель исчезли. Артур брёл куда-то, брёл наугад. Они могли нырнуть в любой из проулков. Неужели почувствовали, что он за ними следит?.. И тут Артур замер. Этот голос он узнал сразу. Ошибиться было нельзя.
  Он отошёл тихонько в сторону и прижался к стене.
  - Завтра вечером, - это говорила Дженнифер, - родители будут дома. Ты позвонишь. Я открою дверь...
  - Убить не смогу, - голос у её собеседника дрожал.
  - Тебе не надо никого убивать, - отвечала Дженнифер. - Когда ты войдёшь, они уже будут трупами.
  - А, может, тебе ещё попробовать договориться с ними? - неуверенно произнёс её приятель. - Вдруг, они согласятся купить тебе эту машину...
  - Ты прекрасно знаешь, Джеймс, - в голосе у Дженнифер ясно звучало раздражение, - родители скорее сдохнут, чем дадут мне хотя бы доллар. И можешь ты хоть раз в жизни побыть мужчиной!
  Джеймс не отвечал. Побыть мужчиной ему явно хотелось, но он боялся. Дженнифер тоже молчала. Артур пережёвывал услышанное... Тут всё, похоже, обходится без него. Но он не хотел, чтобы без него. Он хотел, чтобы с ним.
  Голоса удалились. Джеймс и Дженнифер ушли куда-то, растворились в темноте ночных проулков, и Артур остался один на пустой улице.
  Он думал, судорожно размышлял. Не знал, что ему делать дальше, не знал, что предпринять.
  Дойдя до угла, Артур, вдруг, услышал:
  - Стой тихо. Стой и не двигайся.
  Он замер и повернулся медленно. Из темноты возникла фигура. Это была Дженнифер. В руке она держала пистолет.
  
  Грегори Берковиц в детстве мечтал стать палачом. Будучи, девятилетним мальчишкой, он лазил по улицам, по огородам и собирал живность - всё, что попадалось под руку: жуков, червяков, лягушек. У себя во дворе, схоронившись, чтобы не увидели взрослые, устраивал 'процессы'. Вину он находил любую, а поскольку подсудимые не имели доводов в оправдание, то приговор всегда был один и тот самый. Мучения червяков заканчивались обычно в петле, свитой из тугой, крепкой нитки. Лягушек Грегори сжигал живыми, жукам отсекал головы. Иногда перед тем, как казнить приговорённых, он их пытал. Маленький Грегори искренне удивлялся: как можно сравнивать стрельбу по нарисованным роботам с возможностью наблюдать натуральные, неподделанные страдания живого существа и его смерть - настоящую смерть.
  О мечте Грегори не знал никто, в том числе и родители. Ночами он видел себя одетым в чёрное - мрачным исполнителем судебных решений. Отмену смертной казни в Канаде переживал потом как личное горе. Долго не мог проститься с идеей отправиться в Штаты - куда-нибудь, где этот вид наказания всё ещё существует.
  И вдруг, что-то треснуло в нём. Грегори словно проснулся и глянул на мир по другому.
  Деньги - вот тот Ваал, которому поклоняются его друзья и знакомые. Деньги дают всё - власть, силу, почёт и уважение. Без денег ты в этом мире - ничто, пустое место, об которое любой, проходя мимо, вытрет свои подошвы.
  Жизненная дорожка вывела Грегори на судебно-иммиграционную стезю. Теперь это был самоуверенный, холённый господин, который больше не мучил лягушек; он носил дорогой итальянский костюм, по субботам ходил в синагогу и пил виски по пятницам. Жизнь шла своим чередом, пока неожиданный случай всё не переменил. Пожилая женщина, откуда-то из Латинской Америки, которой Грегори выдал отказ в refugee status, вскрыла вены и скончалась в госпитале... Грегори не спал ночь. Прошлое, вынырнув откуда-то из чёрного небытия, мутной тяжёлой волной накрыло его. В почтенном иммиграционном чиновнике снова проснулся маленький мучитель-идеалист Грегори, пытавший лягушек раскалённой иголкой и бросавший червяков в уксус. Непонятное волнение не оставляло его. Мысль, что он послужил причиною человеческой смерти, не давала спать. Грегори снова и снова возвращался к прошлому: вспоминал, как покрывается пузырями разрубленная напополам лягушка и как извивается червяк, обрызганный уксусом. Закрыв глаза, Грегори видел всё одну и ту же картину: обнажённая старая женщина в горячей ванне. Пар тяжёлыми клубами идёт кверху, оседает на потолке. И кровь. Много крови...
  Забыв про жалость и сострадание, Грегори отказывал теперь всем, кому только мог отказать. Разглядывая внимательно очередную жертву, он воображал этого человека повесившимся, с высунутым языком, или же представлял, как густая пахучая кровь стекает по его запястьям.
  Никто и не догадывался, какие мрачные бесы терзали душу иммиграционного судьи. Мистер Берковиц всё, что имел, носил в себе. В пятницу вечером его видели в супермаркете - он делал еженедельный shopping, по воскресеньям судья возился у себя на лужайке - стриг траву и окучивал розы.
  Соседи считали его добрейшим и порядочнейшим человеком во всей округе. Кто знает, может, они были не так уж и не правы?
  
