Lib.ru/Остросюжетная литература: Ольбик Александр. Человек с судьбой "как у всех"

Человек с судьбой "как у всех"

Сергей Долгополов входит в обойму самых известных людей Латвии. Политик с ярко выраженной харизмой центриста, хозяйственник с не менее ярко выраженным стремлением к разумному общественно-экономическому миропорядку и, конечно же, порядку душевному, если под этим понимать нравственные начала. И хотя он чужд подражательности, одним исключением все же грешит, позаимствовав от одного тучного джентльмена весьма прагматический тезис: "Я всегда следовал правилу: не беги, если можешь стоять; не стой, если можешь сидеть; не сиди, если можешь лежать." Но мой собеседник пошел еще дальше, предположив, что человечество своим развитием больше всего обязано...лени...Дескать, очень много вреда приносят люди с чрезмерной суетливостью, эдакие ретивые инициативщики, которые были бы для общества во сто раз полезнее, если бы поменьше выдували мыльные пузыри и пореже высовывали нос из своих комфортабельных нор. Но это отнюдь не говорит, что мой собеседник лопается от самомнения или преисполнен фанаберии, которая позволяет ему смотреть на мир сквозь призму пародоксальных преломлений. Нет, он далек от самолюбования и самонадеянности. Он прекрасно знает и свою цену, никогда ее не завышая, ибо умеет посмеяться над собой и даже уверен, что когда перестанет воспринимать жизнь с некоторым оттенком самоиронии, на всякой жизнедеятельности можно ставить крест. С этим можно соглашаться или не соглашаться, но таков этот человек и такова его точка зрения на некоторые, частного порядка, вещи... Впрочем, в нашей беседе звучали и другие "тембры", так сказать, общенациоанального масштаба и, я думаю, читателям будет небезынтересно узнать, каким "боком" Сергей Долгополов к ним причастен. Но начнем с колыбели, ибо прежде чем стать тем, кем он стал, нужно было появиься на свет, а уж затем...

- Я родился так давно, что страшно подумать, - говорит Сергей Леонидович. - К счастью, мое появление на свет в сентябре 1942 года было неосознанным, иначе я бы попросил маму вернуть меня обратно в ее чрево, поскольку Рига была оккупирована немцами со всеми вытекающими из этого последствиями. И хотя мы не жили в гетто и не носили на робе желтых шестиконечных звезд, однако жизнь от этого не была легче. Но и не была совершенно безнадежной. Мои родители были живы и здоровы. Мама была врачом, папа работал в театре русской драмы. Это был не ахти какой величины артист, но театру он был предан до самозабвения и его фанатическая любовь к Мельпомене, видимо, передалась и мне. Из всех видов искусств театр я ставлю на первое место.Жизнь ведь тоже театр... Однако дело в не в этом: наверное, нехватка витаминов, а, быть может, треволнения, пережитые моими родителями в начале войны, отразились на моем здоровье. Ребенком я переболел всеми болезнями, начиная от малокровия и кончая пороком сердца.Я как бы живу по дополнительно выделенному мне Творцом лимиту...

- Что, однако, не мешает вам с таким смаком затягиваться очередной сигаретой...

- Курение - это не только плохая привычка, но еще и философия жизни. Я, как и всякий заядлый курильщик, утешаю себя тем, что приговоренный к виселице от ОРЗ не помрет. Мое послевоенное детство прошло во дворах, где много было безотцовщины, и где затянуться подобранным с земли чинариком считалось хорошим тоном. И не забудьте, что упомянутая мной Мельпомена была вооружена мечом - символом неотвратимости наказания человека, нарушающего волю богов. Так вот будем считать, что все наши слабости и прегрешения - суть воли богов, нарушать которую я пока не решаюсь...Не приспичило...

- Вы коснулись послевоенного времени...

