Гармаш-Роффе Татьяна
Е.Б.Ж

Lib.ru/Остросюжетная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Оценка: 6.14*123  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Брошенная мужем, отвергнутая общими друзьями, Вика оказалась совершенно неприспособленной к жизни: никчемная дамочка, мужнина жена, и то бывшая... Оказавшись в вакууме, она даже решилась подобрать с помойки бомжа: отмыть, одеть и сделать из него себе защитника. Жажда реванша приводит ее в фирму, отписанную супругом при разводе, где Вика взялась директорствовать, плохо понимая, во что она ввязалась. Угодив в самую гущу опасных и жестоких бизнес-игр, Вика запоздало осознала, что счет в них идет не только на деньги, но и на жизнь. НА ЕЕ ЖИЗНЬ...(Роман в стиле "женский детектив". Поклонникам таких моих романов, как "Место смерти...", "Роль грешницы..." и тд. - не рекомендую. Поклонникам "легкого чтения" - самое оно. :) Надо же нам иногда и отдыхать, - и автору, и читателю! :) )

Татьяна Гармаш-Роффе

  

Е. Б. Ж.

(Детективный роман)

  
  
  
   Автор благодарит сайт http://it2b.ru/ за предоставленные материалы по конкурентной разведке;
   а также Евгения Ющука, члена международного Общества профессионалов конкурентной разведки SCIP, автора книги "Конкурентная разведка", - за консультации.
  
  
  
   ЧАСТЬ 1.
  
  
   Глава 1
  
   ...В воздухе неуловимо пахло весной. Она любила гулять в этот предвечерний час, когда фонари призрачны в сиянии заката. В такие минуты, на стыке дня и ночи, ей отчего-то становилось радостно и немного тревожно. Казалось, что всё впереди...
   Хотя, что может быть впереди, когда все ее желания уже исполнились?..
   Сегодня ей выпал особый подарок: приползла неуклюжая серая туча, и из нее повалились огромные белые хлопья, покрывая уличным шум своим беззвучием. Фонари светились, словно через кисею, и Вике казалось, что сейчас нежно вступит оркестр, заиграет увертюру, кружевной занавес разомкнется, и за ним обнаружится новая, иная, восхитительная жизнь...
   А потом она стояла в прихожей, и мех ее шубки был мокрым от снега и от слез.
  
  
   ...Теперь уже не вспомнить, почему они застыли в прихожей. Кажется, она удивилась, что муж оказался дома так рано. А он ответил, что пришел специально, чтобы поговорить о важном. И она потребовала сказать "важное" немедленно.
   Немедленно!!!
   ...Огненное атомное облако накрыло ее с головой, - волосы горели, кожа плавилась, и радиация иссушила костный мозг. Она стала обугленным трупом за первые полчаса разговора.
   А он старался быть непринужденным, ее ободрял, - "Это не конец жизни, Вика, ты найдешь себе другого мужчину, ты красивая и молодая, тебе всего тридцать пять, - а я для тебя уже стар, я не соответствую тебе... Ну, не плачь, Вика, я оставлю тебе деньги, переведу на тебя все имущество в Москве, не плачь! Сейчас в тебе говорит задетое самолюбие, а на самом деле не так уж ты меня любила, чтоб убиваться теперь... Ты это поймешь скоро сама, вот увидишь!"
   - Что в ней такого, чего нет у меня?!
   - Ничего.
   - Но ты уходишь от меня - к ней!!! Она красивее?
   - Нет.
   - Моложе?
   - Старше. Вик, давай ты успокоишься, и мы тогда поговорим.
   - Так чем же она тогда лучше меня, - чем?!!!
  
  
   ...Они почему-то так и стояли в прихожей, - теперь уже не вспомнить, почему.
   Она рыдала, она била его кулачками в грудь, приникала к нему с солеными поцелуями в надежде ощутить привычный отклик его тела... Все напрасно. Насильно усадив ее на кухне, он занял табурет по другую сторону стола, - стола переговоров, - и объяснил все до странности обычными словами.
   - Мне с ней легче. Проще. Я виноват перед тобой, не надо было мне жениться на столь молодой женщине... Я устал тебе соответствовать, Вика, - просто устал! Мне пятьдесят четыре, я много работал, я многого добился, я старался быть тебе хорошим мужем и любовником, - но я устал, Вика... И хочу отдохнуть. Учитывая, что моложе я уже не стану, - то вряд ли это желание переменится.
   - А я?! Ты отдыхать, - а я как же?!
   Они так давно были женаты, что Вика теперь не понимала, как можно существовать без него, без Миши. Он все знал и умел. А она - ничего. Комнатный капризный цветок, живущий в изнеженном климате его опеки. И теперь какая-то сила распахнула окна на мороз, ледяной ветер мгновенно выдул парниковый воздух, и она дрожала, отчаянно ловя последние, утекающие, тонюсенькие струйки тепла... Она была уверена, что не выживет, умрет.
   - Вика, перестань драматизировать. У тебя будут деньги, а это самое главное. Неужто ты не знаешь, как в магазин съездить за продуктами? Или за шмотками? Не глупи, ты прекрасно справишься без меня, ты уже большая девочка...
   - Ты ее любишь?.. - Спросила она с тоской.
   - Да.
   Новый приступ слез лишил ее возможности говорить, - а он ждал, терпеливо и даже сочувственно пережидал этот приступ, и краем сознания Вика оценила его жест: в иные времена Миша уже бы давно хлопнул дверью. Он не выносил ее слез.
   - И что, ты хочешь развестись со мной?!
   - Видишь ли... Дженнифер американка. Мы хотим купить дом в Калифорнии и наслаждаться там покоем и нашей любовью. Для этого мы должны пожениться, и без развода с тобой не обойтись. Не беспокойся, тебе ничего не придется делать, - я сам все оформлю!
   И, запеленговав подступающий очередной приступ плача, проговорил с напористой жизнерадостностью:
   - Ты не пострадаешь финансово, Вика, не волнуйся, я обо всем позабочусь!!!
  
  
   Но как мог он позаботиться, уехав на другой континент?! И разве проблемы бывают только финансовыми?!
   Сразу, словно в знак протеста, захандрила машина, ее красавица "Лагуна". Вика знала, куда обращаться: они с Мишей ездили на двух машинах в этот автосервис, когда требовалось пройти техосмотр. Она даже знала там некоего Жору, к которому кое-как и доползла на закапризничавшей "Лагунке".
   Жора покопался в машине, и по его простодушно-хитрому лицу Вика обреченно поняла, что он ее надует. Но, поскольку она не имела малейшего понятия, в чем состояла реальная причина неисправности, ей пришлось заплатить, не переча, восемьсот сорок шесть долларов: работа, плюс замена деталей, плюс надбавка за срочность.
   Жора любил некруглые цифры, - считал, что они вызывают больше доверия, - и при этом никогда не брал "на чай". Он был немелочен, Жора. Да и к чему мелочиться, когда из восьмисот с чем-то долларов - семьсот и так были ему и на чай, и на пиво, и на прочие земные блага?
  
  
   Домой Вике предстояло возвращаться без машины, оставшейся в автосервисе до завтра. Но как? На метро? Она совершенно забыла, когда ездила в метро последний раз. Оно пугало ее. Ей почему-то казалось, что она непременно упадет на эскалаторе. Что она свалится с платформы на рельсы. Что ее прищемят двери вагона.
   Такси, однако, на горизонте не наблюдалось. Вика решила взять извозчика, выбросила руку вперед. Первыми притормозили такие непотребные "Жигули", что она отказалась в них садиться. Во второй машине, "Волге", имелось два усатых и смуглых лица, что окончательно расхолодило ее намерение прибегнуть к услугам частного извоза.
   Отважившись, она направилась к метро, непривычно цокая каблучками по асфальту, почему-то оказавшийся слишком твердым, - и едва не подвернула ногу на первой же выбоине. Мда, это вам не выпархивать из машины прямо перед нужной дверью...
   Дальше она шла, опустив очи долу, тщательно переступая и обходя каждую трещину и дыру в тротуаре, - а было их великое множество...
   В метро все прошло, по счастью, благополучно: она не скатилась с эскалатора, не упала на рельсы и ее не прищемило дверью. Но вот зато по прибытии на станцию "Сокол" она пошла не к тому выходу, была вынуждена вернуться, снова пройти подземный коридор, подняться по лестнице и...
   И здесь каблук сломался. Не выдержал такого издевательства. Вика, чуть не плача, разглядывала зажатый в руке каблук и решительно не знала, что ей делать. Прохожие смотрели насмешливо, лишь изредка попадались сочувственные взгляды.
   А чего, собственно, она хочет от них? Не понесут же ее на руках домой?!
  
  
   Делать было нечего. Припадая на одну ногу, она потащилась в сторону дома. Недалеко от ворот окружавшей ее высотку ограды, она увидела бомжей, расположившихся на газоне за мусорными баками: двоих мужчин и одну женщину. Она их видела не раз, из окна своей золотистой, как стрекозка, "Лагуночки". Это зрелище всегда отзывалось в ней состраданием, и она обычно проезжала побыстрее, не глядя на них: ничем не помочь, только сопли разводить...
   Но сейчас она шла пешком, - медленно, слишком медленно, припадая на бескаблучную ногу, - и краем глаза оценила ситуацию. Теперь, в начале лета, она не казалась столь критически сострадательной. На газете перед бомжами находилась какая-то еда, и они ели, весьма оживленно разговаривая и посмеиваясь. Казалось, они чувствовали себя совершенно комфортно, словно устроили пикник.
   Вика чуть внимательнее посмотрела на них, и вдруг до нее дошло, отчего бомжи так веселы: они потешались над ней!
   Она вдруг разозлилась. Развернулась к ним всем корпусом, и, выставив руку с зажатым в ней каблуком, крикнула с вызовом:
   - Что, у вас каблуки никогда не ломались, да?!
   ...Большей глупости и придумать было нельзя! Ну, какие у бомжей каблуки, помилуйте?! Они, конечно же, покатились со смеху. Женщина, так просто завалилась на спину. Один мужчина ухватился за живот, второй, бородатый, с наглой умешкой уставился ей прямо в глаза.
   Вика, полная негодования, гордо похромала дальше. В спину ей уперся голос:
   - Мамзель, если хошь, за десятку донесу тебя до дома!
   Она скосила глаза. Голос принадлежал мужчине, заросшему чуть не до глаз черной бородой, которого она немедленно окрестила "Лешим". У него были подозрительно веселые, бесшабашные глаза. Наверное, уже уговорил бутылку с какой-нибудь бормотухой, и теперь ему и море по колено.
   Вика отвернулась. Только еще услуг бомжа не хватало!
   Уже в своей квартире, в безопасности, в чудесной защищенности от внешнего неприветливого мира, - в квартире, где шкаф битком набит обувью любой конфигурации для всех случаев жизни, в том числе и на низком каблуке, который не рискует отвалиться от соприкосновения с грубым московским асфальтом, - вот там, упавши на шелковое покрывало кровати, она разрыдалась. Жизнь унижала ее. Ее, предательски оставленную мужем, брошенную на произвол жестокой судьбы, без его ежесекундной опеки!
  
  
   Глава 2.
  
   Впрочем, на следующий день жизнь показалась не такой уж и страшной. Вика даже ухитрилась, надев подходящие для такого мероприятия туфли, вполне благополучно доехать до автосервиса на метро. Забрав свою "Лагуночку", она с удовольствием опустилась на комфортное водительское кресло и почувствовала себя почти счастливой.
   Однако вскоре она допустила новую оплошность. Домашние запасы поистощились, и она отправилась в полюбившийся ей "Ашан" на Ленинградке. Накупив уйму всяких нужных и ненужных продуктов и вещей, она, нисколько не задумавшись, перегрузила пакеты из тележки супермаркета в багажник. И лишь подъехав к дому, она вдруг озадачилась: а как же из багажника донести все это до лифта? А из лифта - в квартиру??? Ведь пакетов много! И они тя-же-лы-е!!!
   Хлопнув крышкой багажника, столь опрометчиво забитого покупками, она уселась в машину и задумалась. Допустим, она потащит тяжелые пакеты сама. Но как быть: оставить машину открытой, напротив подъезда, пока она не перетащит партиями все сумки? Или закрывать ее каждый раз? Значит, ставить сумки на землю, на грязный асфальт, - захлопнуть багажник, щелкнуть замком, потом снова взять сумки и принести их, испачканные, домой?.. Потом опять спуститься, и все сначала?! Кроме того, она надолго перекроет таким образом проезжую часть перед домом, и рискует собрать за своей машиной раздраженный хвост соседей...
   Она кляла себя за неосмотрительность, за привычку покупать с Мишей сразу и помногу, - все эти упаковки воды, с газом и без газа, молоко, соки, овощи, мясо... Без Миши-то она ест, как птичка, - на кой же черт она столько накупила???
   Промучилась Вика без малого двадцать минут в раздумьях: нельзя ли попросить кого из соседей ей помочь? И, придя к неутешительному выводу, что это неудобно, она снова завела свою "Лагуночку". Выкатив за ворота, она встала вровень с помойкой. Бомжи были на месте.
   - Эй! - позвала она в окно. - Эй!
   Они разом глянули на нее. Сегодня их было только двое, - двое мужчин. Вика уперлась глазами в Лешего.
   - Заработать хотите? Мне нужна небольшая помощь...
   Леший посмотрел на нее удивленно, но глаза его смеялись. Над ней, - кто бы сомневался!
   Она сразу же пожалела о своей инициативе. Но Леший уже поднялся и лениво направился к ее машине.
   - Ну? Чё надо сделать?
   - Сумки... - пробормотала она. - Донести надо...
   - Сколько?
   - Сумок? Я не считала...
   - Рублей.
   - Не знаю... Сто, пойдет?
   Леший кивнул, и Вика, проклиная все на свете, показала ему жестом: мол, садитесь в машину.
   Но он отказался. Наверное, в нем все же была некоторая деликатность: Вика с ужасом представила, что сейчас этот грязный, дурно пахнущий человек, плюхнется, из-за ее глупости, на соседнее сиденье...
   Но он не плюхнулся. Он сказал, что дойдет до ее подъезда пешком.
   Остальная часть этой затеи закончилась вполне благополучно: Леший в три приема перенес все упаковки и пакеты к двери ее квартиры, пока Вика дежурила у открытой "Лагуночки", и, получив свои сто рублей, кивнул лохматой головой да был таков.
  
  
   Как ни странно, но жизнь вскоре наладилась. Вика стала предусмотрительнее, непомерных закупок больше не делала, - лишь еще раз воспользовалась помощью Лешего, но потом окончательно научилась покупать только необходимое и только посильными для ее нежной мускулатуры партиями.
   Что ж, в конечном итоге, муж не обманул ее. Более того, он оказался прав: видимо, не так уж она его и любила, как ей казалось... Месяца через два обида отпустила ее, а через три она уже вовсю наслаждалась жизнью. Она была молода и богата, и, главное, свободна!
   Теперь мужчины, издавна крутившиеся в орбите Мишиной бизнес-планеты, - стали смотреть на нее иначе. Их взгляды приобрели откровенный аппетит, речи - шампанскую игривость, а поведение - почти рыцарскую учтивость. Все дружно выражали готовность помочь решить проблемы и скрасить одиночество. Приглашения разного рода, - от интимного ужина при свечах до крупного корпоративного праздника, - сыпались, как из ящика Пандоры. Вика даже не подозревала, что так нравится всем этим давно знакомым мужчинам! При Мише они никогда не выказывали своего интереса... Ну, это понятно, в общем-то.
   Что ж, тем лучше! Вернулись забытые ощущения двадцатилетней поры: бравурный парад восхищенных поклонников в ожидании ее благосклонного знака, - и она, как принцесса на троне, капризно выбирает, кому из них стать счастливчиком, который не замедлит упасть к ее ногам в немом экстазе благодарности за то, что избран.
   Впрочем, она вполне неплохо понимала, что ее эйфория вызвана комплексом неполноценности, который посеял в ней развод. Ее променяли на другую!!! Женское самолюбие было уязвлено, и Вике сейчас требовались массированные доказательства ее женских чар, способности обольщать, сводить с ума...
   И она их имела в избытке.
  
  
   ...Но эйфория закончилась быстро. Вика с удивлением обнаружила, что отнюдь не возраст делает человека мудрее, - а только и исключительно опыт. В свои тридцать пять она имела опыт отношений с мужчинами на уровне двадцатилетней девочки, - по той простой причине, что с выходом замуж опыт сей был законсервирован.
   Отчего до нее дошло не сразу, - но все же дошло: восхищенные поклонники куда больше интересовались ее роскошными апартаментами и прочими материальными благами, чем милым личиком и стройной фигуркой. Не говоря уж о сокровищах ее души, - даже она не была столь наивна, чтобы поверить в мужской интерес к такой несексуальной категории, как душа.
   Нормальные же мужики отчего-то оказывались либо неудачниками, либо женатиками. На эти две категории ее нейроны и эрогенные зоны не отзывались. Замужество как статус ее не волновало, а романтическая любовь... Пока не получилось.
   Ну и ладно. Вика ничуть не приуныла: оказавшись на свободе, она слишком бурно прожила череду скороспелых романов. Она их переела.
  
  
   Посему, дав отставку поклонникам, она на некоторое время отказалась от выходов, предавшись блаженно-ленивому затворничеству. Это было совершенно новое, неизведанное удовольствие: одиночество. Конечно, Вика понимала: прелесть его заключалась в том, что оно временное, и по одному ее звонку найдутся люди, которые будут счастливы провести с ней вечер... Но пока она наслаждалась. У нее никогда еще не было в жизни настоящей возможности побыть с собой наедине: из родительского дома попала сразу в мужнин. И, надо признать, что собственное общество Вике очень понравилось. Она даже договорилась с домработницей, что та будет приходить раз в неделю вместо трех, как раньше. Одиночество стало слишком ценным, чтобы его нарушал посторонний человек, а быт свелся к минимуму: обслуживать лично себя было легко и нехлопотно.
   Вика проводила время за чтением книжек и просмотром любимых фильмов. И даже вытащила из сундука, - настоящего старинного сундука, еще прабабушкиного! - откопав под любимыми с детства зайчиками и мишками, свой дневник.
   О нет, никаких девических секретов в нем не содержалось. Там были всего лишь наброски: ее мысли и разрозненные красивые фразы, которыми она пыталась передать свои впечатления о природе или о людях.
   Вика уж лет пять как ничего в дневник не писала. Бог весть, почему. А вот сейчас вдруг хлынули потоком разные слова, - смешные, красивые, иногда неуклюжие, иногда парадоксальные, иногда очень точные... И ей доставляло удовольствие перекладывать их на бумагу, перечитывать, править: "...В воздухе неуловимо пахло весной. Она любила гулять в этот предвечерний час, когда фонари призрачны в сиянии заката. В такие минуты, на стыке дня и ночи, ей отчего-то становилось радостно и немного тревожно. Казалось, что всё впереди..."
   Это была ее первая запись спустя пять лет. К ней вскоре добавилось описание Лешего: "У него были подозрительно веселые, бесшабашные глаза. Наверное, уже уговорил бутылку с какой-нибудь бормотухой, и теперь ему и море по колено."
   Дальше она нарисовала весьма ехидные словесные портреты своих недавних поклонников, их жен, их дочерей на выданье и их самовлюбленных отпрысков, - всю эту бизнес-шушеру, которая воспринимала саму себя с необычайной, патологической серьезностью.
   Некоторое время спустя ей пришло в голову, что надо научиться работать на компьютере: в наше время уже не пишут от руки да на бумаге, - в наше время идеи хранят на электронных носителях! Она тут же записалась на какие-то курсы для "чайников" и так увлеклась, что накупила еще кучу книг и читала их с неменьшим интересом, чем детективы, тут же выполняя у экрана все инструкции, открывая и закрывая окошки, переставляя куски текста, стирая их и восстанавливая... Через каких-то пару недель она настолько овладела компьютерной премудростью, что могла бы уже сама вести курсы для "чайников".
   Компьютер, хорошее кино, ее литературные экзерсисы, - все это было настоящим, неподдельным, сущностным. И ей казалось, что больше она никогда не вернется в круг этих людей, насколько богатый, настолько и убогий...
  
  
   И все же она в своем отшельничестве потихоньку заскучала. И решила вернуться в свет. Пусть и убогий, - но другого у нее просто не имелось. В конце концов, она еще страниц пять украсит своими саркастическими заметками!
   Решить-то она решила... Однако вышел полный облом.
   "Света" больше не существовало, - по крайней мере, для нее. Телефон, столь шумный, столь ее раздражавший совсем недавно, замолк. Умер. Скончался. Сдох.
   Увлеченная своим временным отшельничеством, она неправильно истолковала его молчание. Она думала, что все любезно считались с ее желанием побыть в одиночестве.
   Куда там! Она попыталась позвонить своим недавним поклонникам, но натолкнулась на прохладную реакцию и ссылки на занятость...
   Наконец, до Вики дошло, что ее просто-напросто вычеркнули из записных книжек! Мужской к себе интерес она сама перекрыла, как кран; в деловом же плане она не представляла для Мишиной тусовки никакого интереса... Она ведь теперь НИКТО! Мужнина жена, - и та бывшая!...
   Открытие ее никак не порадовало. Она даже поплакала дня три. А еще через неделю горьких и напряженных размышлений она пришла к решению. И оно сформировалось под боевые ноты "Интернационала": кто был никем, тот станет всем!!!
   А именно: Вика решила стать бизнес-дамой.
  
   Глава 3.
  
   Вика совершенно не представляла, что оставил ей муж. Какие-то акции, какие-то паи, ценные бумаги, недвижимость... Все это было китайской грамотой. Кроме того, Миша перевел на нее свою долю - пятьдесят один процент - в небольшой частной фирме. Вика посетила ее незадолго до его отъезда, - муж представил новую владелицу, - но чем там занимаются, она так и не поняла: тогда ей было без разницы, тогда она сгорала внутри атомного облака...
   Кажется, охранная фирма какая-то. Хотя никаких-таких накачанных хлопцев она там не видела. Или охранники не должны быть накачанными? Или там вообще не охранники?
   Она вдруг вспомнила, что муж оставил ей визитную карточку фирмы со словами: "Если будут трудности, звони туда. Леонид Ильич тебе поможет".
   Хм, "Леонид Ильич"! Главное, легко запоминается... Она визитку поискала и нашла: фирма называлась... Нет, ну надо же, она называлась "Виктория"! И ниже мелким шрифтом: "Охрана вашего бизнеса".
   Точно, там секьюрити работают! Телохранители и фирмо-хранители!
   Впрочем, какая ей разница? Главное, что это фирма, - а фирмы занимаются бизнесом, - а бизнес приносит доходы. И, с учетом ее пая, она имеет право сунуть нос и выяснить, насколько хорошо поставлено там дело и насколько надежны ее доходы! А то и поруководить...
   Ей примечталась картинка: вот она в кабинете, и секретарша приносит ей бумаги на подпись... Подпись у Вики красивая, затейливая, - хоть будет, кому показать!
  