  Не опуская дула, Дженнифер шагнула вперёд.
  - Кто ты?
  Артур молчал. Он понял: жизнь его повисла сейчас на очень тоненьком волоске. Один только неверный шаг, и Дженнифер нажмёт курок.
  - Что тебе нужно? Ты из полиции?
  И тут Артур понял, как ему следует себя вести.
  - Убери ствол, - сказал он, стараясь казаться как можно спокойнее. - А то, и вправду, однажды выстрелит.
  Дженнифер смотрела на него с недоверием.
  - В меня уже столько раз целились, что я перестал обращать на это внимание.
  - Кто ты? - Дженнифер не отпускала пальца с курка.
  - Мы можем договориться, - Артур оглядел её снисходительно. - Я помогу тебе, ты мне.
  - Чего ты хочешь? Что тебе нужно?
  - Деньги твоего отца. Не все - часть.
  Дженнифер глядела с сомнением, пистолет не опускала.
  - Твоего отца не станет очень быстро и без никаких проблем. Тогда - когда захочешь. Я за жизнь людей убил больше, чем ты это в кино видела.
  Теперь уже Дженнифер была всерьёз сконфужена. Предложение незнакомца заставило её задуматься.
  - Ты бандит? - спросила она серьёзно.
  Артур, улыбнувшись, кивнул.
  - Я бандит.
  Несколько минут назад Дженнифер точно знала: она убьёт этого странного незнакомца. Сейчас уже не была уверена ни в чём.
  - Сколько ты хочешь?
  - Пятнадцать тысяч.
  Артур не хотел называть очень уж большой суммы, чтобы не начинать торг, но сумма слишком маленькая могла бы вызвать у Дженнифер подозрение.
  Она опустила пистолет. Артур перевёл дыхание.
  - Откуда ты? Твой акцент...
  - Я из России, еврей.
  - Русский?
  Дженнифер заинтересовалась.
  - Из Москвы?
  Других городов России она не знала.
  - Оттуда.
  Артур шагнул вперёд. Дженнифер отпрянула. Пальцы её стиснули влажную рукоятку.
  - Не двигайся...
  - Почему? - Артур попробовал улыбнуться как можно мягче.
  Быстрая искра вдруг прошмыгнула между ними. Словно бы кто-то шепнул Дженнифер в ухо: она может доверять этому человеку. Доверять всерьёз.
  Артур сунул руки в карманы.
  - Всё ещё боишься меня?
  Дженнифер не ответила.
  - Пошли отсюда. Посидим в кафе где-нибудь, обговорим всё.
  Рассудок у Дженнифер был раздвоен. Одна его часть глухо шептала, что незнакомец этот знает чересчур много, потому опасен и лучше убить его. Другая не соглашалась. Дженнифер делала выбор.
  Артур понимал это и ждал молча. Пистолет свой он носил сейчас во внутреннем кармане куртки. Курок не взведён. Значит, у Дженнифер шанс больший. Если только он не увернётся от её выстрела. Дженнифер надавит курок первой.
  Минута прошла в могильной тишине. Наконец, Дженнифер решилась. Она сунула пистолет в карман.
  - Хорошо, - сказала негромко, - выходи первый.
  Когда они очутились на улице, Дженнифер глядела настороженно, всем своим видом показывая, что не доверяет ни одному слову, ни одному жесту незнакомца. Однако, Артур понял, что первую партию он выиграл.
  
  Мистер Берковиц любил это кафе. Каждое утро он выпивал здесь обязательную чашку кофе. Хозяин узнавал его и радостно улыбался, стоило иммиграционному судье появиться в дверях. Сегодня мистер Берковиц вышел из дома раньше обычного, и у него ещё было минут двадцать чисто свободного времени. Он смотрел в окно, поглядывал на часы, тянул кофе.
  Когда в дверях появился Джефф Мэтлок, мистер Берковиц не удивился: Джефф тоже заходил сюда время от времени. Они с Джеффом вместе учились в университете и с тех пор дружили. Мэтлок был адвокатом, но по специальности очень близкой: он занимался иммиграцией, главным образом делами беженцев; по просту, Джефф Мэтлок пытался вытаскивать тех, кого мистер Берковиц был призван топить. Это был низенький господин, сутулый, в круглых очках, с очень внимательным пытливым взглядом. Он словно бы старался проникнуть им внутрь, узнать то, что собеседник о себе никогда не расскажет.
  Взяв поднос с кофе и с каким-то пирожным, Джефф устроился напротив своего друга.
  - Здоров.
  - Привет, Джефф.
  Мэтлок высыпал из пакетиков сахар и размешал тросточкой кофе. Потом неспеша надкусил пирожное.
  - Что там с делом Абрамовича? Завтра - слушание.
  Берковиц отхлебнул кофе.
  - По моему, ерунда. Он пишет, что его пытались распять на Красной Площади.
  Мэтлок улыбнулся мягко.
  - Всякое случается. У меня был клиент, за которым черносотенцы в красных рубахах в белый горошек с топорами по Арбату гонялись. И ничего - ему дали 'беженца'.
  Берковиц пожал плечами.
  - История Абрамовича мне не нравится.
  - Но мы договорились уже. Ты двадцать тысяч имеешь.
  Мистер Берковиц поставил чашку на стол.
   - Надо будет поработать с этим.
   Какое-то странное, почти мистическое ощущение не оставляло его. Ощущение неминуемо надвигающегося конца. Конца, который ничто уже не сможет остановить. Но он лукавил. В истории Михаила Абрамовича - еврея из Москвы, мистер Берковиц не находил ничего такого уж страшного. Обычная ерунда, сочинённая соискателем беженнического статуса. Девяносто девять процентов тех, кто получает канадский статус беженца, беглецами в строгом понимании этого слова не являются. Стандартная история, где еврея выгоняет с работы русский начальник-антисемит. Потом останавливают на улице баркашовцы в коричневых рубашках. Они валят несчастного на тротуар, плюют ему в лицо, топчут ногами и кричат: 'Морда жидовская! Убирайся в Израиль!' Бедолага тащится в милицейское отделение, но и там сидят сплошь антисемиты, которые радостно приобщаются к преследованиям. Но это не всё. Желая отпраздновать какой-то там еврейский праздник (беженец сам точно не помнит - какой), герой наш сооружает на своей даче шалаш. Тут появляются русские соседи, которым ненавистен сам вид еврейского носа: шалаш горит вместе с дачей. Исчерпав последнюю веру в доброту и терпимость русских гоев, страдалец пакует багаж... Историй таких масса. Сочиняются они как правило профессионалами-любителями, печатающими свои объявления в местных русскоязычных газетах и знающими очень хорошо - что именно иммиграционные судьи хотят услышать. Бесчисленное множество их (историй) проходило через Грегори. Он выдавал статус всегда, когда имел с этого деньги. И чувствовал себя достаточно уверенно. 'Мы живём в ублюдочном обществе, - оправдывал он себя. - Тот, кто пытается быть честным, останется в дураках.' Это - всегда. Но не сейчас. Что-то тихо, очень тихо говорило ему: 'Грегори, ты приехал. Пора слезать. Тебе конец.' Что делать с этим, он не знал... Отказаться от дела? Не брать у Мэтлока деньги и выписать Абрамовичу отказ?..
  - А что Джанет?
  - И на десять согласилась. Ты же знаешь, она женщина мягкая. - Потом добавил: - Ты нервничаешь, как баба в родильном доме. Расслабься.
  