- Да, его переживали миллионы людей, которые, увы, с каждым годом убывают. Население послевоенной поры испытывало двойственное чувство: во-первых, несказанную радость, что наконец ужасы войны закончилась, а во-вторых, испытывало колоссальную бытовую недостаточность. Но после того, что принесла война, все житейские трудности казались подарком. Мы жили на улице Лачплеша, рядом с латышским художественным театром и рижским ТЮЗом... К слову сказать, в этом доме мы жили до тех пор пока он не попал к законному или полузаконному владельцу. Это, конечно, была самая неприятная пора жизни, по нервотрепке сравнимая разве что со стихийным бедствием. Пришлось залезть в долги и приобрести собственное жилье. И не жалею, что пошел именно этим путем, а не "тропой войны", нервной, изматывающей душу борьбы. По крайне мере я сегодня себя чувствую свободным человеком. Возвращаясь к послевоенным годам, могу сказать, что никаких экстраординарных событий тогда со мной не происходило. Было как у всех: школа, пионерия, комсомол...В районе, где мы жили находились три школы: 40-я, 23-я и 22-я. Сороковая школа была для лириков, двадцать вторая - для физиков, а моя 23-я считалась "хулиганской". Во всяком случае, так было принято тогда считать.

Директором школы служил полковник Степаненко Иван Тимофеевич. Был строг, держал армейскую дисциплину, но с точки зрения сегодняшнего дня, это было вполне оправданно, поскольку мы, ученики его, не отличались хорошими манерами и были постоянной головной болью педагогов. Зато активности было не занимать. Выпуск был большой - 100 человек из четырех классов...

- Сегодня комсомольская тема, мягко говоря, что наконечник стрелы из эпохи неолита...И все же, Сергей Леонидович, из песни слов не выкинешь, тем более, вы сами сказали, что у вас было "как у всех" - пионерия, комсомол... Скажите, что лично вам дало членство в этой всесоюзной молодежной организации?

- Комсомольское собрание, на котором меня принимали в "ряды" почти не запомнилось. Был совершен формальный обряд, заключающий в себе шаблонные вопросы об истории комсомола, знание имен членов Политбюро и другие вопросы, лейтмотивом которых была идеологическая подготовленность вступающего в члены ВЛКСМ. Но мне запомнилось другое: посаженное мной на комсомольском субботнике дерево в районе центрального универмага. Там их росло три. Годами я проходил мимо них и они будили во мне неплохие ассоциации. Сейчас их там нет. Одно дерево срубили еще при советской власти, два других изничтожили в 90-е годы. Было очень жалко, ибо мы росли вместе с этими липками и вдруг их не стало...Это, конечно, лирика, но как ни странно, эти деревья - пожалуй, одно из самых ярких воспоминаний, связанных с комсомолом.

-- - Кого бы вы могли сегодня помянуть хорошим словом, имея в виду людей из той комсомольской плеяды?

- Да таких легион...Тот же Гарик Лучанский, с которым мы вместе работали в ЦК комсомола. Он был начальником штаба ССО. Тот же Невицкий, занимающий пост секретаря Юрмальского горкома комсомола. Да и новый министр иностранных дел Риекстыньш был заместителем председателя комитета молодежных организаций при ЦК комсомола. Андрис Америкс...Марита Рукмане, которая сегодня занимается маленьким бизнесом. Но тогда не надо было беспокоиться о завтрашнем дне. Пенсии, хоть и небольшие, были гарантированы, социальная защита существовала безприкословно и поэтому те, кто в годы перемен смог перескочить из социализма в капитализм без внутренних потерь, могут считать себя баловнями судьбы...Но таковых, увы, очень мало. Пенсионеры - это беззубое в буквальном смысле слова, потерянное поколение...

- Но воспоминания воспоминаниями, даже если они на столь трогательную дендрологическую тему, однако, хочется верить, что у вас в запасниках памяти что-то осталось еще с той комсомольской поры...

- В ретроспективе осталось главное - молодость, о чем никогда не забываешь. А все события, связанные с комсомолом, начали происходить в Рижском политехническом институте, куда я после окончания школы поступил. Кстати сказать, конкурс был огромный - 10 человек на место.Химический факультет, если помните при Хрущеве был оглашен лозунг: "Коммунизм - это электрификация всей страны плюс химизация." Учился я на латышском потоке, ибо не было русского курса, а благодаря детскому саду латышский я знал отлично, хотя кончал русскую школу.

Однажды у кого-то из членов комитета комсомола возникла идея провести в Риге слет политехников страны. То есть собрать представителей студенческой молодежи, обучающейся в технических вузах. А в те годы была очень модной тема "физики-лирики" и кто из них важнее...В смысле полезнее для общества. Вспоминается строфа Бориса Слуцкого из его знаменитого стихотворения "Физики и лирики", написанного в 1959 году:

Что-то физики в почете.