  
   ...Никогда в жизни Вика не работала. Вышла за Мишу еще студенткой, а он уже тогда крепенько встал на ноги, - ведь он куда старше! Вика была убеждена, что вышла за него по любви, - и быстрота, с которой она перестрадала свой развод, ее неприятно удивляла.
   Впрочем, они прожили вместе пятнадцать лет, а с тех пор любовь превратилась в привычку, - так всегда бывает, верно?
   И вообще, что такое любовь?..
   Копаться в себе не хотелось. В конце концов, он ее бросил, а не она его! Променял ее, молодую-красивую, - на какую-то американку своего возраста, с которой ему приспичило отдыхать от трудов и от нее, от Вики!
   Ну и пусть. Она, в конечном итоге, ничуть и не жалеет. И вообще, Миша прав: еще лет через десять он станет пожилым мужчиной, а она еще будет вполне свежей красавицей... Возможно, она бы тогда и сама от него ушла... Наверное, он это предвидел и решил расстаться с женой, чтобы оберечь себя от потрясений будущего!
   Ну, конечно! Он прикинул все наперед и решил, что с ровесницей ему будет куда спокойнее. Она уж его точно не бросит. Будет кому стакан воды подать в старости. Он правильно рассудил, Миша!
   И теперь, когда Вика сама себе хозяйка, ей хочется чем-то заняться. Чем-то дельным. Она, между прочим, в институте торговли училась. Плохо училась, если честно, - трудно давалась ей наука коммерции, которую она от души ненавидела. Но время нынче такое, что надо в коммерции разбираться, а не в балете, - вот она и пошла...
   На самом деле, все это неважно. Важно то, что у нее пятьдесят один процент. Она точно не знала, к чему прилагается этот процент: к деньгам? к акциям? Да какая разница! Значение имеет лишь то, что ее "кус" больше. У двух других пайщиков сорок девять процентов на двоих, - значит, она главнее! Захочет вникать в дела фирмы, - никто не посмеет ей перечить!
   А хоть бы от скуки, - она отчитываться никому не должна!
  
  
   ...И все же она робела. Сказались пятнадцать лет тепличной жизни, за которые ей не пришлось решать ни одной проблемы. Пятнадцать лет, в течение которых она существовала, - без всякого самолюбия, вполне органично, - как приложение к своему супругу. Оказываемое ей внимание Вика никогда не анализировала, и никогда не приходило ей в голову, что она лишь аксессуар при Мише...
   А сейчас ей предстоит общаться с мужчинами, которые в бизнесе собаку съели. И которые, вне сомнения, посоветуют ей вернуться домой и вышивать крестиком.
   Или у страха глаза велики? Или она зря боится?
  
  
   - Не зря, Викуся... - произнесла ее подруга Ната, усвоив постановку вопроса. - Мужики все сволочи. Они с тобой разговаривают так, как будто ты им принесла справку из психдиспансера о том, что у тебя дисфункция головного мозга.
   - Неужто все?!
   - Исключения составляют столь ничтожно малое количество, что его можно не учитывать.
   - Так что же делать?
   - Бросить эту затею, - сурово ответила Ната.
   - Я помру со скуки!
   - Не помрешь. Поезжай в Европу. Или на курорты какие, - я тебе хороший тур подберу. Лето на носу, сейчас только по магазинам бегать да купальники выбирать. А ты дурью маешься: бизнес тебе занадобился!
   - Ната, мне тридцать пять. Если я еще с пяток лет по магазинам прошляюсь да на пляжах проваляюсь, - то у меня точно случился дисфункция мозга!
   - Решай на пляжах "Су-доку", очень тренирует интеллект.
   - Слушай... - В голове Вики вдруг блеснула догадка. - Ты просто... Ты считаешь, что я не смогу, да? Что я изнеженная дурочка... Всю жизнь под крылышком мужа... Да?
   Ната была самой настоящей бизнес-дамой: лет десять тому назад она вместе с компаньоном создала туристическое агентство, которое расцветало из года в год под ее умелым руководством. Учительница математики для начальных классов, она страшно гордилась тем, что добилась всего сама, исключительно благодаря своему уму и организаторскому таланту. Ясно, что на Вику она смотрела снисходительно (или презрительно?), считая подругу недалекой, хоть и очаровательной, иждивенкой...
   Ната в ответ тонко улыбнулась.
   - За дурочку, положим, я тебя не держу, но в бизнесе нужно иметь знания и характер. А у тебя, не обижайся, нет ни того, ни другого.
   - Понятно.
   Вика встала, давая понять, что дружеская беседа окончилась, и, холодно попрощавшись с подругой, ушла от нее злая-презлая.
   "Характера у меня нет, ишь ты! - думала она, руля по Москве в сторону дома, на Сокол. - А у тебя он был, когда ты училкой в школе сидела да на директора мне жаловалась? И кто тебе посоветовал все бросить к чертям собачьим? Кто заставил тебя поверить, что с твоим умом и предприимчивостью ты вполне сумеешь заняться бизнесом? Да еще в тот удачный момент, когда рынок был относительно пуст? Разве тогда у тебя были знания? Нет, Ната, ты их эмпирическим путем наработала, - то есть, тыкаясь мордой то в одну проблему, то в другую!
   И как легко ты забыла, что все твои трудности мы обсасывали вместе, а я для тебя еще и Мишу расспрашивала!.. А кто Мишу уговорил дать тебе в долг стартовую сумму? Ты ее вернула, Ната, - ты порядочный человек, я в этом никогда не сомневалась, - но моего недоверчивого супруга было нелегко уломать, и гарантом твоей честности была я... Эх, подружка, - а ты меня за дебилку держишь!
   ...Так всегда бывает: чуть чего человек достигнет, все заслуги приписывает себе, забыв напрочь своих благодетелей, - с горечью думала Вика, немного остыв, - Ну да ладно, Ната, не страшно. Мне твоя благодарность на фиг не нужна. И помощь тоже. Я найду сама, как подступиться к проблеме, - найду, увидишь!"
  
   Глава 4.
  
   Въезжая в свой квартал, Вика привычно проехала мимо мусорных баков, где тусовались бомжи. Они возлежали на травке и казались совершенно довольными жизнью.
   Собственно, почему "казались"? Они и в самом деле чувствовали себя комфортно, полностью приспособившись к ситуации, которая со стороны кажется верхом отчаяния. А вот они нашли способ не только выживать, но и радоваться! И их этому, между прочим, никто в школе не учил!
   Вот так и она, Вика, станет постепенно вникать в незнакомый ей мир деловых отношений и цифр, и постепенно все постигнет, и однажды начнет чувствовать себя в нем комфортно. Справилась же она с компьютером!
   ...Видимо, она слишком долго смотрела на них, чем привлекла к себе внимание. Леший окликнул ее:
   - Тебя угостить, мамзель? - Он продемонстрировал надломленный батон белого хлеба.
   Вика хотела было отвернуться и наподдать газу, но ей вдруг стало неловко: раз бомж, так что ж теперь, и поговорить нельзя по-человечески? Тем более что вроде как знакомый: ведь он подносил ее сумки... Она улыбнулась Лешему, крикнула в окошко "приятного аппетита!" и помахала рукой.
   Еще через две минуты она въехала в охраняемые ворота новой многоэтажной башни а ля Сталин, где находилась их супружеская квартира, бывшая теперь в ее единоличном распоряжении.
   Разговор с подругой осел в ней тяжелым грузом, и ей захотелось принять ванну, смыть с себя неприятный осадок. Занятию этому Вика предалась немедленно и увлеченно, в надежде, что ее мысли примут некий конструктивный оборот.
   Но ванна имеет свойство расслаблять, и, выпроставшись час спустя из душистой пены, ничего умного она не придумала и решила, что утро вечера мудренее. У нее есть пятьдесят один процент в бизнесе, и никуда ее фирма не денется до завтра.
  
  
   ...Назавтра мысли стали чуть яснее. По крайней мере, настолько, что Вика сумела вычленить главную проблему: ею, по сути, являлось самое начало переговоров. В нем нужно задать правильный тон, - а дальше все поедет, как по маслу!
   Но в этом "правильном тоне" и заключалась вся фишка... Он задается не голосом, а манерой держаться, внешностью, - и еще чем-то неуловимым, но очень важным! А Вика была фатально несолидной. Несерьезной. Легкомысленной. Если уж Ната с ней разговаривает, как с недоумком, - то чего ждать от мужчин?!
   Вика представила, как явится теперь одна-одинешенька к Брежневу с требованием ввести ее в курс дела... Для пущей верности художественного образа, открывшегося ее внутреннему взору, она прибегла к мнению зеркала. Но оно с суровой неподкупностью отразило лишь маленькую фигурку, светлые кудряшки да не обремененный заботами ясный взгляд серых глаз.
   "Не пройдет", - с тоской подумала она.
   Она сменила, на всякий случай, еще три разных костюма перед строгим жюри в лице зеркала. Подобрала легкомысленные волосенки в пучок. Придала глазам серьезно-глубокомысленное выражение и даже нацепила очки...
   Бесполезно. Не стоит даже и мечтать. Идти туда одной ей категорически противопоказано.
   Позвонить Мише? Он в Америке, да, - но вдруг прилетит в Москву? Мало ли, дела какие... Он бы ее снова в фирму сопроводил, распорядился бы, чтоб к супруге, хоть и бывшей, отнеслись уважительно...
   Ее вдруг резануло слово "бывшей". Приходить как "бывшая" ей не хотелось!!!
  
  
   А что, если как новая? В смысле, с новым мужем?
   Идея была всем хороша, - ну просто отличная идея! Загвоздка имелась только в новом муже. Его у Вики не завелось и, что характерно, заводить не хотелось. Вспомнив череду своих увлечений за последние месяцы, Вика отчетливо поняла, что достойного кандидата в мужья среди них даже не намечалось.
   Нанять телохранителя! - решила тогда она. - Явиться в сопровождении плечистого бугая, чтоб у всех зубы свело только от вида его мышц!
   Да, но что такое телохранитель? Центнер накачанного мяса, не более... И потом, где она его нанимать будет? В своей собственной фирме, что ли?!
   Вот бы был у нее брат... Но брата не было, и не стоило тратить мысли понапрасну.
   Вот был бы у нее любовник... Собственно, а почему бы не завести нового? Поумнее и посолиднее?
   Но... Заводить целого любовника ради одного-двух первых походов в свою же фирму? Помилуйте, овчинка выделки не стоит! Дорогостоящая слишком выделка...
   А если попросить, - просто попросить кого-нибудь: выручи, прикинься моим женихом? Или братом, на худой конец?..
   Да, но кого? Друзей среди мужчин у нее не имелось, а кого-то из друзей Миши... Или бывших ее поклонников... Так это боком выйдет. Дорого выйдет! Потребуют что-нибудь взамен. Хорошо бы деньги, - Вика бы согласилась! С деньгами всегда просто. Есть услуга, есть у нее цена, - есть и деньги. Но в кругу якобы "друзей" деньги предлагать неприлично. Хотя это чистой воды лицемерие: с деньгами, на самом деле, счет простой и ясный, - зато вот с "дружескими" услугами счет тебе выставят ого-го!
   Надо самой. Надо набраться уверенности, очаровательной наглости, самодовольной самодостаточности... Надо, Вика!
   Так она сказала самой себе, - и готова была встретить завтрашний день во всеоружии.
   Но завтрашний день беспощадно выявил ее трусость. Незащищенная мужем, в отсутствие опыта, Вика никак не находила ту опору, ту точку отсчета, в которой она могла бы взять верный, уверенный тон. В этом мире правят мачо, - и она не была готова им достойно противостоять. Ей нужен тыл, - ей нужен мужчина!!! Пусть за спиной, пусть только тенью, - но чтобы он чувствовался!
   Однако такого мужчины у нее катастрофически не имелось.
  
   Глава 5.
  
   Поначалу это была смутная мысль. Не мысль даже, - а так, ощущение. В те дни, когда ей пришлось ездить на метро, она, от нечего делать, заглянула в газету, которую читал ее сосед. Там была статья о том, что бомжей нередко нанимают для подставных директоров фиктивных фирм.
   Вроде бы, ничего, пустяк, не имеющий отношения к ее проблемам. Тем не менее, мысль о том, что бомжа можно нанять для подставного лица, ей запала.
   Проезжая снова мимо помойки, она еще раз всмотрелась в того бомжа, которого окрестила "Лешим". Она пыталась представить, как бы выглядело его лицо, заросшее бородой до глаз, если б его побрить....
   Конечно, в подсмотренной статье говорилось лишь о том, что бомж дает свои паспортные данные и расписывается на документах, - но вовсе не ходит на встречи и переговоры. Так что Викина идея была совершенно пустой.
   И все же в ней имелся один крепкий соблазн: бомж за деньги сделает любую услугу, да и много не попросит. И, главное, ничего сверх денег, никаких опасных "дружеских" счетов!
   Оставалось только понять, годится ли он для такой услуги.
  
  
   Вика проехалась раз пять мимо мусорки. И каждый раз Леший провожал ее "Лагуночку" непонятной улыбкой, - вроде бы приветливой, хоть и, кажется, немного насмешливой.
   Наконец, она решилась.
   - Эй! - Поманила она его, приспустив стекло. - Леший!
   Он удивился, - конечно, он же не знал, что Вика его так окрестила, - но все ж сообразил. Приблизился к машине. Наверное, решил, что снова надобно что-то поднести. Вика высунулась в окно:
   - Слышь... У меня к тебе дело.
   Леший кивнул и пошел в знакомом уже направлении: к ее подъезду. Вика опередила его на машине и теперь смотрела через заднее стекло на приближающуюся фигуру. А что, он довольно внушительный! Если его, действительно, помыть, побрить и одеть нормально, то... Не такая уж и бредовая идея!
   Он подошел и встал по привычке позади машины, у багажника, думая, что Вика сейчас выйдет и его откроет. Но она бросила ему коротко: "Пошли!" и указала на подъезд.
  
  
   В квартире, однако, на нее напала робость. Идея снова показалась полным абсурдом, и она молчала, не зная, что сказать.
   - Ты чо хотела-то, мамзель? - проявил нетерпение Леший.
   С трудом подбирая слова, Вика пустилась объяснять. Объясняла она невразумительно, и Леший не выдержал:
   - Мамзель, я человек простой... Мне бы попонятней. Чё те сделать нужно?
   - Мне нужен мужчина... Который мог бы сойти за... Ну, к примеру, за моего брата...
   - А у тебя шо, брата нет?
   - Нет. Но мне нужно сделать вид, что я не одна. Не одинокая женщина. Что за мной кто-то есть.
   - На тя чо, наехали?
   - Да нет же!
   Леший умолк, - исчерпал запас своих гипотез и предоставил ей объясниться. Но на нее нашел полный ступор. Тут такие нюансы женской души, что самой-то толком непонятно, - а еще бомжу доходчиво рассказать! Вика уже отчаянно жалела, что затеяла эту авантюру. Нет, только ее уязвленным после разговора с Натой самолюбием можно объяснить подобную идиотскую затею!!!
   Бомж стоял перед ней в прихожей, изучая черными глазами ее страдальческое лицо.
   - Ладна, мамзель, если дашь помыться и накормишь... Так я те сойду за кого хошь!
   Вика молчала. Ей стало ужасно стыдно. Она позвала и обнадежила нищего... Теперь он рассчитывает, что дадут хоть поесть по-человечески... И прогнать неловко, и продолжать ни к чему...
   Прогнать... А вдруг он не прогонится? Эти бедные-несчастные, - они страшно наглые... Обворует ее, прекраснодушную кретинку, а потом смоется!.. Подруга права, - Вика безмозглая дура! И нечего на Нату обижаться, так оно и есть!
   Бомж проявил некоторое беспокойство, выразившееся в переминании с ноги на ногу.
   - Ты эта... Мамзель, ты не бойся. Я не понял, чё ты хошь, но я эта... В общем, ты мне дай помыться и пожрать... Мож, я тогда и смогу тебе... А если не смогу, тогда эта... как скажешь "уходи", - так я и уйду... Не бойсь.
   Вика не знала, можно ли доверять его словам. Леший понял ее молчание по-своему.
   - Ну, я тогда... Коли ты передумала, так я, эта... Ну, пойду, типа...
   Вика довольно давно выработала одно правило в жизни: когда не знаешь, что сказать, - говори правду.
   - Я еще не передумала. Но, честно скажу: сомневаюсь. Идея мне казалась хорошей, а теперь кажется глупой...
   - Так ты посомневайся, скока те надо, а я пойду... Позовешь, если занадоблюсь.
   - Давай так, Леший, - решилась Вика, - ты помойся и поешь. А я пока подумаю.
   - Ну, смотри, мамзель. Ты тут хозяйка, - как скажешь, так и будет.
   - Я уже сказала. Проходи в комнату.
   - Нет уж, давай сразу мыться пойду. Я грязный, а у тебя тут чистенько так... Попачкаю тебе все. В душ. Тока полотенце дай.
  
  
   ...Лешему были выданы полотенце, расческа и халат, оставшийся от мужа. Одежку бомжа она брезгливо спустила в мусоропровод, подумав, что лучше потратиться на новую, чем стирать в своей машине эту гадость.
   Пока он мылся, она приготовила ужин. Пожарила мясо, сварила лапшу, нарезала овощи. Он мылся час, не меньше. Наверное, соскучился по воде...
   Ее по-прежнему томило некомфортное чувство совершенной глупости. Она гнала его от себя, - но разум твердил о том, что она поступила опрометчиво, пригласив в свою квартиру бомжа. Человека, по определению, без всяких принципов.
   Леший все еще наслаждался ванной, а Вика, уже закончив стряпню, присела на табурет и задумалась. "Что ты знаешь о бомжах, - строго спросила она себя, - чтобы считать, что это люди без всякой совести? Какой снобизм, Вика! - Гневно осудила она себя. - А вдруг это просто человек с несчастной судьбой? Порядочный, приличный, - но бедный?!"
   Она рассмеялась своим мыслям. Идиотка. Тепличное растение, не знающее жизни. Которое судит о ней по глупым сериалам и книжкам. Бомж - порядочный и приличный? Разве приличный человек может оказаться на помойке?
   "... Все дело в том, Вика, - строго сказала она себе, - что ты совершенно отвыкла принимать решения самостоятельно. За тебя их пятнадцать лет принимал Миша. Он знал все, - а ты ничего. И такое положение дел тебя устраивало. А теперь ты мечешься, и мысли твои скачут в совершенно противоположных направлениях. Но хочешь - не хочешь, а нынче тебе принимать решения самой. И, по сути, ты его уже приняла: вон оно, твое решение, фыркает в ванной! Так что, девушка, хватит переливать из пустого в порожнее! Дело теперь за малым: озвучить свою идею, хорошая она или плохая! Будущее покажет..."
  
  
   Меж тем, Леший выбрался и ванной. Его густая шевелюра и борода сверкали антрацитом от чистоты. Лицо было красным. Мужлан в дорогом темно-зеленом Мишином халате, поблекшем на фоне этих буйных красок. Отчего-то ей вспомнился Распутин, - не к ночи будь помянут...
   Леший встал на пороге кухни. Босой, - Вика забыла о тапочках. Она спохватилась: "Погоди!"
   - Да и так хорошо, - возразил Леший.
   Однако она притащила шлепанцы и заставила его обуться. В квартире не холодно, - но все же не дело ходить босиком! Не на пляже, чай...
   Его глаза зажглись голодным блеском, когда он увидел накрытый стол. Вике снова стало его жалко. Она испытывала то сложное, одновременно сострадательное и брезгливое чувство, с которым кормят бездомных животных.
   - Садись, - коротко сказала она.
  
  
   ... Леший ел руками. А чего она ожидала, интересно? Что он примется изысканно орудовать ножом с вилкой? Да еще и смену приборов и тарелок запросит?
   Кроме того, он чавкал и шумно хрустел хрящами. Ха-ха-ха, идиотка ты, Вика....
   Она, вообще-то, собиралась поесть вместе с ним, - но увидев этот смачный, первобытный процесс поглощения пищи, раздумала. Ей было неприятно.
   Она достала из холодильника пару йогуртов и съела их стоя, наскоро, чтобы утолить чувство голода.
   - А ты что ж не кушаешь, мамзель?
   - Я на диете, - соврала Вика.
   Наконец, процесс поглощения пищи был закончен. Бомж вытер пальцы о халат.
   - Салфетка, - сказала Вика. - Возле тарелки.
   - Вот эта? - Леший развернул большую, нарядную бумажную салфетку.
   - Да.
   Он поднес ее к лицу и шумно высморкался. Вика пришла в отчаяние.
   - Салфетка, - с трудом сдерживая отвращение, отчеканила она, - служит для того, чтобы вытирать рот и руки во время еды. А после еды их моют. Если же тебе надо высморкаться, то для этого существуют носовые платки. В частности, бумажные. Вот коробка.
   Она ткнула ему под нос картонную коробку с благоухающими, нежнейшими бумажными платками.
   Леший посмотрел на нее смущенно.
   - Так, эта... А какая разница?
   Вика промолчала. В самом деле, какая разница? То бумага и это бумага. Во всех случаях, отправляется в мусорное ведро после употребления. И зачем она пристала к человеку?
   - Леший, ты сладкое любишь?
   - А у тя есть? - Заинтересовался он.
   - Печенье? Мороженое? Конфеты?
   - А варьенье?
   Вика достала из шкафчика две банки: клубничное и смородиновое, - и подала розетку. Обе были начаты, и Леший без смущения отвинтил обе крышки. Вывалил себе в розетку из двух банок столько, что варьенье чуть не потекло на стол, и принялся смаковать эту смесь с блаженным видом.
   - Чай?
   - Хорошо бы... - Мечтательно произнес Леший.
   Что ему это напоминает? Детство? Не всегда же он был бомжом... Когда-то жил с мамой и с папой... Или в неполной семье? Но любовь к варенью, Вика была уверена, - это из детства.
   Она налила чай в две чашки, - решила все-таки присоединиться к Лешему под финал. Села напротив, но чувствовала себя неуютно. Словно она была в гостях, а не он.
   - Ну, решила чё-нить, мамзель?
   Она медлила, и он вдруг спросил:
   - Как тя величать-то?
   Ужасно смешно. Старинно-литературное "величать" рядом с просторечным "тя".
   - Вика.
   - Это что же, Виктория будет?
   - Виктория.
   - Красиво. "Победа".
   Надо же! Какие познания! Она уже хотела было съехидничать, как он вдруг спросил:
   - И много ты напобеждала, Виктория?
   Она растерялась. Не хватало только пуститься в обсуждение ее личной жизни с бомжом! Она уже приготовилась ответить холодно и сухо, - но снова не успела. Леший, склонив голову набок, ответил за нее:
   - Не слишком, надо думать... Раз к помощи бомжа решила обратиться. Ну, говори, чё стряслось-то у тебя?
   Вика вдруг, уловив теплую и какую-то очень душевную интонацию, растрогалась. Простые люди, - вот такие уж простые, что дальше некуда, - они лучше чувствуют жизнь, наверное... В них нет фальши! Они говорят то, что думают, а к трудностям им не привыкать. И они знают, что такое взаимоподдержка!
   Не более чем через секунду, Вика мысленно расхохоталась. Какие пафосные мысли! Ну, придет же такое в голову!
   - Я так понимаю, - снова заговорил Леший, не дождавшись ответа.- Раз ты меня зазвала, - значит, есть у тебя затруднение. Раз ты зазвала меня, - значит, не нашла другого человека, чтоб его разрешить. Теперь вопрос такой: могу ли твою проблему решить я? А на него ответить можно будет только тогда, Виктория, когда ты мне проблему скажешь... Так говори ужо. А то, выходит, я даром твой ужин ел.
   Вика еще раз посмотрела в угольные глаза. Леший был прав. Раз уж он тут, надо довести это дело до логического конца. И, вобрав побольше воздуха в легкие, она заговорила.
  