  Артур и Дженнифер сидели в баре. Второй кувшин пива заканчивался, и Дженнифер развезло. Говорила она с трудом, тараща на Артура осоловелые от выпитого глаза. Артур не сомневался, что этой ночью Дженнифер - его.
  - Ненавижу мужиков канадских, - прошептала она. - Все до одного - педики. У меня столько их было - не вспомню. Я трахаться научилась раньше, чем говорить. И подружек своих тоже поперепробовала...
  Дженнифер уронила кружку и пиво побежало по столу. Она с тоской смотрела на залитую жидкостью полировку.
  - А, вот, русского мужика у меня ещё никогда не было.
  
  Мистер Берковиц пришёл домой пораньше. День выдался как всегда нелёгкий. Но главное, что волновало его теперь, это был утренний разговор с Мэтлоком. Мысли разбегались. Всё та же самая смутная тревога грызла его. Наверное, подобное чувствует зверь перед мгновением, когда наскочит на пулю охотника.
  Грегори открыл холодильник, достал кока-колу. Вылил в стакан всю банку, плеснул туда ром. Мистер Берковиц не любил пить в будние дни, но иногда это помогало расслабиться, снять напряжение, отогнать ненужные мысли.
  В комнате появилась миссис Берковиц. Грегори нахмурился. Матери его - худой и седой даме с крючковатым носом было под семьдесят, но она, тем не менее, всё ещё оставалась полна сил и здоровья, что очень огорчало сына.
  - Когда вы перестанете здесь шляться? - спросил тот строго. - Я запрещаю вам. Немедленно ступайте в свою комнату. И чтобы я вас больше здесь не видел.
  Миссис Берковиц вздрогнула и покорно побрела прочь. Подумав, Грегори двинулся за ней следом.
  Аппартаменты старой женщины выглядели не слишком шикарно. Среднее что-то между больничной палатой и камерой в следственном изоляторе. Белая кровать, белый подоконник, белый столик, стены вокруг - тоже белые, без узоров или рисунков. Всё тут напоминало о скором и неизбежном конце.
  Не так давно Грегори пришёл к выводу, что проживание матери под одной с ним крышей создаёт неоправданно много хлопот. Он предложил миссис Берковиц перебраться в дом престарелых. Но та отказалась. Да, она боялась сына, зная его тяжёлую руку и властный характер, но тут проявила упорство, которого мистер Берковиц не ожидал. Она заявила, что скорее умрёт. И эта мысль понравилась. Мистер Берковиц прикинул, что похороны матери обойдутся дешевле содержания в стариковском доме, тем более, что хоронить её так и так прийдётся...
  Вчера вечером он снова дал миссис Берковиц таблетки - ещё одни, однако утром увидел, что та опять, в который раз уже, жива.
  - И как вам не стыдно? - сказал он сейчас, войдя в комнату. - Вы же мне обещали.
  Старая мать его сидела на кровати, бессмысленно глядя в окно.
  - Что случилось? - продолжал судья. - Почему вы не выпили таблетки? Это, что, непонятно? Вы в тягость всем нам. Какая польза от вас? Неужели так трудно сделать одно доброе дело: уйти по хорошему. Неужели трудно?
  - Сегодня ночью, - глухо ответила пожилая дама, и Грегори показалось, что та давно уже умерла, и только призрак её сидит сейчас перед ним.
  Мистер Берковиц знал: другого ничего она не скажет. Каждый день миссис Берковиц давала это своё обещание и каждую ночь не выполняла его.
  
  Дженнифер медленно прошлась взад и вперёд по траве. Глухой пустырь за чертой города. Вокруг - никого. Тёмно-коричневое болото, поросшее густой вязкой тиной.
  Она дожидалась Джеймса. Тот опаздывал. Дженнифер жалела, что вчера выпила чересчур. Не стоит в другой раз столько пить.
  Джеймс появился, когда Дженнифер уже надоело ждать, и та начала подумывать, что он не придёт. Джеймс подошёл ближе, глянул вокруг, удивлённо посмотрел на подругу.
  - Почему здесь? - спросил он. Что за странное место?
  - Прощай, Джеймс, - тихо, почти шёпотом проговорила Дженнифер. - Прощай.
  - Что? - Джеймс не понял. - Ты уезжаешь куда-то?
  - Ты уезжаешь.
  - Дженнифер, что c тобой?
  Та медленно достала пистолет.
  - Прощай, Джеймс.
  - Постой... - Тот шагнул вперёд и приподнял руку, словно хотел зашититься.
  Дженнифер спустила курок дважды. Джеймс как стена рухнул прямо в воду. Дженнифер долго смотрела на неподвижное тело. Она ожидала, что тело утонет, но Джеймс не тонул. Прицелившись, Дженнифер разрядила обойму.
  