Что-то лирики в загоне.

Дело не в сухом расчете,

дело в мировом законе.

И когда мы эту идею о слете высказали в ЦК комсомола, нам сказали, что да, дескать, ваша идея интересная, но рассчитывайте только на свои силы. И если ничего не получится, вся ответственность ляжет на вас... Что ж, начало было положено и мы взялись за организацию. И первое, с чем столкнулись, был вопрос о финансах. Понятно, такое мероприятие требует не только организационных усилий, но и изрядное количество денежной подпитки. А где ее взять? Тогда ходить с шапкой по кругу и клянчить деньги было не принято. Думали, думали и...придумали. Решили на помощь позвать тех же "лириков", то есть организовать концерты модных в ту пору бардов. С расчетом заработать на этом деньги и оформить их, как "привлеченные средства" (сдавали макулатуру, проводили субботники), что не противоречило закону. И вот мы взялись за организацию концертов. Работал весь комитет комсомола и у каждого была своя задача: кто-то наводил контакты с бардами, кто-то решал вопрос о их проживании, кто-то занимался поиском помещений, в которых должны были пройти концерты. И, если мне не изменяет память, первым откликнулся ленинградский бард Евгений Клячкин, автор знаменитой песни "Туман". Детдомовец, инженер-проектировщик, почти коллега. Были и другие песенники, съехавшиеся в Ригу со всех концов страны. Первый концерт состоялся в Политехе. Что творилось, словами не передать. Желающие буквально ломились в двери и нашим ребятам с трудом удавалось сдержать этот натиск. Даже не всем организаторам концерта посчастливилось попасть на это представление. И, видя такое дело, мы арендовали зал в Доме науки, в высотке, прозванной "домом колхозника". И дали еще шесть концертов и каждый из них прошел с полным аншлагом. Заработанные деньги мы тут же бросили на организацию слета политехников, что тоже было весьма и весьма хлопотным делом. Вопросы жилья, питания, культурная программа для его участников - все это требовало очень больших усилий. Но мы работали с огромным энтузиазмом и в конце концов слет состоялся. На него прибыло около 1000 человек со всех республик, а проводился он в Саулкрасты. Вы спросите - зачем нам понадобилось столь затратное мероприятие, которое никакими материальными выгодами для нас не оборачивалось? Не те были времена. Если сказать, что в те годы духовное превалировало над прагматизмом, значит, ничего не сказать. Нравственная атмосфера была иной, ибо в стране уже была в "разгаре" Хрущевская оттепель, которая на только задавала обществу вопросы, но и требовало ответов. Каждый человек, становясь специалистом своего дела, задается вопросом, что же его профессия значит? Для нас, политехников, тогда было философским вопросом - а что же такое инженер? Какое место он занимает в обществе? Это призвание или случайная встреча с "профессией? Какой престиж у представителей армии ИТР? И есть он вообще? И как при мизерной зарплате выжить и не потерять лица? Конечно, на слете были жаркие споры на эту тему и хотя в них не рождалась истина, однако, подступы к ней, как мы полагали, все же открывались.

- "Литературная газета" в ее "12 стульях" постоянно рассказывала байки из жизни советского инженера-бедолаги. И вообще, это была любимая тема писателей-юмористов. Низкая зарплата инженера, вялая продвигаемость по карьерной лестнице и т.д.

- ИТР - это была определенная каста в народном хозяйстве, хотя социальный статус ее был сильно занижен. На инженерных плечах держалась вся промышленность Союза. В этом и была суть дискуссий - почему в инженера идут, несмотря на все зримые минусы профессии? И тем не менее, из инженеров вышли такие "звезды" эстрады, как Михаил Жванецкий, окончивший Одесский институт морского флота и Михаил Задорнов, выпускник Московского авиационного института и многие другие знаменитости...Впрочем, и писатели из инженеров получались неплохие, а уж о космонавтах и говорить не приходится.