  
   ...Он слушал, склонив кудлатую голову набок, и был тем похож на большую собаку, - бездомную собаку, которую она подобрала на улице и приютила у себя.
   - Я так понимаю, Виктория, - произнес Леший по окончании ее сумбурного повествования, - тебе надо пойти в контору, где у тебя большая доля. А ты стесняишьсси, - думаешь, что мужики тебя сразу забацают. Верно?
   Верно, дальше некуда! Бомж с сермяжной простотой сформулировал суть.
   - И хочешь при себе мужчину завести, для солидности. Это ты правильно рассудила, Виктория: бабам лучше при мужике быть. У нас вот, смотри, пока тишь да гладь, - так все бабы сами генеральши, и не сунься! А как галдеж пойдет, - так за мужиков прячутся. Природа у вас такая, у баб, чо делать... Так по дружбе, значица, ты никакого не нашла. И решила, что лучше за деньги нанять, чем просить. А нанять подумываешь меня. Хочешь поправить чёнить?
   - Нет. Ты все правильно сказал, Леший...
   - И сколько ты мне заплатишь?
   - А сможешь ли ты сделать это?
   - А какая тут сложность?
   - Вот какая: надо, чтобы тебя не за бомжа приняли. А за приличного человека. Вроде, как в театре, - роль сыграть надо. И я вот сомневаюсь: сумеешь ли ты?
   - Понял твою заботу. Еще какие есть?
   - Еще?
   Вика удивилась. Других забот у нее, вроде бы, не было.
   - Ну, как же, - усмехнулся он, - есть! Сойду я, скажем, за "приличного человека". Но за кого должен сойти "приличный человек"? - И, поймав недоумение в лице Вики, пояснил: - За соседа твоего? Мужа? Брата? Друга детства? Любовника?
   - Я еще не решила... - Вика отчего-то покраснела.
   - Ну, тогда слушай сюда, Виктория. Я те ничё не обещаю, поняла? Но соглашаюсь попробовать. Не всегда же я бомжом был...
   - А кем ты раньше был, Леший? - вдруг спросила Вика.
   - Это тебе по боку. Кем был, - так уже сплыл.
   - Извини...
   - Чего - "извини"? Хотела - и спросила. А я как хотел, - так и ответил. Ущерба никому. А будешь так извинялками разбрасываться, - точно мужики тебя забацают!
   - Ну да... - Она снова покраснела.
   - Так, если дело пойдет, сколько заплатишь мне? - Леший только насмешливо мазнул взглядом по ее разрозовевшимся щекам.
   - А сколько ты хочешь?
   - Нет уж, сама называй гонорарий.
   - Тысяча... Тысяча долларов.
   - Годится. Только рублями. Мне с твоими гусеницами делать нечего.
   - "Гусеницами"???
   - Ну, их как называют? "Капустой" называют, и еще "зелеными". Вот так на ум и гусеница капустная приходит...
   - Э-э-э... Понятно. И как ты пробовать будешь?
   - Как-как! Денег у меня нет, так что тебе тратиться придется. Костюм мне купи подходящий, ботинки там. И своди куда-нить... В ресторан или еще куда, - на люди. И будешь смотреть. Вот и вся недолга.
   - Годится, Леший... А как тебя звать-то на самом деле?
   - Григорием. Ну, так бывай. Когда приходить велишь?
   - А... А куда ты собрался?
   - Гыы. Смешная ты, мамзель Виктория. На помойку, куда ж еще!
   - Григорий... Я...
   Вика залилась краской, - на этот раз отчаянно, до слез.
   - Я...
   - Ну, ты выродишь или как?
   - Я одежду твою в мусоропровод спустила...
   Леший крякнул и запустил пятерню в шевелюру. Оглядел себя в халате и тапочках и снова крякнул.
   - Я сейчас в магазин поеду... Куплю тебе костюм... - Лепетала Вика.
   - И я что же, в костюме на помойку пойду, мамзель?
   - Я джинсы тебе куплю... И рубашку... Скажи, какую...
   - И куда ж ты это поедешь? Десятый час, одежные магазины позакрывались... Беда с тобой, Виктория... От мужа ничего дома не осталося?
   - Халат вот только... Который на тебе...
   - Мдя...
   Леший надолго замолчал. Вика тоже.
   - Тогда завтра уже... - Мучительно выговорила она, наконец.
   - Уж не сегодня, ясное дело... - откликнулся он.
   - Может тогда... - начала она.
   - Может тогда... - заговорил он.
   - Ты только... - Промямлила она.
   - Ты только, эта... - застеснялся он.
   - В общем...
   - В общем, ты не волнуйся, Виктория... Я тя не ограблю. И эта... В общем, я не покусюсь...
   - Короче, ты можешь спать в этой комнате, - отважилась Вика.
   - Ага... Я за порог ни ногой.
   - А честно?
   - Глупость спрашиваешь. Если я врун, так и сейчас совру.
   - И то верно... - вздохнула Вика. - Я глупости делаю и глупости спрашиваю...
   - Отто-то и беда твоя, мамзель... - философски заметил Леший.
  
   Глава 6.
  
   Ночь прошла благополучно. Вика, как ни странно, заснула легко и быстро, а утром обнаружила Лешего на кухне: он уминал варенье с хлебом. Ночью он ее не ограбил и на ее девическую честь не покушался. Это утешало. И располагало к дальнейшему сотрудничеству.
   Позавтракав, она съездила в магазин и купила Григорию самые дешевые (по его настоянию) джинсы, простую рубашку с коротким рукавом, носки и туфли. Стесняясь, прикупила ему и белье. Он, однако, не выразил ни малейшего смущения, принимая ее подарки. Трусы потянул в резинке, джинсы приложил к себе, деловито примерил да притопнул новой обувью, - и сказал, что сойдет. После чего выразил готовность ехать за приличным костюмом, чтобы приступить к эксперименту немедленно.
   - Сначала в парикмахерскую. Куда ты с такой бородой?!
   Леший озадачился. Похоже, что мысль о том, что с его великолепной бородищей придется расстаться, его совсем не радовала.
   - Григорий, - настаивала Вика, - с такой бородой никак! Ее надо сбрить! Кроме того, надо постричься, - у тебя же волосы до плеч, никак не сойдешь за солидного человека!
   Леший заметно расстроился. Он был готов сменить костюм, и весьма легко, - но расставаться со своим первобытным волосяным покровом ему явно не хотелось.
   Немного погоревав, он все же сдался. Видимо, тысяча долларов стоила таких жертв в его глазах. И Вика, торжествуя, повезла его в парикмахерскую.
  
  
   Она объяснила мастеру, что именно требуется, - а потом ждала его в машине, которую удалось припарковать почти рядом со входом в парикмахерскую. Когда Леший вышел...
   Нет, не Леший! Он больше не был лешим... Вышел мужчина весьма приятной наружности с неожиданно растерянными глазами... Как будто вместе с бородой и неандертальской шевелюрой он растерял все ориентиры.
   Вика усмехнулась. Ей это было понятно. Она тоже растеряла все ориентиры с уходом Миши. Ничего, от этого не умирают!
   - Григорий, - сказала она, - ты больше не Леший!
   - Сам вижу, - буркнул он, садясь.
  
  
   ... Он взбунтовался в третьем бутике, примерив в общей сложности с десяток костюмов.
   - Тогда это будет стоит две тысячи гусениц! Я такие изззивательства над собой не потерплю!!!
   - Ладно, - холодно сказала Вика. - Не хочешь, как хочешь. Сейчас отвезу тебя на помойку. В родные пенаты, так сказать.
   Он не спросил, что такое "пенаты", - а она спросила себя, почему. Постеснялся? Догадался о смысле слова по контексту?
   - Мамзель Виктория, ну не могу я, елки-палки...
   Он явно начал сдаваться. Но Вика и бровью не повела. У нее своя игра.
   - Так что, на помойку?
   - Ну, ты прям... Ну, чисто мучительница!
   - Григорий, не морочь мне голову. Либо мы выбираем костюм, который понравится МНЕ, - либо ты отказываешься, и тогда я везу тебя на помойку.
   Он молчал, гордо отвернувшись к окну. При этом косил глазом на нее. Вике стало смешно. Ну, точно, большая собака. У нее была когда-то такая, когда она еще жила с родителями. Она так же отворачивала свою кудлатую башку, когда ее ругали, и так же косила глазом в сторону. Умора.
   Молчание принимается за согласие, верно? Вика завела машину и поехала в четвертый бутик. Григорий беспрекословно, - хоть немо изображал святомученика, - примерил очередной костюм. На этот раз Вика сжалилась: "Идет!"
   Но это был еще не финал: требовалось купить туфли. И снова завертелась чехарда бутиков и препираний с Лешим. Тьфу, с Григорием....
  
  
   К концу дня она была вознаграждена за все свои мучения: выйдя из последнего бутика, в ее машину уселся очень приличный и весьма интересный мужчина. Ни одна душа не догадалась бы, что это взятый напрокат с помойки бомж!
   Оставалось потренировать его в стилистике речи. К чему Вика приступила немедленно дома, то и дело вспоминая Бернарда Шоу.
   - "Мамзель", - это слово надо забыть!
   - А как тя называть?
   - Да Викой же! неужто не ясно???
   - А по отчеству как?
   - Леший, ну какое отчество? Ты же должен сойти за своего человека!
   - Ить, не подумал... А ты меня что ж, "Лешим" будешь звать?
   - Да нет же! Я тебя Григорием... Нет, Гришей. А ты меня - Викой.
   - Ага. Понял. Я тя Викой.
   - Не "тя"! "ТЕБЯ".
   - Тебя. Конечно. Я знаю, на самом-то деле. Тока забыл.
   - Не "тока"! "ТОЛЬКО"!
   - Ну да... Я просто, эта... Вспомнить надоть...
   - Не "эта"! и не "надоть"! А вот как: "Мне просто надо вспомнить". Повторяй за мной!..
  
  
   Кроме того, Вика учила его не чавкать, есть при помощи ножа и вилки, руки вытирать салфеткой, сморкаться в носовые платки. Потребовалось также немало усилий, чтобы отучить его стирать носки под краном с мылом (дорогим марочным мылом!) и сушить их на батарее. Для этого существует стиральная машина, - объясняла Вика, - и свое личное белье он может постирать самостоятельно. Вот кнопки, вот порошки, вот отдушка для белья, - вперед!
   И так в учениях прошло дней десять. Надо сказать, что Вика немало позабавилась за это время. Леший оказался нестрашным, покладистым и прилежным. В свободное от учений время он ел, спал, подолгу плескался в ванной и смотрел телевизор, явно наслаждаясь благами цивилизации. Кроме того, он с удовольствием пылесосил, - Вике казалось, что его развлекает сам процесс: так мальчишки играют в машинки.
   Еще он вызвался наладить подтекающий бачок в туалете и кран на кухне, - и, покопавшись в Мишиных "технических" ящиках, выполнил операцию по починке с блеском. Вика решила, что Леший в прошлом был сантехником, и даже отважилась задать наводящий вопрос, - но он только сморщился в ответ: "Тебя это не касается, Виктория."
  
  
   В один из этих дней, впрочем, случился инцидент. Вика вернулась откуда-то домой и застала Лешего за...
   Точнее, Леший при ее появлении неловко попытался спрятать что-то за спину. Вика, сделав строгое лицо (подумала, что хлеб с вареньем ел, - а ему было категорически запрещено делать это на диване во избежание падания крошек и сладких липких капель на обшивку!) подошла и выудила из-за спины.... ее дневник! Тот самый, где были разные фразы и описания, отрывки и наброски, поэтические и саркастические...
   В принципе, преступление было невелико, но Вику охватила ярость. Этот дневник не предназначался для чужих глаз, - раз! И выходило, что Леший рылся в ее секретере, - два! Что он там искал? Может, деньги? Может, хотел ее ограбить?!
   Она принялась, едва сдерживаясь, объяснять Григорию азы этики. Он слушал ее, чуть склонив голову набок, и выражение его глаз трудно было разобрать... Но раскаяния в них точно не было.
   Когда Вика дошла до фразы "Ты собирался меня обокрасть?!", он, наконец, отреагировал:
   - Тьфу ты, вот дура-то. Если б надо было мне тебя ограбить, изнасиловать, убить, - чего еще придумаешь? - то я бы уже сто раз это сделал и смылся! Бороду б обратно отрастил и ищи-свищи меня по помойкам!
   Вика обиделась на "дуру". Но что взять с бомжа?
   - А зачем в секретер полез тогда?!
   - Да не лез я никуда... Вот тут эта тетрадочка валялась, - указал он рукой.
   Ой, вспомнила Вика, а ведь точно, она не убрала вчера! Переносила свои записи в компьютер, и тетрадка на столе осталась! Ну, и впрямь дура, стыдно теперь как, зря обидела человека...
   - Извини, - пробормотала она, убирая заветный дневничок в секретер. - Там ничего интересного, литературные потуги, тебе ни к чему.
   Леший не ответил и молчал до ужина. А за ужином вдруг сказал:
   - А ты хорошо пишешь.
   Вика хотела было съязвить: "А ты хорошо разбираешься, надо думать?", - но не стала обижать Лешего, уже и так несправедливо обиженного ею сегодня.
  
  
   В общем и целом их общежитием Вика была вполне удовлетворена. Леший не высказывал к ней никакого мужского интереса, он ее не ограбил и никакого убытку от его присутствия в доме не случилось, - ну, даже тарелки не разбил.
   Возможно, он был просто честным человеком (ведь бывают же бомжи честные?), - а, возможно, никакая украденная ценность не стоила в его глазах того комфорта, который он временно обрел в доме у Вики. Как бы то ни было, его присутствие оказалось ненавязчивым и даже приятным, и, как ни странно, Вика чувствовала себя более защищенной, словно в доме и впрямь поселился большой и добрый ротвеллер.
   По окончании интенсивного курса обучения хорошим манерам и правильной речи, Вика отважилась вывести Лешего в свет. Она проинструктировала его, как пользоваться кредитной карточкой, и велела расплатиться в конце ужина. Под ее неотступным критическим взглядом Григорий невозмутимо орудовал ножом и вилкой, правильно пользовался салфеткой. И даже с умным видом отпробовал вино, которое официант, по правилам французских ресторанов, плеснул сначала в его бокал. Покатав во рту глоток, Леший царственно кивнул официанту, который немедленно наполнил бокал дамы и долил в бокал Лешего.
   Из него выйдет толк, окончательно решила Вика. Ей попался способный ученик.
   Единственное опасение, которое ее мучило, рассосалось само собой: в этом элегантном мужчине ни соседи, ни бомжи у помойки не опознали Лешего. Все, кому было дело, наверняка сочли, что Виктория Ольшанская завела себе любовника. А уж откуда он взялся, - никто спрашивать не посмел. Никого не касается!
  
  
   Глава 7.
  
   И настал, наконец, день, когда она сочла, что пора. Пора приступить к осуществлению основной задачи, ради которой все и затевалось! Однако она до сих пор не знала: в каком качестве представить Григория? Какую "легенду" придумать?
   Она решила с ним посовещаться. В нем был природный здравый смысл, которого ей явно не хватало.
   - Да никак, - пожал плечами Леший. - Скажешь "это со мной", и все.
   - Но они подумают, что ты мой.... - Вика смутилась. - Жених ... Или любовник....
   - А тебе что за печаль? Ты хотела прийти не одна? Вот и придешь не одна. А думы думать оставь им.
   А верно ведь! Вика даже удивилась простоте решения. Отчего ее мысль так хлопочет, пытаясь предугадать чужое мнение? Оно ей нужно, это мнение? Оно ей интересно? Да нисколько! Просто привычка какая-то дурная - забегать вперед....
   Отринув последние сомнения, Вика позвонила в свою фирму.
  
  
   Позвонила-то она директору, Леониду Ильичу, которого мысленно окрестила "Брежневым". А попала на его секретаршу. Вика ее помнила: девица была молодая, с мосластыми коленками и нагеленными волосами, - и очень нахальная.
   - Я могу вас записать на прием не раньше следующего понедельника, - ответила она пренебрежительно.
   - Вы не поняли, девушка. Я - Виктория Ольшанская, мне принадлежит...
   - Все я поняла, - перебила ее девица. - Знаю, кто вы. Но Леонид Ильич очень занят. Так вас записывать на понедельник?
   Вика подняла растерянный взгляд на Лешего, который стоял рядом, прислушиваясь к разговору. Он ей что-то шептал, но она никак не могла понять.
   - Секунду, - бросила она в трубку.
   Прижав ее к животу, чтобы секретарша не смогла услышать их разговор, она переспросила Лешего.
   - Скажи ей, что ты посмотрела список своих дел, и понедельник тебе не подходит. И что свидание нужно на этой неделе.
   Вика последовала советам Лешего, но девица была непреклонна.
   "В таком случае, с вами позже свяжется мой секретарь!" - прошептал Леший.
   - В таком случае, с вами позже свяжется мой секретарь...
   Леший нажал на кнопку отбоя.
   - Зачем ты разъединил? Я не знаю, что она мне сказала в ответ!
   - А тебе по фигу, что сказала, - усмехнулся он. - Теперь она будет ждать моего звонка, и все.
   Похоже, что статус Григория, который так беспокоил Вику, нашелся сам собой: он стал "секретарем".
  
  
   Леший выждал десять минут и перезвонил по тому же номеру. Вика прислонила ухо к трубке с обратной стороны: включать телефон на громкоговоритель она сочла рискованным, по гулкости звука всегда можно догадаться.
   Услышав ленивый голос девицы, он представился секретарем Виктории Ольшанской, затем ласково спросил, как девицу зовут.
   Звали ее Любой. Леший вдруг резко сменил благодушный тон:
   - Вот что, Люба, переключи-ка меня на директора!
   Она попыталась что-то возразить, но Леший рявкнул:
   - Твое мнение, Люба, меня не интересует! Связывай с директором, сказал!
   Секретарша, однако, позиций не сдавала. Она ведь была секретаршей Директора, - а он всего лишь секретарем какой-то там дамочки, которая отношения к их солидной фирме почти не имеет. По крайней мере, так дело представлялось Любе.
   Посему, взяв важный тон, секретарша принялась было рассказывать, как занят Леонид Ильич.
   Леший ее перебил:
   - Завтра будешь уволена. Если не свяжешь немедленно.
   Это заявление, наконец, произвело впечатление на Любу. Она сообщила, что готова соединить с Директором.
   Леший, отведя трубку, спросил Вику:
   - Сама будешь говорить или мне предоставишь?
   - Говори ты... - Пролепетала вконец растерявшаяся Вика.
   Леший был одновременно груб, что вполне соответствовало его "бомжовому" образу, - по крайней мере, как он представлялся Вике. И в то же время, очень уж ловко, - она бы сказала, опытно, - разговаривал он с секретаршей. Вика терялась в догадках и никак не могла взять в толк, что происходит и с кем она, в лице Лешего, имеет дело....
   "Леонид Ильич? - доносилось до нее, как в тумане. - С вами говорит секретарь Виктории Викторовны Ольшанской. Не думаю, что нужно уточнять, о ком речь... Она желает ознакомиться с документацией... Нет, на этой неделе. Прекрасно. Устроит. Всего доброго".
   Леший положил трубку.
   - Он ждет нас завтра, в полдень.
   - Григорий, кто ты?!
   - Бомж, ты прекрасно это знаешь.
   - Бомжи так не разговаривают!
   - Ты сама муштровала меня сколько! - возмутился Леший.
   - За неделю можно научиться сморкаться в платок. Но разговаривать так?!
   - Я способный, - сухо ответил Леший, пресекая дальнейшие расспросы.
   Да и какое ей дело, собственно? У них договор, тысяча долларов. И он их отрабатывает. Остальное ее не касается!
  
  
   Вика долго думала, как ей одеться. Желание погарцевать перед значительным скоплением джигитов все еще томило кровь, но уже не являлось приоритетом. Приоритетом был образ "бизнес-дамы", и посему она выбрала брючный костюм стального цвета, необыкновенно шедший к ее серым глазам, которые тут же наливались соответствующим костюму оттенком, вводя в заблуждение весь род человеческий и, в частности, мужской. Во всяком случае, Вике хотелось в это верить.
   ... Она почему-то совсем не так представляла себе "офис". Ей рисовалось что-то щеголеватое, европейски-лощеное, ухоженное и престижное. А попала она в помещение, напоминавшее большую квартиру (да и бывшее ею когда-то), в которой имелось всего лишь четыре комнаты да небольшой холл посередине, где восседала та самая нелюбезная Люба, бесцветная высокая блондинка.
   Впрочем, сегодня Люба расцвела счастливой улыбкой, - судя по интенсивности ее сияния, встреча с Викой была хрустальной мечтой всего ее детства, отрочества и юности.
   - Виктория Викторовна? Проходите, проходите, Леонид Ильич ждет вас!
   Она скользнула вперед Вики и распахнула перед ней дверь ближайшей комнаты, а изнутри комнаты к ней рванул полный мужчина с круглыми плечами, протягивая обе руки, словно собирался обнять Вику.
   - Рад вас видеть, очень рад! А я все жду, когда же вы изволите проявить к нам внимание? Когда навестите? Даже ребята мои спрашивают: а что же, мол, хозяйка, нас не жалует?
   Вика, с трудом пряча изумление, обернулась на Лешего, - но его лицо ничего не выражало. "А ведь он мне больше не нужен", - подумала она, и легкое сожаление царапнуло где-то внутри.
   - Можете меня звать просто Лёней, у нас тут все на "ты", дух равенства, так сказать, никакой иерархии!
   Вика даже не успела сформулировать причину своего визита, как Брежнев потащил ее на "экскурсию".
   - ... Здесь у нас комната для переговоров, - распахивал перед ней двери Брежнев. - Для встреч с клиентами или для наших собраний. Правда, случаются они у нас редко, у нас тут все сами с усами...
   В комнате переговоров, за большим прямоугольным столом, пристроилось несколько мужчин, погруженных в бумаги, - каждый в свои.
   - Когда встреч нет, то комнату занимают, конечно. Тесновато у нас, признаться, - он улыбнулся. - Даже мой кабинет оккупируют, чуть я за порог...
   Брежнев повел их дальше, - Леший следовал на полшага позади Вики, как и положено хорошо вышколенному секретарю, невозмутимо разглядывая всё и всех.
   В двух других комнатах стояли компьютеры, а в них сосредоточенно смотрели люди, пощелкивая мышками. Они едва повернули головы на появление Вики, сопровожденное глашатаем-Брежневым: "А вот и хозяйка наша пожаловала!". Ясно, что его фразу о жгучей ностальгии "ребят" по хозяйке можно смело занести в разряд художественного преувеличения.
   Вика, однако, не расстроилась. Люди работали. Она это уважала. Единственная среди них женщина, правда, все ж окинула ее изучающим взглядом и одарила кривоватой улыбкой. Понятно: в мужском коллективе все внимание достается ей (или сколько тут женщин?), - отчего Вика сразу же попадает в статус соперницы. Но к этому она уже давно привыкла, так что лишь мысленно усмехнулась.
   Потом Любаша, - сладкая, белая и длинная, как тянучка, - принесла им в кабинет кофе. Печенье к нему Брежнев вытащил из встроенного в большой шкаф бара и даже предложил коньяк. Вика от коньяка отказалась, - Леший же отказался от всего и остался сидеть на стуле у окна. За все это время он не обронил ни слова. Хоть Брежнев и косил на него иногда любопытным глазом, - но Леший, казалось, полностью отстранился от беседы.
   В конце концов, Вика покинула фирму в сопровождении Лешего, который нес стопку ксерокопий - для ознакомления с делами.
  