  Артур целый день таскался за Лорой Берковиц. Та не замечала слежки - ей, видимо, и в голову не приходило, что кто-то будет за ней следить. Лора вела себя, как женщина, домашними хлопотами не загруженная. Она часа полтора сидела в парикмахерской, потом что-то жевала в ресторане напротив. Пила кофе - уже в другом ресторане. Подолгу стояла перед каждой витриной, разглядывая туалеты сезона и ещё какое-то барахло. Артуру это надоело до невозможности. Он и сам не знал, чего хочет.
  День двигался к вечеру, когда Лора пошла в кино. Артур купил билет и направился следом. Хотя место его было в стороне, он, усаживаясь, старался пристроиться к Лоре как можно ближе. Та оказалась рядом с каким-то высоким длинноносым блондином, на которого Артур не обратил вначале внимания.
  Фильм начался. По экрану сновали мужественные крепколобые десантники. Они палили без промаха, расстреливая арабов и ещё каких-то других мерзавцев. Зрители лениво жевали попкорн и тянули кока-колу, глядя, как валятся трупы и брызгами летит кровь. Артур наблюдал за Лорой. Он увидел, что та обменялась несколькими фразами со своим соседом.
  Артур прислушался. Он напрягся, весь превратился в слух.
  - Завтра утром, - внятно проговорила Лора Берковиц, - муж уйдёт на работу, и я тебе позвоню. Будь готов. Потом я скажу, что не смогла завести мотор и вызвала техника...
  - Лучше без этого, - подал голос длинноносый блондин.
  - Если кто-нибудь тебя увидит, - закончила фразу Лора. - Ты уверен, что справишься?
  Длинноносый блондин ответил не сразу. Полумрак кинозала скрадывал очертания его лица, но Артуру показалось, что тот улыбнулся. Так улыбается палач, когда его спрашивают, сможет ли он отсечь голову одним взмахом.
  - Это будет несчастный случай, - сказал длинноносый. - Никакой самый пытливый детектив не придерётся.
  - Поцелуй меня, - шепнула Лора.
  Они разговаривали достаточно громко, без боязни, что кому-то придёт в голову подслушивать их, оторвав внимание от резни на экране.
  - Не здесь. - Собеседник её испуганно огляделся. - После.
  - Сейчас. Теперь. - Лора потянулась к нему.
  Их губы встретились.
  Артур огорчённо уставился на экран. Он переваривал. Главный герой - угрюмый брюнет с бесстрастной физиономией и с автоматом наготове, шагал, переступая через убитых. Какой-то араб, внешне очень похожий на чеченца, взял героя на прицел. Но тот, как и положено герою, тем более главному, надавил курок первым. По экрану снова потекла кровь. Сосед Артура - десятилетний пацан отложил в сторону здоровенный пакет с попкорном и затянулся кока-колой. 'Похоже, всё тут действительно произойдёт без меня', - подумал Артур.
  
  Домой мистер Берковиц пришёл поздно. Он был измучен, как собака, и, как собака, зол на весь свет. По дороге Грегори остановил машину у банковского аппарата и, сунув карточку, узнал, что счёт его увеличился сегодня на двадцать тысяч. Сейчас мистер Берковиц пил. Напиваться до безобразия среди рабочей недели было не в его правилах, но не осушить пару бутылок пива он теперь просто не мог. Мимо, как привидение, прошествовала миссис Берковиц. 'Опять', - подумал Грегори, глядя ей в спину. Вести сейчас нравоучительные беседы с матерью не хотелось. Мистер Берковиц вылил оставшееся пиво в бокал и опрокинул залпом.
  
  Артур рассказывал Дженнифер о России, о тюрьмах, о лагерях. Он вспоминал всё, когда-то прочитанное и услышанное. Многое допридумывал. 'Чем глупее, тем правдоподобнее', - понимал Артур.
  Дженнифер в двух словах только сказала ему, что случилось с Джеймсом. Артур не ответил ничего. Он только пожал плечами. 'Конечно, - подумала про себя Дженнифер, - если он убил столько людей - чего ему... '
  
  Мистер Берковиц проснулся. Электронные часы в темноте комнаты показывали половину четвёртого. Телефон разрывался. Грегори оглядел всё со страхом. Ему только что приснились решётки на окнах, приснился конвойный, приснился судья в мрачного цвета одеянии, зачитывающий приговор.
  Грегори снял трубку. Это был Джимми Смитс - из их отдела. Грегори понял сразу, что тот пьян.
  - Да вот, что-то грустно стало, - сказал Джимми. - Дай, думаю, товарищу позвоню.
  - Знаешь, сколько сейчас времени?
  - Ты спишь разве?
  - А что я должен делать? - Грегори хотел нажать 'отбой'.
  - Я думал, ты уже всё знаешь... - Джимми замолк.
  - Что я должен был знать?
  Джимми ответил не сразу. Он посопел в трубку.
  - Тот тип из русской мафии, которому ты вчера дал статус... Его арестовала Ар Си Эм Пи, и он показал, что ты взял у него двадцать тысяч...
  