Слушая Сергея Леонидовича, казалось, что я вернулся в ТО, прошлое, отголоски которого живут в сердцах нашего поколения. Но воспоминания - это очень не точные весы: что-то перевешивает на грамм, иное тянет на тонну - все зависит от настроя, от эмоциональной волны, катящейся на нас из невозврата. Всякое ТАМ было: и хорошее, особенно по молодости, и плохое и, как сейчас, люди болели, умирали, любили, изменяли, подличали и поднимались в своем нравственном порыве до геракловых подвигов. "Спокойно, спокойно, - говорю себе, - прошлое - это фантом, от которого не надо избавляться, ведь оно питает душу иллюзорностью надежды. И помогает сравнивать и выживать. И еще свидетельствует, что жизнь, в конце концов, прожита не зря, и какой бы она ни была противоречивой, заставь себя относиться к ней с уважением..." И вот такая примирительно-уравновешенная интонация мне слышалась в словах моего собеседника. Который, между прочим, прожил непростую, черно-бело-полосатую жизнь...какую проживает каждый из нас. Так было и так будет превечно.

Перед окончанием института у студента Долгополова обнаружили туберкулез легких. А тут распределение...Кое у кого возникло подозрение, что мол, будущий выпускник сачкует, желает избежать "ссылки" в какую-нибудь тьмутаракань...Потребовалось серьезное медицинское обследование. Вернее, доследование. Нет, комиссия подтвердила первоначальный диагноз: ТБЦ... и точка.О том, как развивались дальше события, рассказывает сам Сергей Леонидович.

- Распределение происходило на пятом курсе. И я "вытащил" Мурманск. Очень райское, в кавычках, для тубика место. И, естественно, я отказался туда ехать. И меня для острастки сначала исключили из института, а по комсомольской линии объявили строгача. Но поскольку меня такой крутой вираж никак не устраивал, пришлось сломать себя и по окончании последнего курса, направиться за Полярный круг, в город Мурманск, как его называли моряки. Правда, прожил я там недолго, поскольку медицинская комиссия вынесла безапелляционный вердикт: туберкулез не совместим с проживанием на берегах Кольского залива. И я вернулся в Ригу. Написал письмо в Министерство высшего образование, которое вместо свободного диплома "распределило" меня на Рижский полупроводниковый завод. Собственно, на этом предприятии я вплотную занялся комсомольской деятельностью, ибо был избран не освобожденным секретарем комсомольской организации. Видимо, мне "припомнили" мою бывшую активность на этом поприще...Это был закрытый завод, в цехах которого работало очень много молодежи. Ее активность била через край А закрытым он считался потому, чтобы не раскрывать самый большой секрет, кроящийся в безнадежном отставании советской полупроводниковой промышленности от капстран. Но проработав там четыре года, я поступил в аспирантуру и закончил ее. Однако защищать диссертацию не стал, утратил к теме всяческий интерес. Хотя были публикации и в целом работа была закончена. Не знаю, как бы повернулась моя жизнь, если бы тогда меня не пригласили на работу в ЦК ЛКСМ Латвии, в качестве первого замсектора информации.Создателем такой структуры был Артур Невицкий, который тогда тоже был первым замсектора, но в уже аппарате ЦК ВЛКСМ. Это позже его направили на работу в Латвию, в Юрмалу, где он возглавлял горком комсомола.А первым секретарем ЦК комсомола Латвии тогда был Вилнис-Эдвинс Бресис. Позже его заменил Борис Пуго, а того - Артур Плауде. Работая в секторе информации, мне приходилось готовить отчетные доклады для первых лиц и, говорят, это неплохо у меня получалось. Основной заботой сектора была модной в ту пору Научная организация труда (НОТ). И вот при этой оргработе мое инженерное образование пришлось очень кстати. Оно как бы отметало эмоциональную часть работы, выдвигая на первое место анализ и системность. Однако годы летели и я, проработав в ЦК комсомола четыре года, должен был подумать о дальнейшем своем трудоустройстве. Получилась интересная история...меня пригласили на работу в Совет профсоюзов Латвии, который тогда считался "кладбищем" партийных и комсомольских работников. По каким-то причинам не вписывающихся или не вписавшихся в партийную или советскую номенклатуру. А заведовал тогда профсоюзами экс-первый секретарь Рижского горкома партии Август Зитманис. Человек с определенной харизмой, жизнелюб, с твердым, если не сказать, жестким характером ...И я стал его помощником. Долго притирались друг к другу, но постепенно все шероховатости в отношениях сгладились и появилось деловое взаимопонимание. Сначала у меня тоже было ощущение, что я попал на "кладбище", но в итоге проработал там... четырнадцать лет.И не жалею, ибо это действительно была высшая школа организаторской работы.