  
   Ошарашенная и восхищенная таким приемом, Вика в машине молчала. Подобного расклада она и в самых сладких грезах предположить не могла! В современном обществе произошли перемены в сознании? Успешность женщин в бизнесе совершила переворот?
   "У страха глаза велики, а тут еще Ната настращала, - мачо сплошные кругом, мол... - думала Вика. - А вот ведь все обошлось совершенно замечательно... И Григорий даже не понадобился..."
   По возвращении домой Вика, отчего-то смущаясь, резюмировала, что, по ее мнению, рандеву прошло более чем успешно.
   Леший не ответил, с интересом изучая вид из окна, заложив руки за спину и качаясь с носка на каблук своих новых щегольских штиблет.
   Вика напряглась.
   - Ты так не считаешь, Леший?..
   Он перестал раскачиваться, однако не обернулся.
   - Григорий...
   - Скажи, Виктория, я свою работу уже выполнил или еще нет?
   Она озадачилась. Вроде бы да, - сопроводил...
   - Ты как сам-то считаешь? - выкрутилась Вика.
   - Это как посмотреть. Если сопроводить тебя попервости в фирму, - то да. А если тебе подпоркой быть для отношений, - то нет.
   - Ты как-то странно говоришь...
   - Короче. Крутит твой Брежнев чего-то...
   - С чего ты взял?!
   - Уж больно сладкий.
   - У меня пятьдесят один процент! Это тебе не хухры-мухры!
   - Это мне и хухры, и мухры, и хрен собачий. Раз допустил, - значит, интерес имеет. Какой?
   - Что ты имеешь ввиду?
   - А то, что не нравится мне такая разлюбезность.
   - Да что ты в этом понимаешь? - издевательски спросила Вика. - В бизнесе?
   - Я не в бизнесе понимаю. В людях. А ты ни в том, ни в другом.
   - Да кто ты такой, чтобы со мной так разговаривать?!
   - Бомж. Разговариваю, как умею. Не нравится, - уйду. Думаешь, без твоей ванной и харчей не проживу? Так не думай! Проживу распрекрасно.
   - Ты меня шантажируешь?!
   - Виктория, ты мне тысячу баксов обещала?
   - Ну.
   - Не "ну"! А обещала. И за что обещала? Не за то, что я у тебя в ванной моюсь, верно? А за то, чтоб быть твоим "тылом", - на случай, если чего не так выйдет. Лично мне такой щедрый прием кажется подозрительным. Если ты не согласна, то я больше тебе не нужен. Тогда я пошел.
   Она молчала. Он разговаривал с ней, как с дебилкой. Он, бомж! Это было ужасно обидно.
   - Так что? - поторопил ее Леший.
   - Нууу.....
   - Виктория!
   - Нуууу....
   - Вот размычалась... Беда с вами, бабами. Давай бумажки, что он тебе отксерил. Я почитаю.
   - А я??? - слабо возмутилась Вика.
   - Ты? Ужин приготовь, что ли... Жрать хоцца....
  
  
   ...Когда она вышла с кухни, Леший спал на диване в гостиной. Нагло так спал, на животе, раскинув ноги (одна свесилась с дивана на пол), и, прижатый диванной подушкой, рот его открылся... А бумаги, которые он, якобы, собирался изучить, валялись на полу врассыпную.
   "Он меня водит за нос, - подумала Вика. - Он сохранил какой-то приличный лексикон из прошлой жизни, да освежил его за две недели наших с ним упражнений и у телека. И теперь пытается произвести на меня впечатление. Он тоже понимает, что его услуги, в результате, не понадобились, - ему неловко, и он старается доказать, что отработал свою тысячу!"
   Вика решила: сейчас она накормит Лешего и расплатится, поблагодарив его за помощь. Вика в ней больше не нуждается. Ее прекрасно приняли в фирме, а она вовсе не дура, - сама постепенно во всем разберется!
   Она разбудила Лешего и подождала, пока он поест. За свою жизнь она твердо усвоила: с голодным мужчиной разговаривать нельзя. И только после того, как он прикончил на десерт порцию варенья, она спросила с издевкой:
   - Ну и что там, в моей фирме? Прочитал бумаги? Чем она занимается, разобрался?
   - Ага.
   - Григорий... Не надо врать. Я же видела: ты спал!
   - Так я прочитал и уснул.
   - Прочитал? Так быстро? И все понял? - Вика ему не верила.
   - Ага.
   - Ну, и чем там занимаются?
   - Шпионажем.
   - Как это?! - вскинула бровки Вика.
   - А вот так. "Конкурентная разведка" называется это дело.
   - Разведка???
   - Да не пугайся ты так...
   - Они же что-то охраняют! Бизнес, вроде!
   - Так и есть. Охраняют. От конкурентов.
   - Но почему ты говоришь - "разведка"?
   - Что охранять, надо знать врага. Чтоб знать врага, нужна разведка. Поняла?
   - Нет.
   - Ох ты боже мой.... Ну, ты в куклы играла в детстве?
   - Причем тут? - насупилась Вика.
   - А при том. Пример есть хороший. Знаешь куклу Барби?
   - Конечно.
   - Так вот, слушай. По легенде выходит так, что Рут Хэндлер, одна из основателей гигантской компании по производству игрушек, придумала эту куклу, наблюдая за игрой своей дочери Барбары. Якобы она поняла, что дочь в игре представляет себя уже взрослой, и потому создала "взрослую" куклу для маленьких девочек. Только все это враки, рекламный свист.
   На самом же деле эту куклу придумали в Германии, в начале 50-х годов. Ее автор - Рейнхард Бютейн, который решил воплотить в куклу свой мультипликационный персонаж, Лили. Только эта кукольная Лили отнюдь не была ориентирована на детей: она являлась секс-символом для немецких мужчин. Поэтому и была задумана как шутка-сувенир, продававшийся в табачных киосках и барах.
   Лили, однако, понравилась не только мужчинам, но детям и женщинам. Куклу раскупали быстро, продажи пошли по всей Европе. Как-то Рут Хэндлер с семьей отправилась в отпуск в швейцарский город Люцерн. Рассматривая витрины, ее дочь Барбара, которая была тогда подростком, указала на куклу, выглядевшую как взрослая женщина.
   Об остальном ты можешь догадаться. Фактически, Рут Хэндлер сделала с Лилли плагиат и назвала ее Барби - по имени своей дочери Барбары. Популярность американской куклы быстро росла, и ее настоящий автор, столкнувшись с плагиатом, сначала хотел подать в суд, - но затем передумал и продал патент американцам за весьма скромную сумму. И вскоре разорился. А американцы сделали на ней миллиарды.
   Теперь, Виктория, соображай: если бы он обладал такой структурой, как бизнес-разведка, способной оценить реальные масштабы рыночного интереса к этой кукле, - он бы либо отсудил права на нее, либо продал патент значительно, значительно дороже! И ему бы на безбедную старость хватило, и внукам бы еще досталось...
   - Леший, кто ты???!
   - Виктория, ты меня достала. Когда я ем на газете, то одновременно читаю статьи, которые попадаются под куском хлеба или колбасы.... А на память я не жалуюсь. Вот и все. Я бомж, мамзель, не строй иллюзий.
  
  
   Вика задумалась. "Конкурентная разведка" звучало устрашающе. С охранниками, как ей представлялось до сих пор, все выглядело куда проще: некая фирма Х нанимает на такое-то мероприятие столько-то охранников. И дальше оставалось проверить лишь исправность платежей. С этим бы Вика справилась. Но "Конкурентная разведка"???
   - А это законно? - спросила она Лешего.
   - Насколько я понимаю, да.
   ...С другой стороны, - размышляла Вика, - лет десять назад в стране не было никаких "конкурентных разведок" и "охран бизнеса". Все эти специалисты, - они тоже начинали с нуля, как ее подруга Ната. Они учились, читали книжки, набивали на практике шишки... Почему же и она не сумеет освоить? Ну, в самом же деле, - ведь она НЕ ДУРА!!!!
   - Послушай, Виктория, - говорил меж тем Леший, - я так понимаю: тебе скучно, ты хочешь в бизнес поиграть. Тогда вот тебе мой совет: продай свою долю в фирме и открой косметический салон. Или солярий. Или цветочный магазин. Чё-нить попроще. С конкурентной разведкой ты не справишься.
   - Не делай из меня идиотку!
   - Не лезь туда, Виктория! Там работают профессионалы. И ты будешь подписывать бумаги, смысл которых не понимаешь. А ответственность будет на тебе!
   - Профессионалы! - Хмыкнула она. - Таких не то, что "профессионалов", а и слов недавно не было! Подумаешь, они научились, - я и научусь! Тем более, я же не буду сама заниматься "разведкой", а только следить за бизнесом...
   - Ты ошибаешься. Это давние профессионалы . В такие фирмы часто идут люди из бывших спецслужб...
   - Да откуда ты все это знаешь?! - Вика возмутилась. - Говоришь, что бомж, - а лезешь рассуждать обо всем! Или ты не бомж? А сотрудник иностранной разведки? Выведываешь по помойкам государственные секреты?!
   Леший посмотрел на ее возмущенное лицо и сухо ответил:
   - Как хочешь. Я свое отработал, верно? Ты хотела сопровождения, - я тебя сопроводил. Встретили тебя отлично. Теперь, коли ты в моей помощи больше не нуждаешься, - то я пошел.
   - А если я попрошу тебя остаться еще? Помогать мне и дальше? И денег еще заплачу?
   У Лешего загорелись глаза.
   - Тогда другой расклад... - Осторожно произнес он. - Если будешь моих советов слушаться.
   - Вот я тебя и раскусила! Ты просто хочешь заработать на мне! Делаешь из меня дебилку, чтобы я поверила, что без тебя мне никуда! Обратно на помойку-то неохота, верно? Лучше ужин и душ, и чистая постель, - а? Ты просто мошенник! Убирайся!!!
   Она швырнула на стол стопку денег, перетянутую резинкой, и отвернулась.
  
  
   ...Сначала он аккуратно повесил в шкаф дорогой костюм, - снял с себя все, кроме трусов и носков, нисколько не обращая внимания на ее присутствие. Надел те дешевые джинсы и рубашку, что она купила ему в самом начале, - и все это без звука.
   Закончив переодевание, он с сомнением осмотрел себя в зеркале, хмыкнул, потер подбородок - без бороды ему, наверное, не очень сподручно было возвращаться на помойку...
   Вике стало страшно неловко и его жалко. Но с другой стороны, не может же она жить с бомжом из жалости? А его помощь ей больше не нужна... Не нужна, да!
   Наконец, Леший положил в карман деньги, оглянулся, мазнув по ней взглядом, словно она была предметом интерьера, и вышел.
   Ни тебе спасибо, ни до свидания. Неблагодарный!!!
   Подсмотрев за ним в окно, - он не обернулся, - она отчего-то расплакалась. Но вскоре взяла себя в руки и села за изучение бумаг.
  
   Глава 8
  
   Она довольно долго продиралась через специфический язык Устава и поняла примерно следующее: одна компания хочет что-то узнать про другую. Ну, вроде как ревнивый муж про жену. И нанимает ее фирму ОБ ("охрана бизнеса") пошпионить. Что ж, это в природе людей...
   Мысли ее упорно возвращались к Лешему. Вместе с ним из дома что-то существенное убыло, словно он с собой унес стену, и теперь в квартире зияла дыра... Они прожили бок о бок три недели, и ни разу в жизни Вика не чувствовала себя так комфортно в общежитии с кем бы то ни было: ни с родителями, ни с подругами (случалось вместе пожить на отдыхе), ни с мужем... Присутствие Григория в ее квартирочке, в ее личном, интимном пространстве, было ненавязчим и легким, как хороший джаз....
   И зачем она только сказала, что он хочет на ней заработать?! Это несправедливо, это, это... Просто он задел ее самолюбие, вот она и ляпнула... Ну, не дура ли?
   Вика снова уткнула глаза в бумаги. Конфиденциальность заказов и секретность клиентов делало управление фирмой практически бессмысленным для человека со стороны. Миша как-то всем этим заправлял, - но он был не со стороны, он разбирался прекрасно во всех вопросах.... А что там делать ей, Вике, в фирме "Виктория"? К секретам ее никто не подпустит. Профессионалы знают, что да как делать, и в ее советах и руководстве не нуждаются... Уж лучше и впрямь косметический салон. Надо будет поговорить с Брежневым о продаже своей доли. Леший прав, черт бы его побрал!!!
  
  
   Проезжая мимо помойки, она украдкой покосилась. Леший, развалясь на газоне, читал обрывок газеты. Второй, худой мужичок, - так, сучок какой-то, - возился вместе с женщиной, разбирая огромную сумку с хламом. Жильцы часто выносят к помойке вполне приличные вещи и не бросают их в ящики, а кладут рядом, специально для бомжей: может, им пригодится, - не самим носить, так продать...
   Вика присмотрелась к женщине и с удивлением поняла, что та достаточно молода. Темные волосы стояли ёжиком, словно пару месяцев назад она брилась наголо. Вика вспомнила, что тогда она носила вязаную зеленую шапочку.... Может, вши завелись, и бомжиха решила вопрос радикально? Вика чуть не назвала ее мысленно "Лешачкой" и ее вдруг передернуло: а нет ли у Лешего с ней отношений?
  
   ...Вот уж ничего смешнее нет на свете, чем ревновать бомжа к бомжихе! Вика сердито поддала газу и запретила себе думать о Лешем.
  
  
   ...Брежнев, однако, возразил.
   - Продать вашу долю?! Что вы, Виктория Викторовна, это невозможно!
   - Разве у меня нет такого права?
   - Есть... - сдал немного Брежнев, - но подобные вещи с кондачка не делаются!
   Существуют два других учредителя, - пояснил он, - и с ними придется считаться. Кроме того, надо найти того, кто захочет и сможет выкупить ее долю, ведь деньги немалые! Общество не акционерное, так что о продаже пакетов акций и речи быть не может. Но, самое главное, покупатель ее доли должен быть таким человеком, которому при этом фирма будет полностью доверять.
   - И что же привело вас к такому решению? - Спросил Брежнев.
   Услышав, что Вика не видит своего места в "шпионской" фирме, - а ей хочется дела понятного и интересного, - Брежнев засмеялся.
   - "Шпионская"? Это вы как-то по-советски мыслите, уж не обижайтесь... Наш товар - информация, причем не имеющая никакого отношения к государственным тайнам, поймите Вика! Наша сфера - бизнес. Как сказал известный миллиардер Онасис, "секрет бизнеса заключается в знании того, чего не знают другие". Я вам приведу пример...
   - Про Барби?
   - Нет, - удивился Брежнев, - с чего вы взяли?
   - Просто так. Я где-то уже слышала историю...
   - Тоже неплохая иллюстрация, - кивнул Брежнев. - Но у меня есть другая. Рассказывают, что когда Наполеон проиграл битву при Ватерлоо, первыми об этом узнали братья Ротшильды по той простой причине, что находились непосредственно в районе сражений. И находились они там не случайно, а именно с целью получить информацию первыми. После чего они поторопились в Лондон, на биржу, где еще никто не знал о результатах битвы, и принялись продавать акции союзников. Их действия были поняты как информация о победе Наполеона, - хотя это была, по сути, дезинформация. Остальные последовали примеру Ротшильдов и стали немедленно избавляться от акций союзников, на которые цены падали каждую минуту. А Ротшильды, через подставных лиц, их тут же скупали за бесценок.
   На следующий день, когда весть о поражении Наполеона (и, соответственно, о победе союзников) дошла до Лондона, Ротшильды уже прибавили к своему состоянию десятки миллионов, тогда как огромное количество людей разорилось... Случилось даже несколько самоубийств. И важнейшим инструментом во всей этой истории была информация!
   - Как это некрасиво, - поморщилась Вика.
   - Бизнес - это игра. В ней нет понятий "хорошо-плохо". Иначе, по-вашему, хорошо воспитанный шахматист должен дать выиграть сопернику, чтобы его не огорчать? -
   Брежнев широко улыбнулся, и Вика вместе с ним, вынужденная согласиться с его доводами. Миша тоже так всегда говорил...
   - Бизнес-разведка - увлекательнейшее дело, - продолжал Леонид Ильич, - вы просто пока не вникли! Наша деятельность крайне многообразна и, к слову, в основном мы помогаем людям отнюдь не обмануть, - а не быть обманутыми! Вот, к примеру: крупная компания Х присмотрела себе кандидата на пост директора. Кандидат со стороны, - внутри не нашлось достойного. Дипломами чувак украшен с ног до головы, только что в ушах не болтаются. И Гарвад, и Принстон, и что угодно. Несколько лет жил в Штатах. И что же там он делал, в Штатах? Учился и стажировки проходил, - отвечает чувачок, - а потом работал в одной известной фирме: вот дипломчики, вот бумажечки. Так мы, Вика, и сами бумажечек наштамповать можем, - а потому им не верим! И как же выяснить подлинность этой кружавчатой истории? Может, он, на самом деле, все это время в американской тюрьме сидел за торговлю наркотиками? У компании Х инструментов для проверки нет. А у нас есть. И приходит компания к нам, и просит помочь. И мы помогаем!
   - А как? Как все это можно разузнать?
   - Вот я смотрю, вы и заинтересовались!
   Брежнев не перешел с ней на "ты", - хоть и намекнул в прошлый раз, - и Вика была этому рада: она не чувствовала себя на равных, и "вы" ее защищало, сохраняя дистанцию.
   - Другой пример, уважаемая Виктория Викторовна, - продолжал Брежнев, - в одном регионе вскоре намечаются выборы в местные органы власти. Все кандидаты-соперники известны наперечет, все друг с другом давно сжились, как соседи по коммуналке. Вдруг, откуда ни возьмись, появляется на данном игровом поле новенькая партийка. Да по всему видно, что с деньжатами, - если учесть размах агитации. Кандидаты-ветераны беспокоятся: кто такие? Какие силы за ними стоят? Кто финансирует? Так они тоже к нам: разузнайте, мол! А еще лучше, компромат на них найдите, чтоб турнуть их с нашего игрового поля, пришельцев этих незваных, самим места мало... - Он скорчил смешную рожицу и расхохотался.
   - А если компромата нет?
   - Как нет? Найти не всегда удается, это верно. А темные делишки, - так это завсегда имеется. В белых воротничках к власти не приходят, тем более у нас и на данный исторический период!
   - А как вы ищете?
   - Вот поработаете с нами и разберетесь потихоньку... Еще примерчик, если вам интересно. Общественная фигура, тоже куда-то кандидатится. Может, на конкурс песни Евровидения, а, может, в мэры, - неважно. И вдруг все медиа заболели желтухой и разразились поносом: полили нашу кандидатуру так, что мало не покажется.
   Вы, может, по неопытности, думаете: накопали журналисты, землю носом прорыли? Ан нет, не так все просто! Понос этот кто-то предписал и проплатил, - из вражеского нашей кандидатуре стана.... Если о девчушке-певичке говорить, - то играет против нее, скорей всего, спонсор другой певички, - такой же безголосой, как первая, но спонсору сиськи второй больше нравятся... Ничего, что я так по-простому? А ежели о политическом кандидате, - так ровно по той же схеме: кто-то его намеренно компрометирует, чтобы пропихнуть своих. Но уже не из-за такой малости, как сиськи, даже большие, - но из политических интересов... Вы улавливаете Вика?
   Вика улавливала. Брежнев говорил о таких вещах, которые, вроде бы, каждому понятны. Только они, эти понятные вещи, обычно существуют где-то далеко, - там, где насмерть бьются за место под солнцем. И вроде каждый понимает, что это не фикция, что реальность, - но эту реальность обычные люди видят только в кино... А фирма "Виктория" находилась в самой ее гуще.
   - И кто же разузнает, - продолжал Брежнев, - кому да зачем такое занадобилось? Опять же, мы! Так что, как видите, работа наша увлекательная, что твой детектив... Вы детективы читать любите? Ну вот, а тут у нас детективы в рабочем порядке, так сказать... А вы говорите - неинтересно! Обижаете, голубушка!
   - Да как же вы все это узнаёте? Вы сказали: "инструменты" у вас есть. Что же за инструменты такие?
   - Спецы, - вот наш золотой фонд. Люди, которые знают, как искать и где искать.
   - А все-таки?
   - С ходу не поймете, Виктория, дорогуша, уж не обижайтесь. Ну, а коротко если, то у нас три основных источника: анализ прессы, - в наше время, слава богу, интернет сильно облегчает задачу; затем, получение информации из административных органов, - какую недвижимость зарегистрировали или какую фирму открыли, да какие налоги платят: все это информация открытая, доступная. Ну и работа с людьми, разумеется. С семьей поговорить, с соседями, с сослуживцами... Всего не описать.
   - Догадываюсь, - усмехнулась Вика. - Ставите в интересующую фирму "жучки", а то и мини-камеры... Я слыхала, что камеру нынче можно упрятать в пачку сигарет и даже в пуговицу!
   - А вот тут вы ошиблись. Подобные вещи незаконны, можно поплатиться и лицензией. А мы, как незабвенный Остап Ибрагимович Бендер, чтим Уголовный Кодекс. Государственная разведка может себе позволить подобные вещи, но на то у нее имеется санкция государства. А у нас ее нет. "Quod licet Jovi, non licet bovi" - "Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку"...
   Вика пребывала в растерянности. Перед ней открывался другой мир, совершенно незнакомый, довольно циничный, но.... Надо признать, что было в нем что-то захватывающее. Если ей это окажется по силам...
   - У вас есть время, Виктория Викторовна. Если вы действительно захотите продать вашу долю, то мы приступим к поиску покупателя, который будет соответствовать всем необходимым требованиям. А пока, если вам все-таки интересно...
   Он прервался и вопросительно уставился на Вику. Она неуверенным кивком подтвердила, что так оно и есть.
   - ... если вам интересно, то вот ваш кабинет, располагайтесь!
   И Брежнев указал ей на директорский кабинет.
   - Я вам дам некоторые наши старые дела для ознакомления, вникайте. Если возникнут вопросы, я всегда к вашим услугам. А пока я буду, как и раньше, подписывать все наши распоряжения от себя как ИО, - исполняющий обязанности, то есть.
   - ИО - кого?
   - Директора!
   - А разве директор не вы?
   - Раньше ваш супруг был.
   - А теперь?
   - Теперь вы.
   - Яаааа???
   - Да как же, разве Михаил вам не сказал? Он рекомендовал нашему собранию вашу кандидатуру, все приняли... Не мог же он вам об этом не сказать!
   - Я не... Не помню... Этот развод... Такой шок...
   - А я-то думаю, что это вы все не являетесь! Мы вас тоже беспокоить не хотели, уважили ваши душевные переживания... Признаться, Миша чувствовал себя очень виноватым перед вами и мне тогда говорил, что расстроил вас очень...
   Ничего себе! Вика напридумывала черт знает сколько маневров, подобрала с помойки бомжа, чтобы обеспечить себе тылы, - а она, оказывается, уже давно "директор"! Вот почему Брежнев себя так повел в прошлый раз! Зря Леший беспокоился: ей просто обеспечили подобающий директору прием!
   Ди-рек-тор.... Это звучит красиво. "Я директор фирмы, занимающейся конкурентной разведкой", - так она будет представляться. И все будут ахать. Звучит веско и непонятно. "Директор чегоооо??? Что такое конкурентная разведка? РАЗВЕДКА?!" - будут спрашивать ее давние и будущие знакомые. Это что-то очень серьезное, государственной важности!
   А уж Ната, - так вообще позеленеет от зависти. У нее туристическое бюро, билеты-гостиницы, а у Вики - конкурентная разведка. Во как!
   - Ну, не страшно, - утешил ее Брежнев. - Подпись не имеет большого значения. Лишь бы дела делались правильно. И доходы бы приносили. Верно? Не волнуйтесь, работа несложная. По сути, директор в обычном смысле слова тут и не нужен. Это, скорее, координатор. Наши парни работают самостоятельно, и часто не могут даже назвать имя своего клиента: многие из них требуют полной секретности.
   - То есть, даже директор не может знать, в чем состоит их задание? Не нужно подписывать приказ, что такому-то поручается то-то?
   - Нет. Вы имеете представление, как работает адвокатская контора? Те клиенты, которые приходят впервые в контору, - те обращаются к директору, а уж он передает дела другим адвокатам или оставляет себе, по своему усмотрению. Но у каждого адвоката есть своя клиентура, и в эти дела директор не вмешивается. Просто контора получает какой-то процент с каждого дела, вот и все. Ваш супруг таким директором и был: и сам работал, и остальных координировал. К слову, ваш секретарь... Надо, чтобы вы имели ввиду: он не может быть допущен к нашим делам. Человек посторонний, нам неизвестный...
   Вика отчего-то порозовела при упоминании о Григории. Стараясь скрыть смущение, она поторопилась занять место за столом и погрузилась в чтение.
   Снова отвлекали мысли о Лешем, но она гнала их прочь...
  