  Дженнифер поднялась рано. Ей больше не хотелось спать. Она приготовила кофе, позавтракала. Добавила коньяку в кофе. Подумав, добавила ещё. Какая разница? Ведь, скоро у неё уже не будет родителей, и заживёт она так, как мечтала всегда: станет сама всё решать и сама будет отвечать потом. Дженнифер даже улыбнулась собственным мыслям: как это здорово, когда нет родителей!
  Выйдя из дома, она залезла в отцовскую машину и устроилась на сиденьи. Дженнифер не знала ещё, куда поедет, но главное - эта машина - почти её, она - почти хозяйка всего особняка, банковских счетов отца и его яхты. Отец... Что-то грустное зашевелилось у неё на дне души, но... зачем это? Отец всегда жил для себя. Только для себя. И если когда делал вид, что для кого-то - то разве что делал вид. Это - закон всей жизни, всего бытия человеческого: один ест, другой голодает. Хочешь взять свой кусок? Он торчит изо рта у ближнего. Отними. Сможешь?.. Если - 'да', голодать будет он, а ты насытишься. 'Нет'?.. Ты будешь голодать. Кто-нибудь обязательно должен остаться голодным, чтобы другой мог есть досыта. Так было, и так будет. На этом законе стоит нынешняя цивилизация. Не Дженнифер такой закон придумала. И не ей менять. Она просто следует общему правилу.
  Дженнифер включила мотор. Машина, зажурчав, помчалась по узенькой ровной улочке. Завтра она, Дженнифер, будет уже не почти, а полной хозяйкой. Или просто - хозяйкой. От мысли этой у Дженнифер закружилась голова. Она добавила скорость. Всё замелькало в окне, заразбегалось в разные стороны... Не слишком ли быстро она едет? Дженнифер нащупала коробку скоростей... Но что это? Скорость оставалась прежней. Дженнифер дёргала ручку туда-сюда. Машина ещё быстрее помчалась по мостовой. Дженнифер ухватилась за тормоз... 'Шевроле', не останавливаясь, летело по узкой прямой дороге. Дженнифер глянула на циферблат: бензину хватит ещё, как минимум, часа на четыре.
  Она поняла одно: это - СМЕРТЬ.
  Холодные капли выступили на лбу. Дженнифер стиснула закоченевшими пальцами руль и смотрела, не отрываясь, как в лобовом стекле среди каштаново-красного тумана туда-сюда разлетались неровные чёрточки, треугольники, кружочки...
  
  - Ты далеко зашёл.
  Артур и Марина сидели всё в том же кафе, где несколько дней назад Марина передала ему пистолет. Сейчас Артур пил кофе. Выглядел он абсолютно спокойным, ничто его не волновало. Марина смотрела на свой нетронутый стаканчик. 'Плохой кофе, - думал Артур, скосившись на китаянку у стойки. Китайцы ничего в кофе не понимают. Они мешают сегодняшний со вчерашним, чтобы не выливать ничего.' А вслух сказал:
  - Мне наплевать.
  Марина отвернулась в окно.
  - Зачем всё это было нужно? Хорошо, если ты решил мстить, ехал бы в Москву и занялся бы чеченцами, или ментами, которые пытали тебя...
  Артур повернулся к ней.
  - Ты не поняла. Чурки - они и есть чурки. Менты - они менты и есть. Но Канада - здесь была моя последняя надежда, - надежда, что в мире есть хоть какая-то справедливость, хоть какая-то честность и хоть какая-то порядочность. Её больше нет - такой надежды. И тот, кто виноват в этом - ответит.
  Он отпил кофе и поставил стаканчик на стол.
  - Когда я учился в школе - классе во втором, может, или даже в первом, я верил всему, что мне говорили. Например, у меня день рождения, и весь класс громко, торжественно поздравляет. Выходят, говорят что-то по очереди... - Артур пожал плечами. - А мне неловко. Я думал, они это искренне всё говорят - говорят то, что на самом деле думают. Однажды учительница сказала моей маме, попросила её, чтобы она мне всё объяснила. Объяснила, что если кто-то что-то говорит, то это не значит ещё, что он именно так и думает. Мне показалось очень сложным, непонятным: зачем говорить то, чего ты не думаешь? Зачем?.. Мне и сейчас непонятно. Многие вещи я, наверное, никогда понять не смогу. Мне жизни на это не хватит.
  Артур опять пожал плечами.
  - Ты плохо кончишь, - сказала Марина.
  Артур кивнул.
  - Я знаю.
  И, помолчав, добавил:
  - Но мне действительно всё равно.
  Его отвлёк телевизор у стойки. Артур обернулся.
  - ...Дженнифер Берковиц умерла мгновенно, когда автомобиль на полном ходу врезался в дерево. Полиция предполагает самоубийство. Возможно, Дженнифер стало известно, что органами безопасности объявлен в розыск её отец - бывший иммиграционный судья Грегори Берковиц...
  
