Аннотация: Давно хотелось написать нечто, в стиле "Индианы Джонса" или "Лары Крофт". Сел, попробовал... Что получилось, судить читателю.
КНИГА ПЕРВАЯ
КОЛЬЦО ВСЕВЛАСТИЯ
Vita brevis, magna est veritas et praevalebit - жизнь коротка, истина велика и всемогуща (лат.пословица)
От автора
Я не историк и не географ, поэтому прошу читателя не судить слишком строго, если на страницах данного романа он встретит какие-либо исторические или географические неточности. Ибо, при его написании я, в первую очередь, стремился не к академической достоверности фактов, а к созданию увлекательного сюжета.
ПРОЛОГ
-1-
330 г.до н.э.
Южная Аравия
Увязая копытами в песке, конь вынес Коллисфена(1) на вершину бархана и замер, почуяв опасность. Впереди, буквально в шаге от его ног, холм обрывался и стремительно проваливался вниз крутым, почти отвесным, склоном. Коллисфен запоздало натянул поводья. Зевс Громовержец! Так недолго и шею сломать! Он с трудом отвёл глаза от обрыва, благодарно потрепал по холке коня, а потом, посмотрел вдаль. Вид, с вершины, открывался потрясающий. Внизу, у подошвы бархана, тянулась полоса ровного, красноватого песка. Она весело искрилась в лучах заходящего солнца, словно вся была покрыта тонкой корочкой льда. А в центре её, вздымаясь к самому небу, закручивал тугую спираль столб песчаного смерча.
-О, боги! - чуть слышно прошептал Коллисфен. Зрелище было столь страшным и, одновременно, величественным, что у него перехватило дыхание.
А вихрь, между тем, медленно приближался к бархану. И рос. На глазах. Со всех сторон равнины, к пыльной, вращающейся воронке стекались змейками ручейки песка. И вскармливали её своей плотью. Спираль столба ширилась, становясь всё толще и толще, а серовато-красная сердцевина его стремительно темнела, наливаясь зловещей, непроглядно-чёрной мглой. В воздухе остро запахло озоном. Волосы на теле Коллисфена вздыбились и затрещали, словно вот-вот собирались вспыхнуть. Но он этого даже не заметил. Человек заворожено смотрел на смерч, борясь с желанием направить коня прямиком туда, в самый эпицентр жуткого песчаного чудища. Оно гипнотизировало и тянуло к себе, а противиться ему, с каждым мгновением, становилось всё труднее...
Конь, под Коллисфеном, заржал и, едва не сбросив седока, испуганно шарахнулся в сторону. Всадник пришёл в себя, рефлекторно дёрнул поводья, но животное не желало больше слушаться своего неразумного наездника. Взвившись на дыбы, оно развернулось и галопом поскакало обратно, прочь от страшного, дышащего непонятной угрозой, столба клубящейся пыли.
... Справиться с ним Коллисфен сумел не скоро. Лишь когда на горизонте появились шатры греческого лагеря, конь радостно заржал и перешёл с галопа на быстрый шаг. Своими обострёнными инстинктами он понял, опасность миновала и теперь ни ему, ни его седоку, ничего не угрожает.
Очнулся от туманящей разум хмари и сам Коллисфен. Бешеная скачка основательно прочистила голову, выветрив из неё последние остатки гипнотической дури. Но тут же, прояснившийся разум эллина подвергся новой пытке и наполнился, вдруг, осознанием того, что глядя на смерч, он упустил из виду нечто, гораздо более ценное, чем захватывающее, но, в общем-то, весьма заурядное зрелище. Нечто такое, что...
О, боги!
Тренированная память мгновенно вернула Коллисфена на вершину бархана и вновь завертела перед его глазами воронку песчаного смерча. Вот только теперь, боковым зрением он сумел разглядеть вдалеке одинокую, торчащую среди унылых дюн, скалу. Ту самую, о которой говорил царь Александр и на поиски которой снарядил он, возглавляемую Коллисфеном, экспедицию. Эллин резко натянул поводья и остановил коня. Слава, богам! Нашлась!