   Глава 9
  
  
   Брежнев подсунул ей дело, в котором фирма "Виктория", по сути, приняла решающее участие в выигрыше одного тендера на очень высоком уровне, почти на правительственном. Схема выглядела так: был объявлен конкурс на строительство важного объекта в Москве. В конкурсе участвовало несколько разных компаний, но победительница, ухватившая выгодный заказ, странным образом воспроизвела ряд предложений, выдвинутых другой, проигравшей компанией. У последней возник вопрос об утечке информации в стан конкурента, и она обратилась в "Викторию" с просьбой расследовать, каким образом их разработки могли оказаться у конкурента.
   "Виктория" справилась блестяще: был вычислен человек, сливавший информацию. Исправить результаты тендера уже не удалось, но компания-заказчик получила на будущее полезные инструкции по борьбе с утечкой информации, включая такие хитрые вещи, как нахождение прослушивающих устройств ("жучков") в своем офисе, как слив "засланному казачку" ложной информации (то есть дезинформации, ну прям как в истории с Ротшильдами!)... И следующий тендер уже достался ей.
   Да, это была настоящая разведка, только не государственная, а бизнес-разведка, - но действовала она примерно теми же, насколько могла судить Вика (хоть и судила она по книжкам да фильмам) методами и приемами.
   Холодок приключений побежал по ее позвоночнику, и где-то внутри открылась ямка, похожая на голод, - это был голод нетерпения! Вика уже точно знала: ни за что она не откажется от этой фирмы, и никакой косметический салон ей не нужен! Вот это - настоящая жизнь, в которой идут невидимые бои (причем не опасные для жизни, что существенно!), решающие судьбы крупнейших компаний и проектов!
   Правильно она сделала, что не послушалась советов Наты. Вика справится, она в этом была уверена: поучится, почитает, послушает, - и постепенно станет настоящим специалистом: разведчицей!!!
   И правильно, что она не послушалась Лешего. Мужчинам всегда кажется, что женщинам не по уму то, что по уму им. Напридумывали себе мифов о собственном превосходстве и держатся за них изо всех сил!
   Жалко, все-таки, что они поссорились... И что он ушел...
   С другой стороны, как сказал Брежнев, он все равно не смог бы выполнять функции ее секретаря в этой супер-пупер конфиденциальной организации.
   Хотя, может, он мог бы играть при ней роль боди-гарда?
   Но кому она нужна, Вика, чтобы ей занадобился телохранитель?
  
  
   И все же она, почти подсознательно, искала возможность вернуть Лешего.
   Если бы кто-нибудь сказал Вике, что он ей просто нравится как мужчина, - Вика рассмеялась бы в лицо такому шутнику! Бомж - как мужчина? Нет, ну вы как скажете... Разумеется, Вика без предрассудков, и отлично понимает, что главное не социальное положение, - был бы человек хорош душой... И Леший как раз был.
   Но мужчину Вика в нем, - конечно же! - не видела. И он отчего-то не видел в ней женщину... Жил себе так рядом, как добрый славный пес. Вот Вика и скучала по "собаке". Другу человека. Человека по имени Вика...
  
  
   С такими мыслями она ехала домой и сбросила скорость, приближаясь к помойке. Леший был там. Не совсем понимая, что она делает, пребывая в плену эмоций и сомнений, Вика приспустила стекло и поманила его к машине.
   Но на этот раз он не сдвинулся с места.
   Вика растерялась. Сначала было нажала на газ, но тут же затормозила, вышла из машины и сама пошла к Лешему. Тут и он сделал ей одолжение: пошел навстречу. В результате они оказались на, так сказать, нейтральной полосе: его бомжовая компания не могла слышать их разговор, но в то же время и он не пошел на ее территорию, к машине.
   Вика решила быть честной, как всегда, когда не находила, как поудачнее соврать:
   - Я подумала... Ты мог бы выполнять сразу несколько функций... Охранять меня, помогать в делах и выполнять кое-какую домашнюю работу... Ты можешь жить у меня, и я буду тебе платить...
   - Благодарствуйте, мамзель, - ответил Леший. - Мне без надобности. Мне и так хорошо.
   Дома, оскорбленная в лучших благотворительных чувствах, Вика разревелась. Бомж, - он ей отказал!!!
   Пострадав с часок, Вика пришла к выводу, что так оно на самом деле куда лучше. Она - Директор Солидной Фирмы, - а он бомж. Смешно, право!
  
   Глава 10
  
   Вика правильно выбрала манеру поведения с самого начала: без понтов, без претензий на руководство спецами, - даже если она оказалась, невзначай, их директоршей. Она честно заявила, что ничего не смыслит в их делах и не собирается строить из себя руководительницу; что все продолжают работать, как раньше, не смущаясь ее присутствием и отчитываясь перед Леонидом Ильичом; что она никого не заставит с собой считаться, даже если она директор, - а ровно наоборот, это она будет считаться с ними, специалистами, - по крайней мере до тех пор, пока не разберется в вопросе и пока у нее не появятся собственные мнения.
   Мужчинам речь ее понравилась, хоть улыбались они несколько иронически. Однако Вика видела, что ее честность и корректный подход к вопросу вызвал у них определенное уважение.
   Так и поладили. Вика вчитывалась в "открытые", то есть несекретные дела, сидела возле компьютеров, следя за тем, как вылавливается из мировой паутины нужная информация, слушала телефонные переговоры разведчиков с административными органами, - ей было важно понять, как спецы получают необходимые сведения. Иногда выезжала с кем-нибудь на место, - на таможню, к примеру, чтобы посмотреть, каким способом добывается информация об определенных партиях товара интересующей фирмы...
   Все это было крайне увлекательно.
  
  
   ... А Леший пропал. Она ни разу не видела его у знакомой помойки с тех пор, как попыталась предложить ему работу у себя. Он ушел - нарочно? Чтобы с ней не встречаться?
   Впрочем, узнать ей было негде, - не наводить же справки у бомжей! Она старалась больше не думать о нем и забыть короткий эпизод ее жизни, в котором она побывала в роли Пигмалиона. Наверное, бог просто решил скрасить ее одиночество, тогда еще острое после развода, - и послал ей Лешего. Но он выполнил свою функцию и отпал, исчез из ее жизни.
   Все правильно. Там, наверху, знают, что делают!
  
  
   Спустя некоторое время она начала осторожно и деликатно участвовать в некоторых обсуждениях. Точнее, это были стихийные мозговые штурмы. Кто-нибудь входил, к примеру, на кухню или в компьютерную комнату и говорил: "Люди, у меня есть новый кандидат в губернаторы (такой-то области). Надо узнать, что за ним. Известно, что он когда-то занимал в армии высокий пост, но в чем-то прокололся. Его с поста убрали, перевели на штабную работу. Армейские архивы недоступны, в интернете ничего не выловили. Как узнать о проколе, у кого есть идеи?"
   И Вика скромно говорила: "Если его мама жива, то надо найти подход к ней. С точки зрения все матерей в мире, ее сын был несправедливо уволен. Если даже она не знает, в чем именно фишка, - то может нечаянно дать наводку, надо только суметь ее разговорить..."
   Брежнев не уставал ее нахваливать. По его словам, Вика очень быстро уловила суть и методы работы. И Вика страшно гордилась этим.
   Более того, ее редкие и осторожные советы иногда приносили результаты. В том деле как раз старенькая мама выдала нужную информацию, точнее, зацепку, благодаря которой спецы размотали остальное. В результате задача была выполнена и денежка (немалая) капнула на счет фирмы, - а Вика почувствовала себя почти состоявшимся профессионалом.
   Большинство разведчиков к ней относилось с симпатией, хотя по-прежнему с большой долей снисходительности. Пожалуй, менее любезны с ней были две женщины, работавшие в фирме. Но этому Вика не удивилась: она была слишком хорошенькой, обе не выдерживали никакой конкуренции. И, с учетом константы направления мужских взглядов, четко держащих в поле зрения траекторию перемещения в пространстве новоиспеченной директорши, - их, женщин, понять было можно. Вика делала вид, что ничего не замечает, и была с ним ровно-приветлива.
   Единственным человеком, демонстрировавшим хроническую нелюбезность к ней, был разведчик по имени Николай Трофимов. Как ни старалась Вика, - все ему не нравилось в ней, решительно все. Он чуть гримасы не корчил при ее появлении, здоровался сквозь зубы и при первой возможности покидал то помещение, в котором находилась директриса.
   Впрочем, Вика уже сталкивалась в жизни с такими бирюками, и особо не удивлялась. Подобному типу людей никогда и ничем не угодишь, - не стоит и время терять.
   Она и не теряла. Она ж не пряник, чтобы всем нравиться!
  
  
   Если не считать мелочей, то дела шли чудесно, и Вика осваивала азы профессии с энтузиазмом. Она не стеснялась поучаствовать в чужом задании "на побегушках", выполняя пустячные поручения своих подчиненных: таким способом она старалась почувствовать профессию вживую. Кажется, разведчики оценили это больше всего: Вика подтвердила тем самым свое уважение к духу равенства в компании, которым они не на шутку дорожили.
   Иногда она выполняла мелкие задания по подсказке Брежнева: куда-то позвонить или подъехать, да так-то представиться и так-то спросить. Он, конечно, давал ей поручения с улыбкой, словно маленькому, но очень инициативному ребенку, желающему во что бы то ни стало помочь маме: "открой вооон ту дверцу и выбери там сааамую маленькую кастрюльку"... Но Вике все нравилось. В таких заданиях был элемент игры, - а какая девочка не мечтала стать однажды актрисой?
   В конечном итоге, Вика всерьез влюбилась в эту профессию и уже давно не помышляла ни о каких косметических салонах. А признание Наты, - ее до слез распахнувшиеся от изумления глаза и недоверчивые расспросы, - наполнили ее чувством гордости. Она обошла подругу, считавшую ее никчемным комнатным растением! О-бо-шла!!!
   Что же до Лешего... Легкая тоска осталась, - но очень легкая, незначительная. Важность Дела вытеснила все. Леший исчез из поля зрения, - и тем лучше. Пробоина в стене ее дома, образовавшаяся его уходом, заросла сама собой за это время, и незачем было возвращаться к прошлому. Она предложила ему работу, - а он честно отработал свои деньги. Вот и все.
   Впрочем, из факта, что Леший исчез, Вика сделала один утешительный вывод: что у Григория не имелось никаких отношений с бомжихой, которая по-прежнему торчала на постоянном месте с Сучком. И это Вику почему-то радовало.
  
  
   Как-то раз Леня указал ей из окна на машину с тонированными стеклами.
   - Скорей всего, следят за нами. Уже четвертый день.
   - Зачем?
   - Ждет, не явятся ли к нам ее конкуренты.
   - А почему они должны к нам явиться? Может, у них на предприятии свой отдел конкурентной разведки?
   - Думаю, что тем, кто сидит в этой машине, что-то стало известно о намерениях конкурента. А своего отдела у него либо нет, либо он неэффективен, либо засветился.
   - А вы знаете, кому принадлежит эта машина?
   - Я уже сделал запрос по номерам, хоть и знал, что это бессмысленно. Она принадлежит какой-то подставной конторе. Иначе бы эта тачанка тут не светилась так нагло.
   - Так почему же они так нагло тут устроились? Какова их цель?
   - Ну, мы-то с вами не знаем, кто они такие, - а вот наш потенциальный заказчик, если вздумает к нам явиться, скорее всего, их опознает. И уедет восвояси.
   - И мы останемся без клиента?
   - Примерно так...
   - Почему именно перед нашей фирмой? Или они расставили посты у всех фирм по охране бизнеса по Москве?!
   - Во-первых, их не так уж много в Москве. Кроме того, у нашей фирмы особая репутация. Хорошая, - улыбнулся Брежнев. - К нам обращаются в расчете на полную конфиденциальность, и мы ее гарантируем.
   - Опять конфиденциальность!!! У меня это слово уже к нёбу прилипло!
   - А как же иначе, Виктория? Люди приходят к нам со своими секретами, - и мы, если хотим преуспеть на рынке, обязаны эти секреты хранить. Чтобы каждый знал: от нас никакой утечки информации не может произойти!
   - Так может они тут стоят потому, что их машина напичкана всякой техникой и они подслушивают наши переговоры?
   - Это невозможно. У нас обеспечена высокая защита.
   - А почему они следят в открытую? Разве они не должны вести наблюдение тайком?
   - Я же вам сказал: они именно того и хотят, чтобы конкурент их увидел и понял: к нам соваться не следует.
   - Ну, хорошо, а почему вы их не прогоните?
   - Как их прогонишь? На основании чего?
   - На основании хотя бы того, что она заняли место на нашей стоянке! Мы платим ежемесячно аренду за эти места для парковки, - а они нагло пользуются!
   Вика, в порыве начальственного гнева, вышла из офиса и направилась к машине. За тонированными стеклами ничего не было видно. Вика стукнула в водительское окошко. Стекло приспустилось, и Вика увидела верхнюю часть головы шофера
   - В чем дело? По какому праву вы занимаете место на нашей стоянке?
   - А что такое?
   - Эти места зарезервированы для сотрудников и клиентов нашей фирмы!
   - Какой еще фирмы?
   - "Виктория"!
   - А вы кто такая?
   - Директор! Прошу немедленно освободить стоянку!
   Стекло поднялось, и машина лениво покинула территорию.
   Вика, гордая своей начальственной победой, вернулась в офис. Но Брежнев ее разочаровал:
   - Это вы погорячились, Вика. Они встанут в десяти метрах отсюда, только и всего.
   - Так что, мы потеряем клиента во всех случаях?
   - Не обязательно. Если он умный, то он просто так в наш офис и не придет.
   - А как?
   - Есть масса мест для встречи в городе. Рестораны, клубы, спортзалы и всякое такое.
   - Так почему же машина стояла здесь? Они что, этого не понимают?
   - Видимо, им не известно, кто именно от конкурента собирается обратиться к нам. Иначе бы следили именно за этим человеком, что куда надежнее...
  
  
   Вика тогда не придала никакого значения этому эпизоду, и вспомнила о нем гораздо позже... Слишком поздно.
   Пока что она все больше втягивалась в дело и мечтала о том дне, когда сможет самостоятельно выполнять заказы. Но она уже чувствовала себя настоящей разведчицей, уже смотрела на мир другими глазами, Она теперь видела изнутри отношения в бизнесе и легко улавливала за разными тусовками, которые раньше считала никчемным времяпрепровождением, стремление каждой из сторон добыть ИНФОРМАЦИЮ... Это был самый ценный товар, Вика теперь прекрасно понимала. За пустым вопросом "как дела?" скрывалась вылазка лазутчика из вражеского стана. И если найдется простодушный, который примется всерьез отвечать на этот вопрос ("Мы вот открываем филиал..." или "мы сменили поставщика...") - то все, можно заказывать похоронный марш для его компании. Потому что конкурент откроет филиал раньше или найдет поставщика лучше, чтобы завоевать рынок!
   Да, это был мир непростой, - прагматичный, умственный, даже циничный, - и в то же время полный игрового азарта, как в спорте. Вернее, как в шахматах. Делаешь ход и зорко следишь за ходами противника. И это было крайне увлекательно и весело.
  
   Глава 11
  
   Так она думала ровно до того дня, когда, вернувшись домой, она увидела в прихожей кошку. Мертвую кошку, - маленькая головка с жалобно раскрытой пастью об этом свидетельствовала недвусмысленно. А точнее, она свидетельствовала о том, что кошка была не просто мертвой, - но убитой!
   Вика в панике выскочила из квартиры и захлопнула за собой дверь, слово кошачий трупик мог на нее напасть. Собственно, он уже напал, - психологически, одним своим присутствием!
   Не слишком соображая, что делает, она спешно набрала номер мужа... Бывшего мужа, точнее.
   - Вика, ты с ума сошла? Ты звонишь по мобильному в Америку?! Ты знаешь, сколько это стоит?
   - Миша... У меня кошка... в квартире... мертвая...
   Миша потратил довольно много времени, чтобы уяснить причину столь экстренного звонка бывшей супруги.
   - Погоди, а как она попала к тебе? Замки не взломаны?
   Вика ринулась смотреть.
   - С виду нет...
   - Ты ключи теряла?
   - Нет вроде бы...
   - Кому-нибудь давала?
   - Тоже нет...
   - Сумку без присмотра оставляла?
   - Сумку? Пожалуй... В парикмахерской, к примеру, она всегда на каком-то другом сиденье остается...
   - Короче, не паникуй. Впредь будь внимательна. Наверняка, это какой-то хулиган. Подумай, не из твоих ли новых любовников, - усмехнулся он. - И срочно смени замки!
   - А в милицию надо сообщить?
   - Про кошку? Не смеши меня...
   Разъединившись с Мишей, она снова осмотрела свои замки. Никаких следов повреждения она не заметила. Вика осторожно вставила ключи и повернула, внимательно прислушиваясь к тому, что происходило внутри... Нет, все отлично, ключ поворачивался легко, - замок не поврежден...
   Вернуться в квартиру было выше ее сил. Вика даже не могла себе представить, что ощущение чужеродного ВТОРЖЕНИЯ в ее квартиру, в ее убежище, в ее интимное пространство может восприниматься как насилие. И это было нестерпимо страшно.
   Надо кого-то позвать на помощь, чтобы вынесли кошку...
   Лешего, конечно же, кого же еще!
   Она бросилась вниз. И только добежав до мусорных баков, вдруг осознала, что Лешего там уже давно нет.
  
  
   Сегодня там оказалось четверо бомжей, - по случаю хорошей погоды, надо думать.
   - Как мне найти Григория? - набравшись смелости, приблизилась она к живописной группе.
   Они умолкли все разом, хотя до сих пор оживленно беседовали о чем-то. Вика уловила имя президента и поразилась: они говорили о политике???
   Впрочем, президент ее не интересовал, равно как и мнение о нем бомжей, - ее интересовал Леший. А они молчали.
   Вика повторила вопрос.
   - Сколько? - спросил Сучок.
   - Сотня, - наобум ляпнула Вика.
   - Двести.
   Вика кивнула. Попроси он хоть тысячу, она бы не стала спорить: у нее все дрожало внутри.
   Сучок, покопавшись в карманах, выудил оттуда мятый клочок бумажки и протянул ей. Вика разгладила бумажку:
   "Если я тебе понадоблюсь, можешь в любой вечер найти меня в районе кофейни на Покровке".
   Вика дала Сучку запрошенные двести рублей. Даже бомжи в наше время знают, что информация стоит денег!!!
   Она поехала на Покровку немедленно.
  
  
   Было уже семь тридцать. Что такое "вечер" по разумению Лешего??? Пока доехала, перевалило за восемь. В растерянности стояла она у кафе, не зная, куда идти, где его искать.
   Потом ее вдруг осенила мысль, что он сам ее увидит. Выбрав столик на веранде, она заказала пиво, и принялась его попивать, лишь бы чем-то занять время.
   И так она протянула до девяти. Лешего все не было.
   Почему Миша ее бросил??? Как бы сейчас все быстро и просто решилось, будь он рядом!!! Чуть не плача, она решила снова позвонить ему... Но одумалась. С другого континента он ей все равно не поможет, - только отчитает за бездумные траты...
   ...Собственно, а как же кошку подбросили в ее квартиру, если замки не взломаны? Ключей у нее была всего одна связка, и она ее никому не давала. Домработница приходила теперь раз в неделю, когда Вика еще пила свой утренний кофе. Лешему ключей тоже не полагалось: за время их трехнедельного общежития они выходили только вместе... Одна связка, осталась у Миши, - но Миша в Америке... А что, если Леший сделал втайне от нее копии с ключей? И теперь не только кошку может подбросить, но и ценности вынести?! И вообще, она ведь дальше прихожей не продвинулась, - а что там, в квартирочке ее??? Может, вообще все вверх дном перевернуто???
   Вика вскочила, возмущенная, и сделала знак официанту, чтобы расплатиться. Она должна найти Лешего, черт побери! Он где-то рядом, ведь сам написал ей в записке!!!
   Как только она вытащила кошелек, к ограде немедленно притопала старушка и протянула лапку, бормоча :
   - Помоги старой женщине, я помолюсь за тебя, раба божия Виктория....
   "Виктория"? Откуда она знает ее имя?!
   Вика поднялась и приблизилась к барьерчику, ограждавшему летнюю террасу кофейни.
   - Вы меня знаете?
   - На тебя человек один, раб божий, указал...
   - Где он?!
   - Подай, голубушка, на пропитание...
   Вика выловила в кошельке пятьдесят рублей, и старушка принялась кланяться, пятясь задом, и кивать головой в сторону, будто показывая направление. Вика проследила. На противоположной стороне улицы, прислонившись к дереву, стоял Леший! И усмехался, подлец!
   Фурией она выскочила из кафе.
   - Ты знал, что я тут! Ты меня видел! И не подошел! А в записке написал! Что! Если! То ты!...
   Леший поморщился.
   - Я отвык от твоих интонаций. Ты меня тогда здорово достала, честно говоря. Так что сократись теперь, если у тебя ко мне дело.
   От такой наглости Вика потеряла дар речи. Но Леший не удостоил вниманием тонкости ее душевного состояния.
   - Пойдем, - сказал он, - здесь ты уже привлекла к себе внимание. - Тут недалече есть забегаловка неплохая, - если накормишь, то и переговорим тогда...
   - Нет уж! Сначала признавайся: это ты мне дохлую кошку подложил?!
   - Кошку? Дохлую? Я тебе чё, пацан, что ли?
   - А кто, если не ты???
   - Мамзель, ты уж совсем заговариваешься. Пойдем в спокойное место, объяснишь мне, о чем речь. Тока не кричи так, ёшкин кот, у меня уши заложило...
  