  Лора Берковиц имела nice time. Большой мягкий матраc игриво поскрипывал в такт их движениям - Лоры и её постельного друга. Настроение с самого утра было замечательное. Предчувствия - только хорошие. Она видела, что муж её поднялся утром - бледный, как саван. Долго сидел на телефоне, звонил куда-то, молчал в трубку - слушал автоответчик. Потом оделся и вышел из дому. Какая разница, - думала Лора, - в каком настроении он проведёт последний в своей жизни день. Всё будет великолепно: Грегори сядет в машину, наберёт скорость... а остановиться уже не сможет - коробка скоростей и тормоз сломаны. Все его банковские счета, особняк и яхта - всё это станет её.
  Когда муж вернулся назад, Лора удивилась немножко - наверное, Грегори ещё не садился за руль. Иначе, как объяснить то, что он жив?
  Мистер Берковиц поднимался наверх, в спальню - он что-то забыл! Не договариваясь, любовники быстро забились в шкаф с Лориными туалетами. Войдя в комнату, мистер Берковиц долго очень ковырялся в тумбочке - искал свою банковскую карточку. Словно привидение по коридору прошествовала миссис Берковиц. Но Грегори уже не обращал на неё никакого внимания - он не обращал внимания ни на что. Уходя, скорее по привычке, чем нарочно, запер за собой дверь.
  Потом мистер Берковиц спустился в холл и... замер, как статуя. Джефф Мэтлок шагнул вперёд, не опуская пистолета.
  - Доброе утро, Грегори, - мягко улыбнувшись, сказал он.
  - Что тебе нужно? - мистер Берковиц напрягся, отошёл в сторону.
  - Захотел сказать тебе "доброе утро". - Мэтлок сделал один шаг вперёд. Достал из кармана шприц. - И "спокойной ночи". - Он снял наконечник с иглы. - Это изумительное средство. Ты совершенно ничего не почувствуешь. Уснёшь, как младенец в кроватке, убаюканный своей доброй мамочкой.
  - Мне кажется, я понимаю теперь, чья это была идея. - Берковиц не сводил глаз с иглы. - Я догадываюсь, кто подставил меня.
  - Мы все идём по тонкой проволоке, ты знаешь... - Мэтлок улыбнулся ещё мягче, ещё нежнее. Он сейчас походил на женщину.
  - Но ты... ты был моим другом... - Берковиц шагнул назад.
  - А мы и не ссорились. - Мэтлок пожал плечами. - Мне было на выбор предложено несколько ядов. От одного чернеет лицо, лопаются глаза. От другого ты бы вырыгнул свой желудок, от третьего лоб твой стал бы совсем белый, изо рта бы пошла красная пена... Я выбрал тебе самый лучший, самый безболезненный яд. Переплачивал деньги - честное слово. Ты, ведь, мой лучший друг. А что в этом мире может быть чище, чем нежная мужская дружба? - Мэтлок облизнул губы и грустно повёл плечами. - Но скорее начнём - скорее кончим.
  Берковиц не двигался. Мэтлок подошёл к нему, держа шприц в левой руке, пистолет в правой... Быстрее, чем Джефф успел бы моргнуть, Берковиц перехватил дуло. Мэтлок выстрелил. Пуля вдребезги разнесла вазу в серванте. Джефф сделал шаг, качнулся и обронил пистолет. Шприц, почти пустой, торчал у него из брюха. Мэтлок задумчиво смотрел куда-то. Потом закрыл глаза и, как бревно, повалился на пол.
  - Тебе - спокойной ночи, - прошептал Берковиц.
  Он вышел из дома и увидел машину Мэтлока. Его собственного 'Шевроле' на месте было. 'Видимо, Дженнифер ещё не вернулась', - решил мистер Берковиц. Он подёргал дверцу мэтлоковской машины, но та не прореагировала. Мистер Берковиц вернулся в дом и, поковырявшись в карманах убитого, отыскал ключи. Когда он снова оказался у машины, то, вдруг, увидел человека в штатском, появившегося из-за угла. У Грегори всё похолодело внутри. Он замер на месте, глядя, как тот приближается.
  - Мистер Берковиц? - Незнакомец, подойдя, достал удостоверение. - Я из полиции...
  У Грегори перехватило дыхание, он почувствовал, как пот тяжёлыми противными каплями выступил на лбу. Рука сама нащупала пистолет в кармане. Палец бесшумно взвёл курок.
  - ...Это по поводу вашей дочери...
  Закончить фразу полицейский не успел - выстрелом ему разнесло череп.
  
  Миссис Берковиц не слышала стрельбы - она не слышала вообще ничего. Как неприкаянный призрак ходила она по огромному дому с канистрой и поливала всё, на что ложился взгляд. В холле миссис Берковиц чуть не упала, споткнувшись о труп Мэтлока, но, даже не посмотрев вниз, продолжила своё безмовное шествие. "Я уйду, - говорила она себе, - но и дом заберу с собой. Это мой дом. Мой и покойного Роберта. Никто, ни одна душа не будет здесь жить после моей смерти."
  Закончив мрачную процедуру, миссис Берковиц присела на диван передохнуть. Мысленным взором она окинула всё и, подумав, что последнюю минуту оттягивать незачем, чиркнула зажигалкой.
  
  Мистер Берковиц остановил машину напротив "Burger King" - захотелось есть. Он купил себе обед, упакованный в аккуратный пакетик. Отпирая дверцу машины, почувствовал вдруг, как что-то резко уткнулось ему в спину.
  - Залезай быстро, - услышал Грегори в самое ухо.
  Внутри всё оборвалось. Пакет с едой шмякнулся о тротуар. Не оборачиваясь, бывший иммиграционный судья полез внутрь.
  Артур подобрал пакет, не опуская оружия.
  - Кто вы? - пробормотал мистер Берковиц, когда тот уселся с ним рядом.
  - Я объясню.
  Артур включил зажигание. Потом раскрыл пакет.
  - Это хорошо. - Он кивнул. - А то я тоже проголодался.
  Мистер Берковиц тупо глядел на него. Он не понимал.
  - Надо было майонез взять к french fries. И root beer вместо кока-колы.
  - Кто вы? - повторил свой вопрос мистер Берковиц. - И что вам нужно?
  Убрав пакет в сторону, Артур взялся за руль.
  - Мистер Макашевский?
  Артур вздрогнул. Над ним возвышалась фигура полисмена. Сзади - ещё один.
  Артур медленно кивнул. Он опустил ладонь, и полицейские не видели пистолета.
  - Вылезай давай. И без глупостей.
  Артур выстрелил первым. Вскинув руку, он пять раз надавил курок. Тот полицейский, что стоял ближе, рухнул сразу. Второй успел схватиться за пистолет. Пуля продырявила ему бедро. Артур врубил скорость, и "Вольво" помчалась по мостовой. Привстав, раненный полисмен выпустил четыре пули в удаляющуюся машину.
  