А от лагеря, навстречу ему, уже скакал Никанодр. Командир отряда охраны выглядел весьма обеспокоенным.
-Что случилось? - Спросил он, приближаясь. - Что там, впереди, за пыль?
Несмотря на жару, его могучую фигуру украшали доспехи, а голову - старый бронзовый шлем. Ветеран - македонец, в любой момент готов был ринуться в бой.
Коллисфен улыбнулся и успокаивающе поднял руку:
-Всё в порядке, Никанодр! Это смерч. А ещё, - добавил он радостно, - я нашёл скалу.
-Где?
-Там, за барханами. Поднимай людей и пошли. Ночевать будем на месте.
-2-
Многодневные скитания по пустыне закончились. Экспедиция достигла цели и с последними лучами солнца разбила лагерь у крошечного каменистого островка, в центре которого хищно, словно клык неведомого зверя, вытарчивал чуть изогнутый пик базальтовой скалы. Как она оказалась среди бескрайнего моря песка ведали только боги или демоны, которые, по утверждению местных проводников, обитали где-то поблизости. И не только обитали, но и жестоко наказывали всех, кто вздумает коснуться руками шершавых боков скалы.
Проводникам никто не поверил, однако ядовитые зёрна тревоги они сумели посеять.
А потом, наступила ночь. С севера подул холодный, пронизывающий до костей, ветер. Под его порывами старая кожаная палатка, много лет уже служившая Коллисфену верой и правдой, скрипела и постанывала, будто жаловалась ему тихонечко, на свою нелёгкую долю.
Учёный не спал. Невзирая на то, что цель их путешествия была, вроде бы, достигнута, под сердцем бродила тревога. Он не знал, с чем это связано: с дурными ли предчувствиями, с бреднями перепуганных проводников, с необходимостью выполнять немилое его сердцу задание?.. Он не ведал причины своего беспокойства, но раскалённый уголёк тревоги жёг и жёг сердце, не давая ни заснуть, ни расслабиться.
Наконец, Коллисфен не выдержал и, завернувшись в гиматию(2) , выбрался из палатки.
И тут же, закашлялся, полной грудью вдохнув висящую в воздухе взвесь из песка и пыли.
-О, боги! - Проворчал он, торопливо прикрывая лицо специально намотанной вокруг шеи тряпкой. - Куда же нас занесло?
Вокруг царила тьма. Над головой мерцали звёзды, а подпирающая небо скала, вот-вот грозилась проткнуть своим острым пиком нависшую сверху, луну. Примерно посредине, между скалой и полукругом палаток, горел костёр. Огонь его колыхался на ветру, то и дело швыряя в лица сгрудившихся вокруг него людей дым и жар пламени. Закалённые в походах воины морщились, но терпели.
Их было трое. Несмотря на то, что на много стадиев(3) вокруг расстилалась безжизненная пустыня, Никанодр не стал отступать от правил и выставил на ночь охранение. Правда, разрешил стражникам греться у костра. Чем они тут же и воспользовались.
Коллисфен подошёл ближе и заметил на их обветренных лицах знакомый отпечаток тревоги. Видимо, даже испытанным воинам было не по себе.
-Проклятое место, - пробормотал один из них, средних лет, совершенно седой ветеран. Закутавшись в тёплый финикийский плащ, он тянул поближе к огню свои волосатые, обутые в сандалии, ноги. - Не нравится оно мне! Здесь всё, буквально дышит смертью!
-Ага! - Поддержал его второй воин, круглолицый молодой парень, со свежим шрамом на лбу.- Такое ощущение, будто мы на пороге Аида. Вон, даже лошади и те, с ума сходят.
Действительно, привязанные к вбитым в тело скалы крюкам, животные то и дело всхрапывали и, натягивая поводья, пугливо жались друг к другу.