  
   Через пятнадцать минут они приземлились за столом какого-то заведения с кавказской кухней. Леший долго, - небось нарочно! - выбирал блюда. Какие-то рулетики из баклажанов, сациви и прочую снедь. Вика есть не хотела: у нее желудок слипся от ужаса. Она уже жалела, что кинулась за помощью к Лешему. Почему, к примеру, не к Брежневу? Ну, с милицией понятно: говорить о кошачьем трупе, это пустой номер. Только на смех поднимут, Миша прав...
   Наконец, Леший заказал свои блюда, - и Вика, через силу, тоже что-то. Когда официант отошел, разлив вино по бокалам, - Леший спросил:
   - Так что стряслось-то, мамзель?
   - У меня в квартире находится мертвая кошка. В прихожей. Замки не взломаны.
   - И ты решила, что я, сделав копии с твоих ключей, тебе принес подобный подарочек?
   - Была у меня такая мысль... - Смутилась она.
   - Глупая мысль.
   - Может, и глупая... Но замки-то не взломаны! У домработницы нет ключей, да и зачем ей мне кошку подкидывать? Остаешься ты. К тому же, ты на меня обиделся... Вернее, я тебя обидела...
   - У меня нет ключей от твоей квартиры. И я на тебя не обиделся.
   Он окинул ее своими черными глазами. Уже отросшая бородка (пока еще не бородища) оттеняла их, отчего глаза казались бездонными. Вика хотела было ему возразить, - напомнить, как он ушел, даже не оглянувшись, - но этот взгляд ее парализовал.
   - Хорошо... - согласилась она. - Но кто же мог это сделать? И потом.... Не мог бы ты вынести кошку? Мне не по себе....
   - Тогда закончим ужин и едем к тебе!
  
  
   Леший взял у нее ключи и открыл квартиру сам, - но и он заметил, что ключ шел легко: в замке явно не имелось серьезных повреждений. Они вошли, Вика зажгла свет в прихожей. Кошачий трупик по-прежнему лежал посреди коридора, с жалобно раскрытой пастью. Вика отвернулась.
   Леший шагнул вперед, присел на корточки перед кошкиным тельцем, повернул его.
   - А что на шее у кошки, видела?
   Вика отлипла от стенки.
   - Нет... Я не смотрела... А что там?
   - Погоди...
   Он вытащил из кармана перочинный нож и, как показалось Вике, полоснул по горлу кошки. Она чуть не подскочила от ужаса.
   - Смотри, - Леший протянул ей на ладони крупный кулон с обрывком веревки, представлявший собой овальную блямбу из лунного камня (или его имитации) в обрамлении позолоченных завитушек.
   - Твой?
   - Боже упаси, - попятилась Вика, - я таких штучек не ношу....
   Леший крутил его в руках с крайне заинтересованным видом.
   - У кого-то из подруг видела? Знакомых?
   - Не припоминаю такого...
   - У тебя есть тряпка, чтобы завернуть кошку?
   Вика кинулась на кухню, достала из ящичка чистое полотенечко, принесла. Леший аккуратно завернул трупик и вышел из квартиры.
   Вернулся он двадцать минут спустя.
   - Я кошку похоронил во дворе, под кустами. Повезло, в песочнице нашел совок, детишки забыли...
   Он вытащил из кармана переливающийся кулон и принялся его разглядывать.
   - А вот об этом надо потолковать. Ты уверена, что никогда не имела подобного? Или видела где?
   - Уверена! Не видела и не имела! Я не ношу дешевых украшений.
   - Ошибаешься, Виктория. Штучка эта дорогая, очень дорогая... Смотри-ка сюда.
   Леший проделал какую-то манипуляцию, которую Вика не уловила, и крышка кулона поднялась. Внутри обнаружилось что-то непонятное, но явно имеющее отношение к технике..
   - Что это???
   - Видеокамера. А объектив, - Леший вернул крышку на место и указал на одно из прозрачных пятен на переливающейся поверхности кулона, - замаскирован здесь.
   - Ничего себе... А я тут причем???
   - Ты - не причем. Но кто-то, надо полагать, думает иначе. Не зря же кошка находилась в твоей квартире. Это какой-то знак.
   - Мне?!
   - Тебе или твоей фирме... Не вижу других вариантов.
   - А можно каким-то образом узнать, что записывалось на видеокамеру?
   - Нет. Камера служит только беспроводным передатчиком изображения, - какая-то из завитушек служит мини-антенной, я думаю, - а записывающее устройство находилось где-то поблизости. Возможно, в сумочке у женщины: коль скоро камера встроена в украшение, то и носила его женщина, несомненно.
   - Дай сюда, я завтра Брежневу покажу. Они должны разбираться в таких вещах. Хотя он говорил, что прослушка и видеонаблюдение незаконны, и наша фирма этим не занимается...
   - Хотелось бы в это верить. Но подложили-то цацку тебе. Я очень удивлюсь, если это не связано с твоими шпиёнами... Погоди-ка.
   Он прошествовал к телефону, - но не к тому, что стоял рядом, в гостиной, - а на кухню. И прикрыл за собой дверь.
   Вика осталась в гостиной, но, поразмыслив, подобралась на цыпочках к двери на кухню и приложила ухо. "Сашок? - донеслось до нее. - Да, я... Как мне связаться с твоим детективом? Нужда есть".
   Бомж, который разбирается в устройстве миниатюрных камер? И у которого в знакомцах некий Сашок, имеющий самые прямые отношения с неким детективом?..
   Леший набрал другой номер, - кнопки мелодично пропели под его пальцами. "У вас есть человек, который сумеет сказать, был ли дверной замок вскрыт отмычкой или нет? Да, срочно. Три замка. Вам оплатят"
   Ага, оплатит, конечно, Вика. Леший с бесцеремонной легкостью распоряжался и ее деньгами. Но что взять с бомжа? Хотя, бомж ли он? Но зачем бы нормальному человеку сидеть неделями на помойке?
   - Сейчас к нам приедет частный детектив, Алесей Кисанов, и привезет специалиста по замкам, - вернулся Леший.
   "К нам"...
   - Он попробует установить, как были открыты замки. Ему нужно будет заплатить за услугу.
   - Ты мог бы спросить меня сначала!
   - Не мог. Время не терпит. У тебя возникли проблемы с финансами? Тогда я отменю. У меня денег нет, ты знаешь, я бомж. Либо платишь ты, либо никто. Отменить?
   - Да нет... Пусть уж едет... А ты наглый все же.
   - Ты просила помочь. Я помогаю, как умею.
   - Скажи, кто ты? Я не верю, что ты бомж. Может, ты секретный агент?
   - Который ведет разведывательную работу среди бомжей?
   Леший неприлично заржал. Вика насупилась.
   - Bon, mon enfant,* так и быть, скажу я тебе. По складу я философ, а по профессии - учитель французского языка и литературы.
   - А что же ты среди бомжей делаешь?!
   - Дык бомжую... Слыхала поговорку: "от сумы да от тюрьмы не зарекайся"? Я и сам никогда бы не поверил, что со мной такое приключится... Но вот приключилось. Зарплата у меня была маленькая, - гонор большой. Деньги я презирал, высоколобый интеллигент... В общем, ушла от меня жена, и дочку забрала с собой... Развелась супруга со мной по-хитрому: мне комната в коммуналке досталась... А ей - квартира моих родителей в центре... Ну, я запил. Крепко запил. Когда же вышел из многомесячного запоя, то оказалось, что у меня нет ни работы, ни даже комнаты в коммуналке... Я ее за ящик водки продал, как выяснилось. В бессознанке был. А без жилья и московская прописка тю-тю. На работу не устроиться... Замкнутый круг. И я решил податься в народ. В бомжи, то есть.
   - И... И как тебе такая жизнь? Привык?
   - Человек ко всему привыкает, Виктория.
   - Послушай... Я серьезно... Давай я тебя найму, неважно кем. Телохранителем или секретарем. И оформлю тебе временную прописку в моей квартире. Ты сможешь тогда заново найти работу! У тебя уже даже уже приличный костюм есть!
   Леший отчего-то отвернулся и уставился в окно.
   - Слышишь, Григорий, я дело говорю! Ты не стесняйся, не надо вот только свое мужское самолюбие, - я тебе как друг предлагаю!!!
   Он молчал.
   - И потом... Знаешь, мне было хорошо, когда ты здесь жил. Уютно.
   Леший повернулся, наконец. Вике показалось, что глаза его увлажнились.
   - И откуда ты такая выискалась, мамзель... На мою голову...
   - Что я сказала не так? - обиделась Вика.
   - Да все ты сказала так, даже слишком так... Красиво... Благородно...
   - Тебе это мешает?
   - Наверное.
   - Ты не можешь принять такой дар? Потому что я женщина? Мужское самолюбие?
   - Сам не знаю.
   Точно, глаза его немного заблестели, хотя слезы так и не появились.
   - Ну, думай тогда. Была бы честь предложена! - обиженно ответила Вика.
   Их спас звонок в дверь.
  
   Глава 12
  
   Алексей Кисанов, частный детектив, - мужчина среднего роста и возраста, с живыми зеленовато-карими глазами и жесткими завитками волос с легкой проседью, крепко пожал ей руку и представил своего слесаря.
   - Золотые руки, - сообщил детектив, - много раз меня выручал! Давай, Гена, приступай!
   - У меня их три, и один из них сейфовый! - предупредила его Вика.
   - Я заметил, - ответил Гена и ушел к входной двери, откуда вскоре вернулся с одним развинченным замком. Разложил на столе, достал лупу и принялся разглядывать.
   - Так их же три... - Возникла Вика.
   - Либо у кого-то есть ключи от вашей квартиры, - и тогда все три замка открыты ими, - сообщил Алексей Кисанов. - Либо ключей нет, - и тогда хватит и одного замка, чтобы обнаружить следы отмычек... Где кошка?
   - Я ее похоронил... А что?
   - Хм. По-вашему, кошка была дворовой или домашней?
   Вика с Лешим переглянулись.
   - По-моему, дворовой, - ответила Вика.
   - Я тоже думаю, что бомжовая кошка, - усмехнулся Леший.
   - Ну, тогда ладно.
   - А какая разница? - не поняла Вика.
   - Если бы она была домашней, то пришлось бы выкапывать. На ней могло бы обнаружиться что-то такое, что могло бы навести на ее хозяев... Например, ошейник, или татуировка на внутренней стороне уха. Кроме того, исследование ее шерсти могло дать подсказку. Но раз дворовая...
   - На шее ее была веревка, - ответил Леший. - Которой кошку и задушили.
   - Понятно. Где кулон?
   Вика указала на стол. Детектив аккуратно прихватил кулон платком и опустил в пакетик, который заранее приготовил.
   - Вы его трогали, как я понял.
   - Вот черт, не сообразил я! - покаялся Леший.
   - И вы тоже?
   - И я... - расстроилась Вика.
   - Ну что ж, придется мне снять ваши отпечатки, чтобы отличить их от остальных, если они там обнаружатся, конечно...
   Алексей Кисанов разложил на столе листы бумаги и коробочку с краской. Вике почудилось, что она снимается в кино, когда он, прижав ее пальцы к губке, по очереди откатал их на листе. То же самое детектив проделал с Лешим. После чего, сложив свои причиндалы, он заявил:
   - Если получится идентифицировать другие отпечатки, я вам сообщу. Только придется заплатить лаборатории.
   - Нет проблем, - рассеянно откликнулась Вика.
  
  
   ...Гена, однако, следов отмычек не обнаружил. О чем и сообщил, водворив замок на место.
   - Думайте теперь, у кого есть ключи от вашей квартиры или кто мог сделать с них слепок, - посоветовал Гена.
   Вика непроизвольно посмотрела на Лешего. Тот насупился.
   - Григорий не стал бы обращаться ко мне, если бы был причастен к данному инциденту, - поймав ее взгляд, высказался детектив.
   - А бывает ведь так, что преступник вызывает сам полицию!
   - Бывает. Но только в тех случаях, когда он уверен, что хорошо подстраховался и подозрение на него не падет. В данном же случае подозрение падает в первую очередь на Григория. Так что никакого резона нас звать у него не имелось.
   - Еще могла снять копию с ключей домработница, - сказала Вика, оторвав, наконец, испытующий взгляд от Лешего. - Только зачем ей?
   - Ей самой - незачем. Но ее могли подкупить заинтересованные лица... Кроме того, на работе или в любом ином месте, где ваша сумка может остаться без присмотра хоть на короткое время, эти заинтересованные лица могли вытащить ваши ключи и сделать с них копии. Вы решите, Виктория, чего вы хотите на данный момент. Чтобы я взялся за следствие и нашел того, кто мог подбросить вам кошку с этим кулоном? Или не горит?
   - А вы что думаете? - хмуро спросила Вика.
   - Я думаю, что в ближайшие дни вам нужно разобраться у себя в фирме, каким образом этот кулон может быть связан с деятельностью вверенных вам разведчиков. Я бы не хотел вводить вас в лишние расходы, - возможно, все прояснится после того, как вы поговорите с ними.
   - Сказать честно... Я там директор номинально. Работа мне нравится, но узнать до конца, чем занимаются мои служащие, практически невозможно. Все покрывает слово КОНФИДЕНЦИАЛЬНОСТЬ, от которого меня уже тошнит...
   - Постарайтесь, однако. Кошку с этим кулоном подложили вам, Виктория. Если это не связано с вашей фирмой, то надо задуматься: у кого и по каким причинам скрытая видеозапись ассоциировалась с вами? Вы должны понять, что данный жест имеет очень конкретное значение. И выражается оно примерно так: "мы вас разоблачили, - остановитесь пока не поздно". Не хочу вас пугать, но это угроза.
   - Но причем же тут я?!
   - Именно это и необходимо понять, - терпеливо повторил Кисанов. - Так что вы попытайтесь разузнать, не гоня волну, в своей фирме, - а я попытаюсь разобраться в "пальчиках". И дальше будем решать по мере поступления информации.
   Вика снова глянула на Лешего, - на этот раз, ища его мнения. Тот легонько кивнул, соглашаясь.
   - Хорошо, - ответила Вика. - Я постараюсь.
   - Держите меня в курсе, - сказал Алексей Кисанов и, подождав, пока Вика расплатится со слесарем (они приехали на одной машине), убыл.
  
  
   Леший, как только детектив покинул квартиру, засмущался и засобирался.
   - Ты не голоден? - спросила Вика.
   Ей не хотелось, чтобы он уходил.
   - Ты же меня накормила в ресторане...
   - Может, чаю?
   - Чаю?..
   - Ну, что-то другое... Пиво?
   - Пиво?
   - В принципе, ты можешь у меня переночевать, как раньше...
   - Не пойму я что-то, Виктория...
   И он умолк.
   - Ты о чем? - Не выдержала Вика.
   - Вишь ли... Я бомж, конечно... Но ведь мужчина ведь... Я в те три недели, что вместе с тобой провел, чуть не окосел, глаза от тебя отворачивая. А ты то в ночной рубашке, то в халатике, словно я собака при тебе... Теперь ты снова: "переночевать"! Чего тебе надо от меня? Дразнишь, что ли? Или соблазняешь?!
   Она порозовела от возмущения и смущения одновременно. Леший смотрел на нее угольным своим взглядом, и вдруг, расставив руки, упер их в стену вокруг нее таким образом, что она оказалась в их оцеплении.
   - Ну, говори, чего ты хочешь, а?
   Его тело было очень близко. Его глаза еще ближе. Как ни странно, он пах хорошо, - чистым телом и легким, ненавязчивым одеколоном. Волна острого желания обожгла ее внутренности и сбила дыхание.
   Какая, к черту, "собака"?! Это был мужчина, пусть и бомж, - но мужчина! В плену его рук она окончательно поняла эту незатейливую истину.
   Но признаться в желании было выше ее сил. Это просто гормоны, всего лишь гормоны, - у нее давно нет мужчины, вот и разыгрались... И потом, для близости нужна любовь! А любовь ли - дружеское чувство к "собаке"???
   Вика поднырнула под его руку и высвободилась из плена. Леший распрямился.
   - Я предложила тебе из чисто дружеских чувств! - Говорила она, глотая слезы: она была оскорблена! Как он мог такое подумать?! - Предложила тебе жизнь изменить, выбраться из тупика!!! Ты что, не понимаешь?! Причем тут "соблазняешь"? Господи, ну зачем ты создал мужчин такими тупыми???
  
  
   ...Леший ушел в ночь, пообещав, что всегда найдется в окрестностях кофейни на Покровке, если в нем возникнет надобность. К тому же и детектив, Алексей Кисанов, теперь с ней на связи, визитку свою оставил, так что пусть Вика не волнуется. Если что, так есть к кому обратиться за помощью.
   Вика почти не спала, ерзала в постели, думала о Лешем и о той волне желания, которая захлестнула ее в плену его рук; о его дурацком, - но столь типичном, мама родная! - мужском самолюбии... Учитель французского языка и литературы, оказавшийся на помойке и стоически принявший такой поворот судьбы... Она не знала: это достойно восхищения? Или, напротив, это слабость, неприспособленность к жизни, никчемные снобистские идеалы интеллигента, с которыми проще пойти на дно, чем отвоевывать место в жизни? Место, которое отвоевывается хитростью, угодливостью, ловкачеством?
   Или, наоборот, умом, талантом, внутренней силой?
   Правдой или неправдой занимают место под солнцем?!
   Миша, ее бывший муж, был, несомненно, ловкачом. Он умел льстить тому, кого ненавидел, и унижать того, кому симпатизировал. Потому что он был человеком бизнеса.
   Или наоборот: именно поэтому был бизнесменом? Как все путано в этой жизни...
   Как бы то ни было, Мишу вела одна-единственная цель: заработать деньги. Отношения с людьми не являлись для него ценностью, отчего ему было легко лицемерить... Вика наблюдала мужнины игры отстранённо. Они не были ей симпатичны, - однако ж, она усвоила, наученная Мишей же: надо уметь выбирать цель. Его цель - бизнес. Следовательно, все остальное вторично и подчиняется правилам игры. ИГРЫ В БИЗНЕС.
   Об этом же ей очень доходчиво рассказал Брежнев: не умеешь или не любишь подобные игры, - не берись. Но, коли взялся, - играй по правилам.
   Леший, стало быть, не захотел такой жизни. Такой игры. Предпочел стать бомжом. Наверное, это заслуживает уважения. Вика где-то читала, что настоящие русские аристократы, оказавшись в эмиграции, в бедности, в необходимости зарабатывать самым черным трудом на кусок хлеба, - именно они никогда не жаловались, вели себя скромно и достойно, принимая судьбу. А вот мельтешили, унижались, проклинали всех на свете и урывали свой кусок любыми способами - люди без достоинства, без настоящей культуры и благородства... Вот и Григорий: он благороден. Он честен. Он принял свою участь стоически, а при этом еще старается опекать ее, богатую дамочку, "мамзель", неприспособленную к жизни...
   Или он хитрит? Или ему что-то нужно от нее? Переспать с ней, чтобы потом веселиться с другими бомжами, указывая на нее пальцем?!!! Потешить свое бомжовское вшивое самолюбие: я эту богатенькую дамочку отымел?!!!
   Нет... нееет.... Он не такой.... Вика же чувствует это... Он не такой, Леший, Григорий, Гриша...
   Она заснула под утро и, пробудившись в час дня, решила сегодня в фирму не ходить. Хорошо быть директором, - никому не отчитываться, ни перед кем не оправдываться! К тому же, Алексей Кисанов вернет ей кулон только завтра, а разговор с Брежневым имело смысл вести с "вещественным доказательством" на руках.
   Ей хотелось поехать на Покровку, найти Лешего, - просто так, чтобы его увидеть, - но она устояла перед соблазном. "Вот еще, снова подумает, что я чего-то от него хочу!" - сердито подумала она и отправилась по бутикам. Как известно, покупка новой одежки есть лучшее средство для поднятия женского настроения.
  
   Глава 13.
  
   На следующий день Брежнев задумчиво крутил в руках кулон-камеру.
   - Штучная работа, по заказу. Даже не представляю, кто и зачем мог такое сделать. Как вы понимаете, данная видеокамера может быть предназначена только для скрытой съемки. На улице, в общественном месте, любой человек имеет право производить съемку, и он не стал бы упрятывать камеру в кулон. Значит, некий агент пробрался туда, где видеосъемка запрещена. Что есть шпионаж. Мы такими вещами не занимаемся, Вика, я вам уже говорил.
   - С другой стороны, вы мне говорили, что в нашей фирме умеют хранить секреты, и даже вы не все знаете. Так?
   - Да, мне не все подконтрольно...
   - Следовательно, можно допустить, что кто-то из наших занимается подобным шпионажем, а мы даже не в курсе?
   - Допустить это трудно. Каждый знает, что если его поймают на таких делах, то он из фирмы вылетит. Не из моральных соображений, разумеется, - а чтоб не портил нам профессиональный имидж. Поймать же нарушителя не так уж трудно. Существует не только разведка, но и контрразведка. На каждом крупном предприятии сидят свои "контры", которые бдят, чтобы вражина не пролезла в их секреты. Так что, скорей всего, это просто недоразумение. Кто-то где-то кого-то отловил, - и решил проверить нас на вшивость. Типа на всякий случай: вдруг это наша фирма шпионажем балуется?
   Вика задумалась. Чего-то не хватало в ответе Брежнева. Какого-то элемента...
   И вдруг она сообразила:
   - Да, но ведь это украшение находилось на человеке. На женщине, как понятно. И "отловили" не просто скрытую камеру, но и носившую ее женщину! И, раз подбросили кулон нам, - значит, женщина призналась, по чьему заданию!
   - Чушь! - перебил ее Брежнев. - Разведчик никогда не признается. Наверняка, она свалила на нас, хотя работает на какую-то другую фирму по конкурентной разведке.
   Вика снова подумала. И выдала новый вопрос:
   - Выходит, они ждут от нас реакции. И надо им показать, что это не мы. Как это сделать? И, первым делом, как узнать, кто такие "они"?
   Брежнев нахмурился. Кажется, ему не понравилось, что Вика вдруг принялась "умничать". До сих пор она была первоклассницей, милой девчушкой в накрахмаленном фартучке, старательно читавшей по слогам азбуку, - хоть временами и строила из себя директоршу. Но для нее это было чем-то вроде ролевой игры, как в куклы. А руководил фирмой все же он, Брежнев, и, видимо, надеялся, что Вике никогда не достанет ума, чтобы набрать профессиональный вес и реально подвинуть его с первого места в фирме.
   - Хорошо, Вика, я проработаю этот вопрос, - ответил он тоном подчиненного.
   "Ну и правильно, - подумала Вика. - Привыкай, Лёня!"
   - Держите меня в курсе вашего расследования, - сказала она сухо.
  
  
   Однако прошло три дня, и ничего не прояснилось. Брежнев ссылался на треклятую "конфиденциальность".
   - У наших собратьев по профессии, - а, некотором смысле, наших конкурентов, - свои секреты. И они не хотят ими делиться. Имеют право, согласитесь, Виктория!
   - Не соглашусь, - ледяным тоном заявила Вика. - Что значит: не хотят делиться? Разве суть профессии разведчика не в умении добывать информацию? Так добудьте!
   - Задача добычи информации различается по степени сложности. В данном случае, помимо обычной секретности, имеется еще и такой нюанс, как игра не по правилам, - стало быть, секретность тут повышенная. Кроме того, вы не учли, что получить данную информацию нужно у собратьев по профессии. То есть, у разведчиков! А они умеют не только хорошо выведывать чужие тайны, но и хранить свои, - хмуро ответил Брежнев.
   - Тем не менее, скрытую камеру подбросили мне, директору. Это означает, что кто-то подозревает именно нас в нелояльных действиях. Как вы сами говорили, Леонид Ильич, честь фирмы дороже всего! А сейчас кто-то, - намеренно или искренне заблуждаясь, - пытается ее запятнать!
   Вика по-директорски повысила голос, и Брежнев растерянно заморгал.
   - Вы тут разведкой занимаетесь или чем? - громогласно продолжала Вика. - Неужели вы не можете вычислить женщину, которая носила на себе это "украшение"? На кого она работала? И, снова вопрос: почему в незаконной видеосъемке подозревают МОЮ фирму?!
   Вика вошла во вкус настолько, что даже призабыла, что, кроме нее, имеются еще два пайщика. Однако Брежнев ей не возразил, - лишь пообещал утроить усилия по поиску виновников данного происшествия, - иными словами, кто, зачем и где занимался скрытой съемкой.
  