- И если верить ленинской доктрине, то и школой коммунизма...

- В профсоюзах меньше всего было политики. Проработав несколько лет помощником Зитманиса, меня назначили заведующим орготделом. А это была в Совете профсоюзов ключевая должность и у меня открылись реальные возможности чиновничье "кладбище" превратить в нормально функционирующую, престижную структуру. К счастью, мои устремления совпали со свежим кадровым вливанием : пришло много молодых ребят, закончивших высшую профсоюзную школу. Тщеславные, хорошо образованные, стремящиеся к карьере в хорошем смысле этого слова. Мне с ними было легко и интересно работать. А работы было невпроворот. Как бы ни относились к профсоюзу, но в отличии от партийных и комсомольских органов, главной функцией которых была пропаганда, профсоюзы занимались конкретными делами. И одним из основных направлений являлось санаторно-курортное дело в системе Латсоветкурорта. Например, в мою бытность появился санаторий "Латвия" на 1200 мест, пансионат "Лиелупе", который сейчас превращен в гостиницу...

- А санаторий "Латвия", в годы перестройки переименованный в "Ливы", превратился в памятник "жертвам перестройки"...Оба девятиэтажных корпуса выглядят так, словно подверглись жесточайшей бомбардировке...

- К сожалению, весь курорт стал жертвой этой самой "перестройки"... Но тогда, возводя новые пансионаты и санатории, кемпинги, открывая туристические базы, мы заботились об одном - чтобы люди, прибывающие в ту же Юрмалу, чувствовали себя званными гостями и чтобы возвращались домой полными сил и энергии. И это не пустые слова. Подумайте сами, только в Юрмале летом функционировали более сотни лечебно-оздоровительных учреждений. А это 17 санаториев для взрослых и восемь детских здравниц, восемь домов отдыха и Домов творчества. Я уж не говорю о двух курортных поликлиниках, четырех кемпингах и так далее. Вы знаете, сколько было в Юрмале пионерлагерей? Напомню: двадцать четыре! А это колоссальные ресурсы здоровья... Для наполнения которых нужны были такие же колоссальные финансовые вложения и, разумеется, огромные организационные усилия. И все за счет профсоюзов! Но кроме Юрмалы, еще были курорты в Балдоне с ее уникальными минеральными рассолами, Личи, Сигулде...А туристические маршруты? А два спортивных профсоюзных общества - "Даугава" и сельское "Варпа"? А вопросы обеспечения профсоюзным жильем, защита прав рабочих? Вспомним небезызвестного правозащитника Владимира Богданова, которого уволили с завода "Энергоавтоматики", и которого я лично защищал, чтобы его восстановили на работе. При профсоюзах была создана юридическая служба с бесплатными консультациями. Даже такое направление, как изобретательство, рационализаторство и научно-технические общества тоже были под крылом профсоюзов.

- А сами профсоюзы тоже были под "крылом партии"? В самом деле, насколько вы тогда были свободны в своих действиях?

- Достаточно свободны. Основные противоречия возникали по кадровой политике.Я же не случайно сказал, что профсоюзы были своего рода отстойником тех кадров, которые по каким-то причинам не могли продвигаться по карьерной лестнице в партии или комсомоле. И нужно было сделать так, чтобы люди, приходящие на работу в профсоюз, не чувствовали себя какими-то изгоями, а наоборот ощущали бы вкус к своему делу. И в нынешних профсоюзах работают люди той, "дореволюционной" поры. Очень трудно было уговорить доктора Л., стать главой профсоюза медработников. Она и сейчас работает в профсоюзе этой отрасли. Зоя Семенова, тоже из "бывших", руководит профсоюзом медработников связи, Савелий Семенов - профсоюз железнодорожников. В советское время это был один из самых сильных профсоюзов Латвии.

-- А как отразилась на вас перестройка?