-Жрать они хотят, поэтому и бесятся, - Сказал, поднимаясь на ноги третий стражник, плечистый гигант, в котором Коллисфен узнал победителя позапрошлогодних Олимпийских Игр(4), борца и метателя копья, Диагора. - Пойду, брошу им сена. Может, успокоятся немного.
Коллисфен присел на освободившееся место и протянул к огню озябшие руки. Его появление ночной дозор встретил не слишком приветливо. Хотя и с подобающим рангу, почтением. Как не крути, а он здесь главный. И даже командир Никанодр вынужден ему подчиняться. Морщась и скрипя от злости зубами, но подчиняться. Такова воля базилевса(5) и никто не вправе ей перечить.
Все в отряде знали, кто отправил их в пустыню, но лишь Коллисфен знал - зачем. И знание это внушало ему ещё большую тревогу. ТАЙНА, к которой возжелал прикоснуться царь Македонии, по мнению Коллисфена была слишком опасна. Не зря её упрятали в таком диком и гиблом, для всего живого, месте. Не зря! И лишь богам известно, каких бед она может натворить, оказавшись в руках талантливого, но слишком самонадеянного юноши, возомнившего себя потомком легендарных героев древности(6) . Александр - молод и, невзирая на все свои многочисленные победы, слишком горяч и безрассуден, что бы обладать подобной ТАЙНОЙ.
Но, желание базилевса - закон! И ослушаться его у Коллисфена не хватит духу. Если он вернётся домой с пустыми руками, Александр шкуру с него снимет. С живого. Царь жесток и весьма скор на расправу...
Между тем, Диагор подсыпал лошадям сена, потрепал их по холкам и заставил немного успокоиться. А сам, подперев бока своими огромными кулачищами, посмотрел вдаль. Из-за темноты, выражение его лица разглядеть было невозможно, но вся фигура олимпийца выражала настороженность и внимание.
-Что там? - Окликнул Диагора ветеран.
Гигант не ответил. Вместо этого, он предупреждающе коснулся указательным пальцем губ и, молча, двинулся в темноту.
-Куда это он? - Растерянно спросил Коллисфен, наблюдая, как олимпийский чемпион скрывается за выступом скалы.
-Там кто-то есть, - пробормотал, медленно поднимаясь, седовласый. Рука его нащупала копьё.
-Кто?
-Не знаю, - отрезал шёпотом ветеран и кивнул молодому со шрамом. - Поднимай остальных!
Где-то за барханами завыл шакал. Долго и протяжно. Так, что сердце сжалось от предчувствия надвигающейся беды, а по коже пробежал мороз.
"Откуда он здесь взялся"? - Удивлённо подумал Коллисфен. И осёкся, заметив появившегося из-за скалы олимпийца. Двигался он очень странно, рывками, словно марионетка, управляемая неумелым кукловодом. Сделав пару шагов к костру, Диагор остановился и, пьяно шатаясь, протянул в сторону бегущего к нему ветерана свою огромную пятерню. А потом, так же молча, рухнул лицом в песок.
Когда седовласый склонился над упавшим товарищем, Диагор был уже мёртв...
--------------------------------------------------------------------------------------------------
1)Коллисфен (около 360 до н.э.-328 до н.э.) -греческий историк, летописец походов Александра Македонского. Близкий родственник Аристотеля.
2)Гиматия - шерстяной плащ.
3)Стадий - древнегреческая единица измерения расстояния. Равнялась 178 метрам.
4)112-я Олимпиада 332 до н. э.
5)Базилевс или басилевс - в Древней Греции - монарх с наследственной властью.
6)Александр Македонский по отцовской линии считал себя потомком Геракла, а по материнской - Эака, деда знаменитого Ахилла, самого доблестного из греческих воинов, сражавшихся под Троей. Возводить своё происхождение к мифическим героям было принято у греков, и македонские цари, подражая им, тоже придумывали себе легендарные родословные.