  
   Раздраженная, Вика вернулась домой. В крови кипел начальственный гнев. Ей ужасно хотелось найти Лешего и пожаловаться ему, и, может быть, даже снова почувствовать себя в плену его рук... Но гордость не позволяла ей ехать на Покровку и ждать там, как бедная сиротка, когда он изволит объявиться. В конце концов, - пусть и благодаря Лешему, у нее есть теперь профессиональный детектив, который сможет ей дать профессиональный совет. А Леший, - он кто? Бывший учитель французского, продавший свое жилье за ящик водки! Слабый, ни к чему непригодный мужик, возомнивший, к тому же, что Вика его, видите ли, соблазняет!!!
   Недавняя обида подхватила ее на свое черное крыло, и Вика еще долго кипятилась, находя для Лешего новые уничижительные определения...
  
  
   ...Когда гнев поостыл, мысли ее снова вернулись к загадочному кулону и нерадивым сотрудникам. Хотя, если честно, то Вика совершенно не представляла, как можно взяться за подобное дело. Это действительно так сложно, - или Брежнев волынит?
   Она позвонила детективу Алексею Кисанову. Тот был занят, но пообещал освободиться через час и предложил Вике подъехать к нему в кабинет.
   "Кабинет" оказался на самом деле одной из комнат в его просторной квартире на Смоленской. Впрочем, он выглядел так, как и положено кабинету: стеллажи с папками, сейф, большой письменный стол с компьютером и даже кресло для посетителей.
   - Тут могут быть две ситуации, - заключил детектив, выслушав Вику. - Либо темные дела творятся именно в вашей фирме, и Брежнев их покрывает, - отчего и "ничего не нашел" до сих пор, - либо камера замешана в чужих играх.
   - Леня уверен, что в чужих.
   - А подкинули вам. Стало быть, тот, кого снимали на эту камеру, - назовем его Объект, - имеет причины считать, что занимается этим фирма "Виктория". Но если ваша фирма не имеет отношения к камере, то это значит, что кто-то нарочно навел Объект на ложный путь. То есть, всучил ему дезинформацию. И в таком случае вашему Брежневу действительно очень непросто разузнать, чьи это игры.
   - А еще может быть такое, что Брежнев действительно не в курсе, что кто-то из наших сотрудников ведет свою игру? Вы не представляете, как у нас все разрозненно, разобщено, каждый "сам с усам" и каждый охраняет свои секреты аки Цербер.
   - Представляю. Более того, боюсь, что вы еще многого не знаете о своей фирме. У каждого разведчика есть целый ряд нужных людей вне фирмы, так называемые "контакты", с помощью которых он добывает информацию. И личности этих людей он держит в строжайшем секрете... Тем не менее, если один из разведчиков левачит, то, скорее, с негласного одобрения начальства, то есть вашего "Брежнева". Вспомните дела, известные вам по прессе: обычно, если в каком-то административном органе или учебном заведении берут взятки, то обязательно делятся с начальством. И почему? Потому что в случае разоблачения начальство покроет. Расскажите мне о нем поподробнее. Какие у него отношения с остальными?
   - У нас вообще приняты простые отношения: все на "ты", по имени, - только вот мы с Брежневым друг другу выкаем... Кстати, он не Брежнев, - это я его прозвала за глаза, потому что зовут его Леонид Ильич... Так вот, отношения в фирме простые, без пиетета. Но его уважают, на мой взгляд. Мне кажется, что он всем немножко как добрый папочка. К тому же, он старше всех.
   - Что еще раз голосует в пользу моего мнения. Он не может не знать, хотя бы в общих чертах, что творится в фирме.
   - И ему не нравится, что я стала проявлять инициативу. Ведь фактически директорствует он, а я так, развлекаюсь... Но я сильно втянулась, если честно. И даже иногда стала вспоминать, что директорский статус-то у меня... Лене это явно не нравится. Боится, что я его потесню?
   - Вынужден вас огорчить, Вика, - у вас никогда не будет такого авторитета, какой наработал он. И бояться ему нечего. Кстати, откуда он перешел?
   - В каком смысле?
   - Ну, кем он был в прошлом?
   - Не знаю. А что?
   - Большинство людей, работающих в конкурентной разведке, - это люди в прошлом из органов. ФСБ, милиция, военная разведка... На предприятиях в отделах конкурентной разведки, - там еще много людей светских, поскольку разведывание намерений конкурентов является частью маркетинга. А в вашей конторе, я думаю, собрались в основном, служивые люди... Вы бы заглянули в их личные дела. Из таких фактов тоже можно сделать кое-какие выводы. Вот, допустим, если ваш Брежнев работал раньше в государственной разведке, - то это такой прожженный лис, что ни вам, ни даже мне никогда не докопаться до его секретов.
   - Так что же делать? - Расстроилась Вика. - Вы же сами сказали, что подброшенная камера, - род угрозы, предупреждения... Надо же дать ИМ понять, что это не мы! Или заставить расколоться Брежнева, если это делишки кого-то из наших!
   - У меня пока имеются три предложения. Первое: позвоните мужу, попробуйте что-то узнать у него. Второе: поинтересуйтесь вашими другими пайщиками. Возможно, у них свое "лобби" в вашей фирме, а вы об этом даже не догадываетесь.
   - Лобби? - не поняла Вика.
   - Эти двое пайщиков могут, к примеру, поощрять кого-то из разведчиков иметь дело с непредписанной клиентурой, - проще говоря, с криминалом. Или пользоваться непредписанными методами. Кроме того, - опять же, чистое допущение, но надо проверить: нет ли с их стороны какой-то заспинной игры с целью дискредитировать компанию и ее нового руководителя, то есть вас, Викторию Ольшанскую, - с тем, чтобы позже выкупить вашу долю. Подобный ход с их стороны был бы неумным, так как восстанавливать потом репутацию компании придется долго и сложно. Но дураков много на свете, - отчего и проверить такую возможность надобно.
   - Но как это узнать?
   - Выясните для начала, насколько они интересуются делами фирмы. Знакомы ли лично с разведчиками. А там будем думать по ходу, в зависимости от первой информации.
   - Вы сказали, что у вас три предложения...
   - Да, вот и третье: если в фирме есть человек, которому вы особенно доверяете, - то расспросите его.
   - Спасибо... Что там с отпечатками? Нашли что-нибудь на кулоне?
   - Сведения из лаборатории у меня должны быть завтра. Я вам позвоню.
   Детектив улыбнулся и поднялся, чтобы проводить гостью до дверей. Вика попыталась настоять на том, чтобы заплатить ему гонорар.
   - Вы потратили больше часа времени! - причитала она, - адвокат бы уже взял не меньше двухсот долларов!
   - Я не работаю на вас. Вот если однажды вы меня наймете, - то и будете платить. А пока что я вам просто даю дружеские советы. Помочь вам меня просила Саша, - стало быть, вы находитесь в разряде друзей.
   - "ПросиЛА"? Так Саша - это женщина?
   - Это не просто женщина, - ответил ей Алексей, - это моя любимая женщина!
  
  
   Вика приступила к реализации "дружеских советов" детектива немедленно, как только вернулась домой. Дозвонившись до Миши, она пояснила ему ситуацию.
   - Лёня был моей правой рукой, и я доверял ему, как себе, - ответил бывший муж. - И сам я следил, чтобы левых дел не было. Мне мой бизнес дорог во всех смыслах, ты ж меня знаешь, - он усмехнулся, - а с нелегальными штучками мы бы быстро потеряли лицензию и накрылись медным тазом. Лёня это тоже прекрасно понимает: хоть бизнес и не его, - но зато его место в жизни. Свой личный авторитет он подпалить не захочет. Не думаю, что со времен моего ухода его позиции изменились...
   - Миш, а может ли быть такое, что в нашей фирме кто-то левачит без его ведома?
   - Теоретически - да. Но практически... Были когда-то попытки, но мы с Лёней их пресекли. И с тех пор, я думаю, у нас все ученые. Я уверен, что это кто-то из смежных организаций нашалил, а застуканная девица ляпнула название нашей конторы. Трудно, конечно, найти, кто это был и где. Но я позвоню Лёне, пусть расстарается. Не переживай, Вика, - Лёня ни тебя, ни фирму в обиду не даст!
  
   Глава 14.
  
   Ну что ж, неплохо для начала, - решила Вика. По крайней мере, звучит утешительно. На следующий день, едва явившись на работу, она, следуя заветам детектива Кисанова, учинила Брежневу допрос с пристрастием: чем занимаются два других пайщика фирмы "Виктория", Чекин и Гринцов? Почему никогда не появляются?
   Брежнев пожал круглыми плечами:
   - Не интересуются они. Они ж владельцы, а не сотрудники. Очень охотно голосовали за вашу кандидатуру, к слову. Самим им не хочется. Не можем же мы их заставить! Да и ни к чему они к нам, непрофессионалы, - хвати...
   Он осекся. Вика усмехнулась: Брежнев явно намеревался сказать, что на его голову хватит и Вики.
   Она в ответ небрежно мотнула головой, - мол, аудиенция окончена. Брежнев, в глазах которого со вчерашнего дня смерзлось кристалликами удивление от внезапно родившейся начальственности Вики, послушно удалился из ее кабинета.
   Она быстро нашла в документах имена и телефоны двух пайщиков, Чекина и Гринцова. Дозвонилась Вика обоим, причем исключительно на мобильные, так как домашние не отвечали, - вернее, отвечали стандартными голосами автоответчиков.
   К ее немалому удивлению, Чекин оказался на данный момент в Нью-Йорке, а Гринцов в Стокгольме. Оба не высказали ни малейшего интереса, ни энтузиазма в вопросах управления фирмой. Чекин промямлил, что, проголосовав за назначение Вики на пост директора, он тем самым, счел себя свободным от всех хлопот. Лишь бы они с Гринцовым доходы получали...
   Гринцов же вообще испугался, подумав поначалу, что Вика требует общего собрания. И с большим облегчением, поняв, что вопрос так не стоит, принялся рассказывать, как он занят по делам других своих фирм, и фальшиво сожалеть, что не может уделять фирме "Виктория" побольше времени.
   Ну что ж, "баба с возу - кобыле легче". Если Чекина и Гринцова дела фирмы столь откровенно не интересовали, - то и Вике нет смысла интересоваться ими.
  
  
   После чего Вика приступила к выполнению следующей задачи, обозначенной Алексеем Кисановым. Она вышла из кабинета и побродила по комнатам. В принципе, за прошедшие два месяца, у нее вроде сложились отношения с коллективом, - если этот отряд практически независимых людей можно назвать коллективом. Подавляющее большинство смотрело на нее примерно так, как солдаты, которые, вернувшись с боев, вдруг обнаружили бы посреди казармы розочку в горшочке. Иными словами, немного удивленно (что ЭТО тут делает среди нас?), достаточно равнодушно, но и вполне приветливо: кто же не улыбнется цветку!
   Пожалуй, несколько мужских улыбок были действительно искренни, хотя совсем по другому поводу: Вика им нравилась как женщина. Зато две дамы-разведчицы ее заметно недолюбливали.
   И все же имелся среди сотрудников один человек, относившийся к ней как-то иначе. В нем чувствовалась неподдельная, неравнодушная симпатия, - причем не мужская, а дружеская. Он был, на глаз, ее ровесником, плюс-минус. В офисе он бывал не всегда, наездами, и тогда плотно сидел у компьютера. Иногда случалось им заговорить на какие-то темы, и Вике нравилось в нем все: и его манера внимательно выслушивать, и доброжелательность советов, и рассуждения на отвлеченные темы, о политике или последнем фильме. Звали его Женей, и сегодня, завидев его, Вика подошла.
   Женя был погружен в интернет до такой степени, что ей пришлось его окликнуть дважды.
   - А, Викочка! Привет, милая! Как дела? Как тебе тут у нас директорствуется? Не обижают мужики?
   - Нет, - улыбнулась Вика. - У тебя есть пять минут? Пойдем кофе попьем?
   Было совершенно очевидно, что у Жени не имелось ни пяти минут, ни тридцати секунд. Однако он, заглянув ей в глаза, согласился.
   Они спустились вниз, - рядом находился бар.
   - Говори, - распорядился Женя.
   - Вопрос у меня щекотливый, но простой... - начала Вика.
   - Викуся, к делу!
   - Брежнев уверяет, что фирма не использует методы, противоречащие Уголовному кодексу. Сама я проверить не могу, ты же понимаешь: до меня доходит только верхушка айсберга, самые общие сведения о делах, проходящих через фирму. А дальше действуете вы, разведчики. И как вы действуете, мне далеко не всегда известно. Если кто-то нарушает правила, то я могу об этом и не узнать. Но, в случае чего, шишки упадут на мою ни в чем неповинную голову. Так вот скажи мне только: "да" или "нет".
   - Видишь ли, Вика, не только ты не можешь досконально знать, как действует каждый из нас на своем поле, - но и мы между собой: таковы условия нашей работы. Тем не менее, года два назад у нас была разборка внутри компании, еще с твоим мужем. Некоторым сотрудникам Миша выговорил за применение незаконных методов.
   - Можно узнать имена тех, кто...
   - Отчет о собрании наверняка сохранился. Миша твой был грамотным дипломатом и, в случае чего, непременно бы потряс бумажкой перед носом заинтересованных организаций: мол, я все сделал, что мог, - а дальше уж если люди самовольничают... Понимаешь.
   - Понимаю. Отчет поищу. Спасибо, Жэка. А Чекин с Гринцовым тут появляются иногда? Тут есть их люди, на твой взгляд?
   - У тебя точно нет неприятностей?
   - Нет. Это я так, на всякий случай спросила.
   - Они практически не появляются. Если их люди у нас есть, то мне об этом ничего не известно. Но сомневаюсь. Они совершенно не профессионалы, просто бизнесмены, вложившие бабки. Что ты еще хочешь узнать "на всякий случай"? - Усмехнулся Жэка.
   - Спасибо, все.
   - Тогда я помчался!
   Он исчез из кафе, словно его сдуло ветром. Вика неторопливо сняла сумочку со спинки стула и направилась к выходу. И едва не столкнулась лбом с Жэкой, который почему-то вернулся.
   - Тебя что-то тревожит, это ж видно. Лучше расскажи, я могу быть тебе полезен.
   Вика не нашлась, что ответить, и он снова заторопился:
   - Ну, если надумаешь, то приходи!
  
  
   Она достала из шкафа архивы: протоколы собраний, - и принялась перечитывать. Действительно, на одном из собраний двухлетней давности Мишей было поставлено на вид сотрудникам, что Уголовный Кодекс следует чтить. Однако ни одного имени не было названо.
   Впрочем, на следующем по хронологии собрании имена всплыли: Андрею Плиточникову и Николаю Трофимову было указано, что руководство фирмы по охране бизнеса (ОБ) "Виктория" не одобряет их методы действий.
   Трофимов был тот самый угрюмый мужик, который отчего-то на дух не переносил Вику. А Плиточников... Вика с трудом припомнила его лицо: разведчики в офисе не сидели, только забегали иногда по надобности, особенно интернетной.
   Она подняла личное дело Плиточникова. Ничего особенного: на нее с фотографии смотрело супер-мужественное лицо, натужно клеившее на себя светскую улыбку перед объективом фотоаппарата.
   Ну, допустим, что эти двое не вняли призывам Миши и по-прежнему пользовались незаконными методами, - а именно, прослушкой и скрытой съемкой там, где это было запрещено, а также подкупом и незаконным получением документов... Что отнюдь не проливало свет ни на место съемки, ни на женщину, которая носила на себе кулон с видеокамерой... Кто она такая?
   Две сотрудницы женского полу, имевшихся во вверенном ей предприятии, находились вне подозрений: они практически не покидали офис, проводя время у компьютеров в поисках заказанной разведчиками информации.
   Если вызвать Плиточникова и Трофимова на ковер (она же директор!), то они, конечно, все равно не признаются... Но имеет смысл хотя бы попытаться. В крайнем случае, если повезет, она просто почувствует: врут ей или нет...
   И Вика велела сладкой Любаше дозвониться до обоих от ее имени и высвистать их на завтра.
  
  
   К концу рабочего дня на ее мобильный позвонил детектив Алексей Кисанов и спросил, сможет ли Вика после работы встретиться с ним, - дав понять, что по телефону лучше избежать обсуждения данной темы. Вика согласилась, - они условились, что он будет ждать ее у выхода из офиса, а затем она последует на своей машине за его "Нивой".
   Таким образом, они добрались до какого-то кафе, где Алексей Кисанов сделал ей знак припарковаться. Они взяли пиво с орешками, и детектив, удостоверившись, что в данный момент никто не может их слышать, произнес:
   - Удалось, кроме ваших с Григорием отпечатков, вычленить еще два. Первый, - судя по размеру пальца, женский, - оставила, видимо, хозяйка кулона. По "Паутинке", компьютерной картотеке МВД, его сумели идентифицировать. Он принадлежит одной проститутке. Другой отпечаток, мужского пальца, идентифицировать не удалось: смазан.
   - Наверное, я совершено тупая... - опечалилась Вика, - но я никак не соображу, как мне нужно отреагировать на эту информацию.
   - Куда как просто. Теперь у вас есть базовая информация: имя проститутки. Поручите вашим разведчикам найти эту девушку. Пусть попробуют ее разговорить и узнать, кто ей дал камеру и что просил снимать. А также, кто ее застукал и отобрал камеру с записывающим устройством. Вряд ли она признается, но попытаться нужно. Если не удастся узнать от нее, пусть тогда соберут максимум информации о ее клиентах. Скорее всего, эту камеру ей дал один из них.
   - Вы думаете, этот смазанный отпечаток - его, клиента?
   - Нет, вряд ли. Он принадлежит не тому, кто дал ей камеру, - а, напротив, тому, кто снял ее с шеи девушки.
   - Почему?
   - Из-за самого отпечатка. Тот, кто дал ей камеру и просил об услуге (точнее, ее оплатил!), - был спокоен и наверняка позаботился о том, чтобы самому не засветиться: следов не оставил. Зато тот, кто сорвал с ее шеи кулон, каким-то образом догадавшись, что в нем спрятана камера, - тот пребывал в ярости. И неосторожно оставил отпечаток. Он не мог знать, что след смазался. Если бы он был в спокойном состоянии, то обязательно бы вытер кулон.
   - Выходит... Значит, клиент проститутки принадлежит к одной стороне, а тот, с отпечатком, к вражеской?
   Алексей улыбнулся.
   - Точнее сформулировать так: клиент тем или иным образом принадлежит к лагерю Заказчика информации. А тот, кто девушку разоблачил и лишил ее кулона-камеры, - тот принадлежит к лагерю Объекта, которым интересуется Заказчик. Посему надо танцевать от печки, - то есть, от проститутки. Есть шанс, что среди клиентов девушки мы найдем имя, которое размотает весь клубок.
   - Вы возьметесь за это, Алексей?
   - Какой смысл, когда у вас под рукой целая бригада разведчиков? К тому же, как я понял из ваших слов, маленькое расследование показало, что они достойны доверия?
   - Мне нужно еще проверить двоих. Я вызвала их назавтра.
   - А что за ними?
   - "Незаконные методы действия" в прошлом, это все что я знаю. Но я так поняла, что речь шла именно о прослушке или видеонаблюдении.
   - В таком случае, их имена могут оказаться в списке клиентов этой девушки.
   - Они ходят к проституткам?
   - Вас это удивляет?
   - Ну, вроде бы приличные люди... - пожала плечами Вика.
   - Если вы имеете ввиду социальный смысл этого слова, то к проститутками как раз ходят только "приличные люди". Другие просто не могут себе этого позволить: дорого. И, судя потому, как процветает этот бизнес в Москве, в клиентах у "фей" недостатка не имеется.
   - "Фей"?
   - Так называют их "приличные люди", - улыбнулся Кис. - Наша милиция менее поэтична и зовет проституток "шкурами".
   - Так вы мне советуете прямо спросить их об этой... - Вика заглянула в листок бумаги, переданный ей детективом, - Ане Куценко?
   - Нет, не советую. Если они продолжают нелегальничать, то вы их только напряжете своей осведомленностью. Они вам ничего не скажут, но быстро постараются замести следы. Поручите кому-то другому.
   - А может, вы все-таки возьметесь за это дело?
   - Я думаю, что ваши разведчики располагают куда большими возможностями, чем я, чтобы разузнать, где обитает эта Аня. Зачем же мне вводить вас в расходы? Тем более что вы подруга Григория...
   Последняя фраза детектива выбила Вику из колеи окончательно. Она - "подруга" Григория? И детектив Кисанов считается с этим "фактом"? Быть в статусе его "подруги", - все равно что предъявить визитную карточку, где помечено "член престижного клуба"? Да кто же он, Григорий???
  
  
   Весь путь к дому ее не оставляли мысли о Лешем. Что-то не вязалось тут, никак не вязалось! Сначала он позвонил Саше, которая, как недавно выяснилось, "любимая женщина детектива Кисанова". Эта Саша дала Лешему телефон детектива, и тот приехал незамедлительно. То есть, в глазах Саши, Леший имел весомый авторитет, - отчего она и отрекомендовала его детективу самым лучшим образом...
   И это бывший учитель французского? Спившийся и продавший комнату в коммуналке за ящик водки? Которого до сих пор уважают какие-то старые друзья? В наше бизнес-время, когда все меряется на деньги или на интерес, - такое бывает?!
   Вика попыталась представить. Вот, допустим, Ната, - возьмем такой сценарий, при котором она не преуспела со своей туристической фирмой. А, напротив, разорилась, впала в нищету, может, даже спилась... И как бы Вика отреагировала на ее звонок?
   Конечно же, никаких сомнений, - Вика бы немедленно подняла все мыслимые и немыслимые связи, чтобы выручить подругу! Пусть и разорившуюся, и спившуюся.
   Но то Вика. Которая старается не наступить даже на червяка после дождя. Миша к примеру, такими вопросами никогда не задавался. Он бы спокойно вычеркнул из записной книжки ненужного ему, выпавшего из оборота человека.
   Бизнес - игра... ИГРА. Да, конечно. Только в ней существует большой подвох. И заключается он в том, что с одной стороны имеются игроки, - а с другой, наивные, патологически честные люди, которые даже не подозревают, что с ними играют... Как с Лешим: те умники, что купили его комнату за ящик водки, - они, конечно, "бизнесмены" и, по определению Миши, "игроки". Проблема лишь в том, что Леший не игрок....
   А ИГРА может быть настоящей только тогда, когда о ней есть обоюдное соглашение, когда играют обе стороны по общим правилам. Если же один играет, а второй доверяет, - то никакая это не игра, - а обман, мошенничество... Вроде напёрсточников... Гадость какая!
   "... А ведь со мной тоже кто-то затеял одностороннюю игру... - Подумала Вика, засыпая. - Мертвая кошка - это ход конем. А я до сих пор так и не знаю, какой фигурой ответить..."
  
   Глава 15.
  