- В перестройку я работал в ЦК партии. Это был 1989 год.Тогда Горбачевым во всех республиканских ЦК партии были созданы сектора общественных организаций. И в латвийском ЦК тоже был такой сектор, работать в котором мне было интересно. И тем не менее, я из ЦК ушел, не дожидаясь обещанных результатов этих перестроек. Тогда первым секретарем ЦК был мною уважаемый Альфред Петрович Рубикс. При той разноголосице и радикальном вопиёже мне было ясно, что начавшиеся перестроечные мутации ведут в тупик. И я потерял интерес к такой "беспутной" работе. Я проработал меньше полутора лет в ЦК...Но эти полтора года, что я провел в там, я познакомился со всеми лидерами НФЛ, Интерфронта, был на всех их мероприятиях. А когда сюда приезжал советник Горбачева маршал Ахромеев, я ему организовывал встречу с лидерами НФЛ и Интерфронта. Впрочем, это рандеву оказалось абсолютно безрезультатным для обеих сторон, никто не был готов ни к малейшему компромиссу. О судьбе маршала вы, конечно, знаете, во время путча он покончил с собой, видимо, так и найдя в себе примирительного восприятия происходящих событий... После ЦК я ушел работать в Рижский горисполком начальником отдела персонала - сначала исполкома затем Рижской Думы.Это что-то наподобие отдела кадров. Председателем горисполкома был Андрей Инкулис.Потом стал Тейкманис. И там я проработал тоже 4 года.

-- Какие мятежные ветры вас занесли в большую политику?

- Политика тогда сама врывалась в каждые двери. В Латвии были свои "путчи", когда, например, в 90-м году штурмовали МВД, шумели омоновцы...Это было очень напряженное время. Вы, конечно, знаете, что тогда милицейские подразделения подчинялись городу и, следовательно, сохранение порядка в Риге ложилось на плечи горисполкома. И то, что тогда милиция и прокуратура разделились на два лагеря, было очень опасным прецедентом. Это противостояние могло привести к очень серьезным последствиям. И это в конце концов произошло. Ибо после 90-х года наступил бандитский беспредел и не было силы, которая могла бы этому противостоять. Конечно, это было трагичное время. Для отдельных людей настоящая катастрофа. Но, что примечательно, каждый из этих драматических этапов стал лично для меня жестким, незабываемым уроком. Работа в горисполкоме позволила мне досконально изучить городское хозяйство, что крайне пригодилось, когда я стал депутатом городской думы. И особенно в то время, когда меня избрали вице-мэром Рижской Думы. Ведь после всех революций на смену политикам приходят люди дела, на чьи плечи и ложатся проблемы, порожденные революционными схватками. И мой хозяйственный опыт пригодился и был востребован. А тогда очень много было демагогии и демагогов. Много было Дантонов и Робеспьеров, которые, слава тебе Господи, не дошли до того, чтобы установить на Домской площади механизмы имени Гильотена. А ведь противостояние Интерфронта и НФЛ тогда находилось на грани гражданской войны, что вполне могло бы привести к крупному социальному "кровоизлиянию"...

- К счастью этого безумия не произошло...Но вот что бросается в глаза: вырисовывается очень последовательная линия в вашей карьере: комсомол, партия, центральный профсоюз, опять партийная работа и вот - народный избранник, сначала городской Думы, а теперь высшего законодательного органа страны...

- Я думаю,что в этом все-таки есть определенные совпадения. В советское время существовал предел моей карьере,хотя бы потому, что я родился в оккупационной зоне.А это по тем понятиям было серьезным пятном на биографии. Были и другие "минусы", которые при желании можно было поставить в отрицательную строку моей биографии. Поэтому я убежден, что всему, чего я добился в жизни, обязан не какой-то мохнатой руке, а самому себе. Да, приходилось ломать себя во многом - и в выборе специальности и во многом другом, что, кстати сказать, меня не надламливало, а наоборот - обогащало. Препоны ведь закаляют, чему-то учат, заставляют что-то в себе менять.Я убежден, что можно быть очень образованным человеком, иметь широкий кругозор, быть культурным, но все это может пойти коту под хвост, если у человека нет завышенных целей.И, смею надеяться, мои подвижки в жизни и профессии были связаны с тем, что у меня были и остались собственные взгляды на вещи и на происходящие вокруг бытийные процессы.И, надеюсь, имею четкое представление, что такое хорошо и что такое плохо и что мало отличается от библейских заповедей. А ведь это так просто: не пожелай другому того, чего бы не желал себе...

- Но, мне кажется, что библейские заповеди и политика не всегда вещи совместимые, поскольку первые говорят "не согреши", а вторые...если речь идет о "высших интересах народа", могут позволить себе некоторую вольность в толковании греховности...Или вообще о ней не вспоминать...