  Было раннее утро. Марина открыла глаза. Она лежала, бездумно глядя в угол окна - ожидала звонка будильника. Марина жила тут одна. Небольшая однокомнатная квартирка на четвёртом этаже. Окраина Северного Йорка. По соседству размещался поляк, который жил неизвестно с чего, каждый день ходил пьяный и выставлял к мусору пустые бутылки из-под своей "вудки". А рядом - чета негров-педиков. Они жрали ром, а ужравшись, колотили друг друга, пока кто-нибудь из соседей не вызывал полицию.
  Звонок прозвучал раньше, чем ожидала Марина. Но это был не будильник - это был телефон. Она сняла трубку, и сразу же что-то кольнуло внутри: Марина узнала голос Цинфировича.
  - Артур убил легавого и ещё какого-то типа, - начал тот без предисловий. Его ловит сейчас вся онтарийская полиция.
  Марина молчала.
  - Ага! Ты в курсе, - просёк Цинфирович.
  - Да. - Марина хотела сказать ещё что-нибудь, но не знала, что именно.
  - У тебя два дня, чтобы с ним разобраться, - голос у Цинфировича звучал спокойно и очень негромко, как тикание часов на стене. - Мы посоветовались, и решили, что ты это сможешь сделать лучше, чем кто-нибудь ещё. Артур доверяет Марине. Он подпустит Марину близко. Марину, ведь, он знает... И... ну, вобщем, ты понимаешь, что с тобой будет, если не сделаешь этого.
  Марина снова молчала - отвечать было нечего. На том конце положили трубку.
  ...Прозвенел будильник. Марина не стала его тушить. Пустыми глазами она смотрела куда-то, но видела там не стенку с цветастыми аляповатыми обоями... Марина видела облитые солнцем пыльные улочки Иерусалима, машину, угрюмые лица солдат...
  Она включила радио. Машинально, не думая.
  - ...Из-под развалин сгоревшего дома пожарные вытащили четыре трупа. Огонь изуродовал тела до неузнаваемости. Полиция предполагает, что это останки матери и жены бывшего иммиграционного судьи. Два трупа остались неопознанными. С какой целью Грегори Берковиц поджёг собственный дом? Остаётся только догадываться. Возможно, бывший иммиграционный судья лишился рассудка. Или, возможно, он уничтожал компрометирующие его документы... Кроме того, Грегори Берковиц застрелил полицейского, который, видимо, вытался его задержать. Он также подозревается в убийстве другого иммиграционного судьи - Джанет Томсон, которая была задушена в её собственной квартире. Против Джанет Томсон также выдвинуто обвинение в получении взятки. Грегори Берковиц и Джанет Томсон получили по двадцать тысяч долларов от Михаила Абрамовича, который таким путём оформил себе статус беженца. Михаил Абрамович был арестован Ар Си Эм Пи, когда стало известно о его связях с русской мафией в Канаде и в Москве. На допросе он дал показания, согласно которым беженнический статус ему был выдан за взятку. Полиция полагает, что Джанет Томсон сделалась нежелательным свидетелем для своего сообщника, и тот поспешил от неё избавиться.
  
  Мистер Берковиц четвёртый день жил у Артура в маленьком нежилом подвальном помещении. Такая идея пришла Артуру в последний момент. Тёмный сырой подвал в хате, которую он снимал, должен был символизировать мрачные казематы Петровки. Рацион у бывшего иммиграционного судьи оказался скудным до невозможности: кусок хлеба - с утра, на "завтрак", и полстакана воды вечером - вместо ужина. Мучаясь от нестерпимой жажды, тот прикладывал язык к холодным стенам подвала. Спал полусидя-полусогнувшись: не было места. Артур не выпускал его даже в туалет, объяснив, что это излишество. Мистер Берковиц ходил по себя. Он тихо скрипел зубами, бился о стену затылком, но выхода не было.
  Пару раз Артур выводил его наружу. Клал лицом вниз и бил по почкам. Потом перестал: бывший иммиграционный судья сделался вонючим и грязным: Артуру было противно до него дотрагиваться.
  Мистер Берковиц забыл про сон. Он хотел отключиться, уйти сознанием из этого мира - хотя бы на несколько минут. Но ничего не получалось. Его безжалостно возвращало в действительность.
  Решение пришло само. Лучше тюрьма, пожизненная камера, - думал мистер Берковиц, - чем то, что происходит сейчас. Его там накормят, он примет душ, его не будут пытать жаждой. Мысленному взору судьи представлялась чистая камера, и он закрывал глаза от удовольствия. Поднос с едой и главное - вода, много, очень много воды. Мистер Берковиц проглотил сухую слюну. Даже если Артур застрелит его - это будет всё равно лучше. Есть ли резон растягивать такую жизнь?
  Мистер Берковиц стал звать на помощь. Он возвышал свой жалкий измученный голос - кричал, стонал, пел собакой. Всё было напрасно. Никто не отзывался. Мир - остальной мир, спрятавшийся снуружи, был глух и бесчувственен с его страданиям - как эти холодные равнодушные стены.
  Ужасная догадка, вспыхнув, осветила засыхающий мозг. Её подтвердил Артур, приоткрыв дверцу.
  - Зря напрягаешься, - сказал он, пожёвывая сигарету. - Кроме меня в этом доме только старуха-хозяйка. Она глухая и не слышит даже собственного голоса.
  Мистер Берковиц затих. Он провалился в какую-то бездушную полуживотную дремоту. Жизнь, положившая его на лопатки, отказывала теперь в последнем смертельном ударе, который избавил бы от напрасных мук...
  Сколько так прошло времени, Грегори Берковиц не знал. Медленно, очень медленно, он начал выплывать из этого состояния.
  Грегори посетило одно жуткое, пугающее воспоминание из очень, очень далёкого прошлого. Девочка, их соседка, которую звали Бэтси. Бэтси была набожная, ходила в костёл, прилежно молилась каждый день и регулярно читала Библию. Однажды Бэтси случайно застала маленького Грегори за его любимым занятием - разделыванием червяков. Грегори видел, как округлились её глаза, как вся она сморщилась. "Тебя будут точно так же мучить, - сказала она. - Когда-нибудь, обязательно." Повернулась и тут же ушла... Сейчас, в подвале, Грегори пытался понять: неужели Бэтси знала и понимала всё лучше его - отличника и умнейшего ученика (так говорили учителя в школе)? Как могло это произойти?..
  Бывшего иммиграционного судью, никогда не верившего в Создателя, не отпускала мысль, что он наказывается теперь, наказывается за всю его жизнь. Чья-то грозная неведомая ему рука вдруг предъявила ужасный счёт. Он вспоминал, как когда-то казнил насекомых. Теперь маленький Грегори сам оказался в такой роли. Как же это произошло? Почему? Что и когда было неправильно?.. Кто-то внутри подсказывал Грегори, что неправильно было всё. Но ведь, за спиной жизнь, та жизнь, что начиналась обыкновенно. Грегори не помнил момента своего рождения, но хорошо знал, что когда-то это случилось... Как же так вышло, что мокрый кричащий младенец в итоге всего оказался запертым в этот ужасный холодный подвал?.. Где ошибка? В чём?
  Ответа мистер Берковиц не знал. Он напряжённо смотрел в узенькое холодное окошечко и видел, как медленно расцветают лучи далёкого утреннего солнца.
  