   С утречка Вика бухнула, едва ли не с порога:
   - Знаете что, Леонид Ильич? Раз вы не справляетесь сами, то я подключу всех наших сотрудников!
   "Ход конем", - она не забыла свою вчерашнюю полудремную мысль.
   - А кто платить будет, Виктория? У разведчиков свои задания, и простой в делах нам обойдется дорого!
   Обезоруженная, Вика пошла к Жене. На этот раз она выложила ему все: и историю о кошке с кулоном, и об отпечатках проститутки.
   - Вот почему ты меня расспрашивала в прошлый раз о нарушениях... Неприятная история.
   - Жэк, я права, что на кону репутация фирмы?
   - Конечно.
   - Значит, вполне логично дать задание разобраться в данной истории всем разведчикам? А то Леня мне заявил, что слишком большая роскошь, денег стоит...
   Жэка подумал.
   - Безусловно, это вопрос чести фирмы, а не твой заказ в личных интересах. Но отрывать всех разведчиков от их, как всегда, очень срочных дел, тоже было бы неправильным. Ты ведь знаешь, на вопрос: когда нужны результаты? - у нас отвечают: вчера...
   - Может, ты сам возьмешься за поиск? Я тебе премию выдам, - улыбнулась она.
   - Викуся...
   - Что? Тоже нет времени, хочешь сказать?
   - Времени никогда нет. Но тут другое... Твоя просьба ставит меня в очень неловкое положение...
   Как оказалось, десять лет назад, когда Женя пришел в фирму мальчиком на побегушках, именно Николай Трофимов стал его учителем в профессии разведчика. За что Женя ему безмерно благодарен. И теперь, даже если Трофимов грешен, то со стороны Жени было бы некрасиво его подставлять... Вдруг вышеозначенная проститутка действительно является его "контактом"?
   Вика, однако, сделала из пояснений Жени свой вывод:
   - Так, значит, не зря камеру подбросили мне?
   - Вик, я сказал "вдруг". Возможно, он действительно завязал с незаконными методами. И эта проститутка вместе с камерой не имеет никакого отношения к нам. Просто, если в конце расследования окажется что это он, я буду очень скверно себя чувствовать. Между прочим, он, на самом деле, хороший мужик. Это он только с виду такой бирюк.
   - А второй, Плиточников?
   - Его я знаю меньше. Он относительно недавно, всего года три. А я, Николай Трофимов, Леня, Миша твой и еще пара человек, - мы с основания. Поначалу, когда и законов-то толком не было, все мы баловались такими делами. Но однажды это стало незаконно. И пришлось переучиваться. И Трофимов, на мой взгляд, должен был уже войти в струю, после разборок с Мишей два года назад. Играть в одиночку против собственной фирмы, - дело тухлое...
   - Жэка, что же мне делать? Кого попросить разведать, наши или не наши грешки связаны с этой камерой?
   Женя задумался. И думал долго. И был похож, с его есенинской внешностью, на поэта, ищущего рифму.
   - Видишь ли, Викуся, если у нас завелась нечистая игра, - то любой может оказаться в нее вовлечен. Ты вот по старым делам вычислила Трофимова и Плиточникова, - но вдруг это вовсе не они? Эти двое как раз ученые, - а новенькие, еще не битые, может, именно кто-то из них ввязался в запрещенные игры? Есть и другой нюанс... - Раздумчиво произнес Жэка. - Ты здесь человек посторонний и чужой, не обижайся. Ты милая, очаровательная, деликатно держишься, - мужики отдают тебе должное во многих отношениях, я слышал разговоры... Но если ты поручишь такое дело некоему Игреку, то он, боюсь, твоим обаянием пренебрежет, предпочтя мужское братство. И предупредит Икса, что ты копаешь под него. Чем сослужит службу, понятно, ему, а вовсе не тебе.
   - А если кому-то из женщин?
   - Тот же расклад, только еще хуже. Уж слишком ты хорошенькая, чтобы они за тебя играли.
   - Не за меня! За фирму!!! Это же дело, общее для всех!
   - Вик, ты что, никогда не работала в коллективе? Понятно... Видишь ли, дело - делом, а люди есть люди. Большинство из них, ради личных симпатий или антипатий, способны спустить под откос любое дело. То есть, если Маше нравится Саша, то она побежит ему немедленно докладывать, что ты, такая плохая-сякая-нехорошая, интересуешься его грешками. И Саша быстренько ляжет на дно. Мы эту психологическую особенность членов коллективов учитываем в работе и неплохо используем. Нужно узнать информацию о красивой женщине-руководителе? Найди некрасивую! В восьми случаях из десяти, она, вместе с ненавистной ей красулей, заложит и всю свою контору.
   - Так что же делать?! - отчаялась Вика.
   - Да ты вообще ничего не должна делать, солнце! Скажи Лёне, что разговоры о потерянном времени и его дороговизне неуместны, так как на кону репутация нашей фирмы. И перевесь заботу на его голову. Он ведь тоже это понимает. Сам найдет решение, я тебя уверяю. Это он просто перед тобой кочевряжится, не обращай внимания...
  
  
   Вика послушалась Жеку, в силу чего сообщила Брежневу директорским голосом, что данное дело является приоритетом и не терпит отлагательства в интересах фирмы, посему пусть он подключает к расследованию любых сотрудников по своему усмотрению.
   На этот раз Леня возражать не стал, только кивнул.
   Пораженная откровениями Жэки, она довольно долго просидела в задумчивости в своем кабинете. Несмотря на отсутствие опыта работы в коллективе, она прекрасно помнила опыт коллектива школьного. Там ведь было то же самое... Всегда находились девчонки-интриганки, крутившие у нее за спиной, дабы настроить хотя бы часть мальчишек против нее. Вика совершенно не представляла, что дурного можно было о ней сказать, - она никого не обижала, обладала характером веселым и добрым. Но они как-то находили. Если Вика на уроке первой поднимала руку, - говорили: подлизывается к учителю. Если она о ком-то хорошо отзывалась, говорили: хочет понравиться. Если отзывалась плохо (причем за дело), говорили: стерва...
   Ничего, оказывается, не меняется. Ябеды остаются ябедами, интриганы - интриганами, и лишние двадцать, тридцать и далее лет возраста не прибавили новых штрихов к их мировосприятию...
   "Во многом знании - немалая печаль..."
   - вспомнилась ей стихотворная строчка Заболоцкого.
   "...Так говорил творец Экклезиаста.
   Я вовсе не мудрец, но почему так часто
   Мне жаль весь мир и человека жаль?"
  
   Они оба правы, - мудрец и поэт, - грустно подумала Вика...
  
  
   Оставалось десять минут до встречи с вызванными "на ковер" Трофимовым и Плиточниковым. Вика подошла к зеркалу, поправила кудряшки, подчертила карандашиком неярко накрашенный, хорошенький ротик, посмотрела на себя и справа, и слева, - но результат остался неутешительным: на директора она катастрофически не походила. И как ей держаться с неприветливым Николаем Трофимовым, о котором столь хорошо отзывался Жэка, она не представляла.
   Вика открыла дверь кабинета: Трофимов уже ждал, - и пригласила его войти.
   Она решила свести собеседование к минимуму. Лишь проинформировала его об истории с кошкой и спросила, что он думает об этом деле.
   Трофимов, не глядя на Вику и демонстрируя всем своим видом, что ему странно отчитывать перед ней, - ЖЕНЩИНОЙ и НЕПРОФЕССИОНАЛКОЙ, сообщил, что, по его мнению, фирма "Виктория" не может быть причастна к данному инциденту. Тот факт, что кулон подбросили Вике, он расценивает как провокацию с целью посмотреть на дальнейшие действия фирмы. И, если фирма сейчас начнет суетиться, - сказал Трофимов, - заверяя и доказывая, что она не причастна, - то вызовет лишь больше подозрений.
   В силу чего, его мнение сводилось к следующему: не надо ничего предпринимать и дергаться, - а надо продемонстрировать глухое непонимание и безразличие.
   На все попытки новоиспеченной директрисы настоять на прояснении вопроса, Трофимов был категорически однозначен: она только посеет недоверие между коллегами, тогда как основа их работы строится именно на взаимном доверии...
   Выслушав, Вика суховато сообщила, что примет к сведению его точку зрения, после чего отпустила Николая Трофимова.
  
  
   Андрей Плиточников уже сидел в холле в ожидании своей очереди. Всерьез они воспринимали Вику или не всерьез, - но все-таки считались с ее статусом, - с удовлетворением отметила она.
   ...Нельзя было не признать, что Плиточников чрезвычайно хорош собой. Вика даже немного растерялась, но быстро взяла себя в руки.
   - Среди ваших контактов есть проститутки? - Строго спросила она.
   Плиточников насмешливо улыбнулся.
   - Конечно. У нас у всех есть в контактах проститутки, дворники, мусорщики, консьержки, соседи по интересующей квартире, коллеги по работе Объекта, равно как и члены его семьи...
   Всем своим видом он давал понять, что Вика задала непрофессиональный вопрос. Но она и бровью не повела.
   - И в отношениях с "контактами" вы способны зайти так далеко, чтобы попросить их о незаконной услуге? Например, о нелегальной съемке?
   - Разумеется, нет. С меня хватило того втыка, что мне устроил ваш супруг пару лет назад.
   - Стало быть, об Ане Куценко вам ничего неизвестно?
   - Кто такая?
   - Проститутка. Кулон с камерой, который подбросили вместе с кошкой в мою квартиру, находился, судя по всему, на шее этой Ани.
   - Мне это имя ни о чем не говорит. Но, если вы хотите, я могу навести справки среди знакомых проституток.
   - Наведите. Найдите ее и расспросите. Мы должны понять, почему кулон был подброшен мне, директору фирмы!
   - Приступлю немедленно, - ответил Андрей Плиточников и окатил Вику заинтересованным мужским взглядом. - Тем более, что это касается вас лично, - интимно добавил он.
   - Это касается не меня лично! - разгневалась Вика. - Это касается репутации фирмы!
   - Без сомнения, - Плиточников погасил блеск в глазах. - Репутация дороже всего. Я займусь этим немедленно и вплотную.
   "Вот и отлично, - подумала Вика. - А я займусь немедленно и вплотную тобой, дорогуша".
  
  
   ...У нее созрел весьма неожиданный план. Все эти Иксы с Игреками, с их мужским (мачистским!!!) братством были ей уже по горло. И Вика решила, что она достаточно разбирается в профессии, чтобы...
   Чтобы выступить самостоятельно в роли разведчицы! Дабы последить за Плиточниковым.
   Почему именно за ним, она точно не знала. В истории двухлетней давности фигурировали оба: он и Трофимов. Но мнение Жэки для нее имело вес. Да и в угрюмом непризнании Вики Трофимовым была какая-то честность. Другое дело Андрей Плиточников: в его попытке обаять Вику, распространить на нее свои мужские чары (судя по всему, обычно действовавшие безотказно) было что-то такое... Такое, чего она не могла выразить словами... Что-то вроде хитрого, тайного оружия.
   Строго говоря, Жэка прав: любой другой сотрудник мог оказаться "леваком". Но у Вики не имелось в распоряжении оснований, чтобы заподозрить "любого другого". А с Плиточниковым как раз основания имелись: он в фирме всего три года и уже нарушал правила игры. И посему мог и теперь...
   Плюс "тайное оружие". От шарма Андрея у нее остался неприятный привкус, словно она съела взбитых сливок, сладких и жирных, - привкус фальши.
   И она отправилась следить за Плиточниковым.
  
  
   Глава 16
  
   Вика еще ни разу в жизни ни за кем не следила, но все же сообразила, что отъезжать сразу же за Плиточниковым было бы неправильно. Она выждала, пока он сядет в свою машину, заведется и тронется. Тогда она стрелой вскочила в свою "Лагуночку", и, как только "Фольксваген" Плиточникова выехал со стоянки, завелась и направилась за ним, стараясь держать расстояние в пару машин. С Цветного бульвара, где находилась фирма "Виктория", он направился по Садовому кольцу в сторону Ленинградского проспекта. Держать дистанцию оказалось безумно трудно: то между ними вклинивались другие машины, и тогда Вика боялась, что потеряет свой "объект" из виду, - то вдруг машины перед ней меняли полосу, и тогда она оказывалась прямо за Плиточниковым, боясь, что он ее заметит. И все-таки она благополучно доехала за ним до Динамо, завернула направо после дальнего от центра выхода из метро и, спрятавшись за мощным телом троллейбуса, протащилась еще с пару улиц. И тут чуть не опростоволосилась: Плиточников затормозил, и она открыто проехала мимо него. К счастью, он не смотрел на дорогу: выйдя из машины, он приблизился к трем девушкам, с виду совершенно обыкновенных, и заговорил с ними. Вика решила не останавливаться и, вернувшись на Ленинградку, поехала к себе на Сокол довольная, что Андрей Плиточников честно выполнил задание. Вика страшно не любила подозревать людей и сейчас словно избавилась от груза, ее тяготившего.
  
  
   На следующий день Андрей Плиточников доложил, что об Ане Куценко, увы, никто ничего не знает. Точнее, ему не удалось найти проституток, знакомых с ней, - и Андрей развел руками в знак глубочайшего сожаления.
   Жест показался Вике театральным, и вчерашний груз недоверия неожиданно сдавил сердце. Леонид Ильич ее тоже ничем не порадовал. "Ребята работают, ищут", - сказал он.
   Весь день Вика маялась, а к концу рабочего дня решила съездить на "точку" сама.
   По дороге до места она обдумывала, как с ними поговорить. Проституток Вика никогда в жизни не видела, - а, может, и видела, но не догадывалась об их профессии. Вчерашние девушки тоже выглядели обыденно: короткие юбки, высокие каблуки, подведенные глаза, - но таких миллионы на улицах Москвы, не все ж они проститутки... А, может, вчерашние девицы вовсе не проститутки? И Плиточников все-таки заметил слежку за собой и нарочно изобразил перед Викой служебное рвение?
   Но девушки стояли на том же месте, только сегодня их было четверо. Местечко было оживленным: недалеко остановка, плюс большой ларек с напитками, сигаретами и прочей чепухой. Вика притормозила и, робея, приблизилась к группке. Она так и не придумала, как лучше с ними разговаривать.
   - Здравствуйте, девушки, - произнесла она и, уловив на себе их заинтересованные взгляды, вдруг испугалась: а ну как ее примут за клиентку-лесбиянку? Или для лесбиянок существуют другие "точки" в мегаполисе по имени Москва?
   Вика не имела ни малейшего представления о географии этой сферы труда и бизнеса.
   - Я к вам по делу, - поторопилась она уточнить. - Я ищу Аню Куценко, знаете такую?
   Девицы переглянулись и пожали плечами. Никто не удостоил ее словом.
   Вика нетерпеливо повторила вопрос, и на этот раз ей процедили "нет" и отвернулись.
   Значит, Андрей Плиточников ей правду сказал... Хотя, погодите, если эти девицы не знают, - то ведь могут знать другие, верно? Не единственные же они проститутки в Москве? И почему же тогда Плиточников спросил только у них?
  
  
   - За два дня, вчера и позавчера, я объехал довольно большое количество известных мне точек, - ответил он на вопрос Вики.
   Разумеется, она сформулировала вопрос ловко, чтобы не выдать своей слежки. Просто спросила, как много точек он объехал и есть ли еще шанс найти тех, кто знает Аню Куценко.
   - Еще попробую сегодня подъехать кое-куда ближе к вечеру, - добавил Андрей.
   Все правильно, он не обманывает: ведь позавчера Вика сразу уехала домой, потому и не знала, что он продолжил расспросы в других местах; а вчера она за ним не следила, но он целый день где-то мотался.
   Вика посмотрела на его красивое лицо. Женщины должны быть от него без ума... Но Вике не нравился подобный сладкий тип мужчин. Улыбка у него, как клейкая лента для мух. Кому как, - а Вика в роли агонизирующей мухи себя никак не видела.
   И "ближе к вечеру" она решила полюбопытствовать, где находится "кое-куда" Плиточникова. На этот раз она поступила иначе: покинув фирму, - Андрей еще находился там, что-то вылавливая в интернете, - она удачно встала на улице, спрятавшись за тремя другими машинами, и принялась поджидать, пока он выедет со стоянки здания, в котором находилась их фирма.
   Ждать пришлось долго, но Вика настолько вошла во вкус игры "в шпионов", что и не заметила, как пролетели полтора часа. Наконец, "Фольксваген" Андрея появился на улице, и Вика тронулась за ним. Ей казалось, что сегодня она куда более ловко прячется в потоке машин, чтобы Андрей не заметил ее "Лагуночку".
   Вика была уверена, что сегодня он приведет ее на новую "точку", где поджидают клиентов проститутки, - ан нет! К ее немалому удивлению, Плиточников приехал в... казино! Называлось оно "Стелла" *.
   Вика колебалась: пойти за ним? А вдруг он ее заметит? Впрочем, она бывала пару раз в каких-то казино с Мишей и вполне представляла внутренний интерьер данного типа заведений: множество закутков-островков с разными столами и игровыми автоматами, плюс уйма народу. И она рискнула.
   Прячась за автоматами и вытягивая шею, она пыталась обнаружить местонахождение Плиточникова, но обнаружила только цепкий взгляд на себе охранника. Вика лучезарно улыбнулась ему, расправила плечи и решительно направилась к столу с рулеткой: там была небольшая толпа, в которую легко затесаться. Втершись между чужих плеч, она принялась осматриваться, гадая, зачем пришел сюда Плиточников. В казино, по-видимому, есть свои, штатные проститутки, - решила она, - и Андрей хотел расспросить их об Ане Куценко.
   Наконец, она его увидела. Он сидел за одним из столиков и играл в покер! Неужто для этого и пришел?
   Кто-то взял ее под локоток.
   - Хотите поиграть?
   Она растерялась. мужчина был немолодым, приятным, внушающим доверие.
   - Я не умею...
   - Я вам помогу, если желаете.
   Ей ничего не оставалось делать, как согласиться. В казино приходят для того, чтобы играть, - если она откажется, то навлечет на себя еще больший интерес охраны.
   По совету своего незваного опекуна, Вика поставила на красное, рассеянно следя за шариком, прыгающим по рулетке, и косясь в сторону покерного столика. Она не понимала, чем Плиточников тут занимается: он просто игрок? Или он пришел по делу, а игра так, для отвода глаз? Он ни с кем, вроде, в контакт не вступал, вполне сосредоточенно следя за игрой - и, судя по выражению лица, выигрывал.
   В конечном итоге, закончив партию в покер, Андрей ушел себе восвояси, не оглядываясь по сторонам. Никого он тут не искал, - поняла Вика.
   Она проиграла небольшую сумму и, довольно бесцеремонно отделавшись от любезного седовласого господина, покинула казино. У нее было неприятное чувство впустую потраченного времени. Вика оказалась совсем не азартной, и игра в шанс ее нисколько не увлекла. Плиточников же, похоже, ушел оттуда с выигрышем. Он - игрок?
   Вика знала, что страсть к азартным играм есть род болезни. Стало быть, Плиточников ею поражен? Раз он, вместо того, чтобы выполнять ее задание, не смог удержаться и поехал играть в казино?
   Чего же можно ждать от сотрудника, пораженного такой болезнью? И насколько эта страсть отравляет его личную жизнь? Он спускает семейный бюджет на игры?
   Из личного дела Андрея Плиточникова Вика знала, что он женат и является отцом двух детей. И пожалела их.
  
  
   ...А Леший, - думала она по дороге домой, - видится ли он с дочкой? Или стесняется показаться ей на глаза? "Мой папа - бомж", - разве может ребенок написать такое в школьном сочинении? Интересно, как объяснила девочке мать, бывшая жена Григория, захватившая его родовое гнездо, - куда делся папа? Почему дочь не навещает?
   Или навещает? Трудно себе представить... Нет, невозможно!
   ...Эта Саша, без сомнения, очень порядочный человек, раз сохранила дружбу с Григорием, несмотря на то, что он спился и стал бомжом. И Леший, конечно, обладает какими-то достоинствами, еще неизвестными Вике, - коли нашлись такие преданные друзья... А что, он ведь и вправду необычный бомж, - бывший учитель французского, бомж-интеллигент! То-то он так быстро усвоил культурную речь! Он ее на самом деле не усвоил, - он ее просто вспомнил...
   И его деликатность... Он сам, в первый же раз, отказался сесть в ее машину (что она по глупости предложила), - раньше нее понял, что в своей помоечной одежде испачкает сиденье, и пошел до подъезда пешком... И потом...
   Воспоминания теснились в ее воображении. И как кран починил, и как пылесосил, и как телек с наслаждением смотрел, и как есть учился, и как она его в бутиках замучила... И варенье, - он так смешно, по-детски любит варенье...
   И Вике вдруг отчаянно захотелось увидеть его вновь сидящим на кухне и уплетающим варенье. Может, попробовать позвать его еще раз? Он отказался из гордости, ясно же... Он не хочет ее обременять. Он думает, что она просто по поверхностной доброте душевной ляпнула, не подумав о последствиях, - а потом сама пожалеет...
   Значит, надо сделать так, чтобы он поверил: она хорошо обо всем подумала. И еще сказать о дочке: он тогда сможет явиться ей на глаза не бомжом! И он согласится...
   Конечно!
   Вика решила завтра же съездить на Покровку к кофейне и поговорить еще раз с Лешим.
  
  
   Пока ее мысли крутились вокруг Лешего, она успела приехать домой и подняться к себе. Отперла квартиру, прошла в спальню, чтобы переодеться: Вика любила чувствовать себя комфортно дома, в майке и широких штанах из крепдешина. И тут опешила.
   В ЕЕ ПОСТЕЛИ СПАЛА ЖЕНЩИНА!!!
  
  
   Темненькая, коротко стриженная, она была похожа на бомжиху из компании Лешего. Она спала, лежа на животе, - щека распласталась на Викиной подушке, рука свесилась, нога выпросталась из-под одеяла... Ей это напомнило давнюю позу Лешего.
   Какая наглость! В ее квартире! Не спросясь!
   Вика возмутилась до глубины души. Неужели Леший воспользовался ее доверием и, сделав копии с ее ключей, теперь приводил к ней незваных гостей??? Он решил, что имеет право пользоваться ее квартирой?! Привел сюда бомжиху?!
   Конечно, жизнь на помойке не сахар. Вика сочувствовала этим людям до такой степени, что иногда испытывала желание позвать их всех к себе поесть и помыться. Но она уже не была юной идеалисткой и прекрасно понимала, что таким палец в рот не клади: сегодня предложишь поесть, - а завтра их не выкуришь из квартиры.
   Как бы то ни было, ее прекраснодушие в борьбе с ее же трезвостью в понимании вопроса, - это ее ЛИЧНОЕ дело. И Леший не имел никакого права пользоваться ее квартирой по своему усмотрению!!!
   Разъяренная, Вика двинулась к кровати.
   - Девушка! Проснитесь, эй, девушка!!!
   Однако девица не шелохнулась, и Вика, окончательно выйдя из себя, принялась ее тормошить.
   - Девушка! Немедленно вставайте! Вы кто такая?! Что вы здесь делаете, в моей квар...
  
  
   Слово застряло в глотке. Под откинутым одеялом обнаружилось обнаженное тело. Его можно было бы назвать красивым - и даже очень красивым, - если бы Вике было до созерцания его форм. Но взгляд сфокусировался на множественных синяках, покрывавших тело.
   Вика ойкнула и присела у кровати. Поймала свисавшую руку и дернула:
   - Девушка! Проснитесь!!!
   ...Рука была ледяной. И жесткой.
   Вика в ужасе отскочила. На ее кровати лежала... Лежал труп!!!
  
  
  
  
   * ладно, дитя мое (фр.)
   * Здесь и далее: названия казино и их местоположение вымышленные.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 6.14*123  Ваша оценка:
Раздел редактора сайта.