  Марина пила сутки. Она спустилась в liqueur store на соседней улице и принесла оттуда водки. Потом заперлась у себя в комнате, выключила телефон, отключила звонок. И пила, пила, пила.
  Даже сквозь замутнённый алкоголем рассудок Марина понимала хорошо, что от реальности не уйти: жизнь, поставившая её в жестокий тупик, заставит в конце концов сделать выбор. Но это после, это не сейчас.
  
  - Вылезай. - Артур распахнул крышку - дверцу подвала.
  Что это значит? Долгожданное освобождение? Ощущение того, что - все, конец - заставило сердце бывшего иммиграционного судьи болезненно сжаться. Как бы там ни было, но внутри ещё оставалась какая-то надежда, хотя он и хотел умереть несколько долгих часов тому назад.
  Когда мистер Берковиц выбрался, то увидел петлю, спускавшуюся с потолка. И сразу всё понял. Артур качнул пистолетом.
  - Давай, - проговорил он негромко. - Сделай всё быстро и развяжемся с этим.
  Какое-то холодное оцепенение нашло на судью. Словно бы в полумраке, словно в бреду, он вскарабкался на табурет, дрожащими пальцами нацепил верёвку.
  - Прыгай, - сказал Артур.
  Мистер Берковиц не двигался.
  - Глухой? Говорю - прыгай.
  Грегори стоял на табурете, как статуя, неподвижно глядя куда-то в угол.
  
  Марина узнала дом. Отойдя в сторону, она достала пистолет из кармана, пересчитала обойму, взвела курок. Решила наверняка - не промахнётся.
  Её качало от выпитого. Проспавшись и приняв душ, Марина продолжила. Опрокинула одну стопку, потом другую, а после - и четвёртую. Пила по-русски - не разбавляя и не закусывая. Сейчас, спрятав оружие в один карман, она вытащила из другого бутылку с остатками 'Столичной'. Докончила, отхлебнув из горлышка. Вытерла губы, швырнула бутылку в кусты. Снова вернулись воспоминания. Улицы Ирусалима, солдаты, фургон... Марина нащупала рукоятку и шагнула вперёд.
  
  - Слезай. - Артур опустил пистолет.
  Мистер Берковиц не верил. Он тупо глядел на своего палача.
  - Я не буду тебя убивать. Ты наказан достаточно. Будешь помнить меня теперь. Столько, сколько ещё проживёшь.
  Грегори Берковиц медленно, всё в том же оцепенении, снял петлю и сошёл на пол.
  Артур повернулся к двери и взялся за ручку. Невероятное бешенство вдруг овладело бывшим иммиграционным судьёй. Он словно вынырнул из забытья. Быстрее чем Артур успел двинуться, Грегори схватил табурет и метнул его в спину своему врагу. Артур упал. Пистолет отлетел в сторону. Приподнявшись, Артур увидел дуло, нацеленное ему в глаз. Мистер Берковиц захрипел, всё тело у него тяжело задрожало, пистолет затанцевал в пальцах, в глазах заполыхал адский огонь.
  - Брось пистолет, - услышал он голос, медленный и спокойный.
  Мистер Берковиц повернулся, но Марина надавила курок первой. Она шагнула из темноты. Прицелившись, выстрелила ещё дважды. Потом перевела дуло. Она метила Артуру чуть выше лба. Её бил озноб. Всё мелькало перед глазами: машина, Иерусалим, солдаты.
  - У меня нет выбора, - прошептала она всё так же медленно. Язык у неё заплетался. - Выбора у меня нет, и ты это знаешь.
  Секунда прошла в жутком безмолвии. Никто не двигался.
  Марина сунула дуло пистолета себе в рот и быстро спустила курок.
  ...Всё сгасло. Могильная неживая тишина царила кругом. Казалось, умерли даже часы на стене. Холодные стрелки неподвижно застыли, словно бы потерялись в бесконечном потоке времени.
  Артур долго смотрел на два развороченных тела. Большая тёмная лужа разлеглась на полу посреди комнаты. Кровь несколькими ручейками неслышно стекала в подвал. Артур подобрал один пистолет, подобрал второй. Осторожно переступая, вышел.
  Словно во тьме, словно на ощупь, Артур добрался до машины.
  
  ...Было раннее утро. Дорога петляла, теряясь и пропадая где-то вдали. Фары машин, просвечивая сквозь густой туман, исчезали и появлялись снова.
  Артур добавил скорость. Включил радио.
  - ...Полиция разыскивает Артура Макашевского, убившего двух человек, в том числе полицейского. Артур Макашевский прибыл неделю назад из Израиля. Первой его жертвой стал Джерри МакКолинз - чиновник иммиграционной службы, которого нашли застреленным в собственной квартире. Полиции удалось по свежим следам за несколько дней раскрыть это убийство. Мотивом было ограбление - убийца вынес аппаратуру, золото и ещё кое-какие вещи. Как предполагают, Артур Макашевский до сих пор в городе. Полиция перекрыла дороги, фото преступника есть у каждого патрульного полицейского...
  Он выключил радио. Достал пистолет, взвёл курок, положил рядом с собой на сиденье. Если ему повезёт, часа через полтора он будет в Америке. Нет - остаток жизни проведёт за решёткой. Если только они возьмут Артура живым... Полиция может остановить машину. Тогда он будет стрелять. Терять ему нечего.
  Дорога бежала, то выпрямляясь, то искривляясь снова. Туман, густой, молочный, лежал везде - будто хотел заполнить собою всю пустоту холодного осеннего утра.
  
   Торонто-Вон,
   1997, 1999-2000 г.г.


Раздел редактора сайта.