- Я так не думаю. Честность и порядочность нужны в каждом деле, а в политике - это, тем более, непременное условие публичного существования. Фальшь, лицемерие, закулисные козни и прочие негативы, как ни старайся, от людских глаз не скроешь, ибо политик - это прежде всего общественный деятель. И он и его дела, если, конечно, речь идет о демократическом государстве, всегда на виду. Другое дело, насколько общество подготовлено к восприятию той или иной политической фигуры...И той или другой политической программы. Но дело в том, что общество разнородно, а потому с его точки зрения вряд ли можно себе представить некую эталонную политическую фигуру, которая устраивала бы всех...Потому, видимо, совершенно легитимным путем, на свет появляются Гитлеры, Пиночеты и тому подобные радетели "народных интересов". Да, политика - это фронт, передовая линия борьбы за то, чтобы облегчить жизнь народа. Не жизнь отдельно взятого депутата или чиновника, а именно народа. Многие эти понятия путают, подменяя смыслы и заслоняя здравомыслие националистической или идеологической демагогией.

Тут, по-моему, уместно напомнить, с чего начиналась политическая стезя Сергея Долгополова. Он говорит: " ЗаПЧЕЛ, к вашему сведению, я создавал своими руками.Это моя личная идея. Ни Рубикса, ни Юрканса, ни какого-нибудь другого политика. У меня были две бумажки написанные от руки, два варианта объединения. И вот в этих бумажках, были записаны все плюсы и минусы будущего объединения. И одним большим минусом считался развал.Я был противником этого развала..."

Однако избежать его не удалось. Некоторые члены ЗаПЧЕл в силу разных причин и, в том числе чисто конъюнктурных, отпочковались от этой организации и создали другую - Партию народного согласия (ПНС), которую возглавил бывший министр иностранных дел в первом правительстве независимой Латвии Янис Юрканс. И которая на выборах блокировалась с ЗаПЧЕЛ. Однако за многие годы своего существования, эта политическая структура не приобрела среди русскоговорящего электората доверия, в результате чего на всех выборах в Сейм терпела поражения. Вот как это трактует "Википедия": "После выборов в восьмой Сейм, в 2002 году, где ПНС стартовал в списке ЗаПЧЕЛ и получил 13 мандатов из 25 полученных ЗаПЧЕЛ. Лидер ПНС Янис Юрканс решил выйти из ЗаПЧЕЛ и организовать собственную фракцию. К нему переметнулись 5 депутатов "Равноправия", но позже два депутата от ПНС Яков Плинер и Андрей Алексеев вернулись в ЗаПЧЕЛ, а потом пять депутатов от ПНС перешли в Первую партию. Известный и харизматичный политик, вице-мэр Риги Сергей Долгополов не был согласен с выходом ПНС из ЗаПЧЕЛ. На этой почве у Сергея Долгополова возникли разногласия с лидером партии Янисом Юркансом и Сергея Долгополова исключили из Партии Народного Согласия. Вместе с ним из этой партии ушли также несколько депутатов Рижской думы, которые образовали свою фракцию с названием "Другая политика". Позже к ним присоединились известные люди из других партий. В середине 2004 произошёл съезд общественной организации "Другая политика", на котором были приняты устав и программа новой партии, которая стала называться "Новая политика". Но в регистре общественных организаций отказались зарегистрировать эту партию, сославшись на то, что организация с таким названием уже есть. Был создан внеочередной съезд партии, на котором утвердили её новое название - "Новый центр". Перед муниципальными выборами 2005 года Партия народного согласия и "Новый центр" пытались создать единый список на выборах в Рижскую думу, но амбиции лидеров, а так же нежелание некоторых членов обеих партий уступить своё место в списке, привели к тому, что общий список не был создан. И НЦ, и ПНС на выборах в Рижскую думу шли отдельными списками."

"Центр согласия" был основан 9 июля 2005 года, в который вошли партии народного согласия (лидер -- Янис Урбанович), "Нового центра" (лидер -- Сергей Долгополов) и Даугавпилсская городская партия (лидер -- Алексей Видавский). Общее число членов "Центра согласия" достигает около 3000 членов. В декабре 2005 года в состав ЦС вошла также Социалистическая партия Латвии (лидер -- Альфред Рубикс). На выборах в 9-й Сейм эта партия набрала 14.42 процента, представив в Верховном законодательном органе власти страны 17 депутатов. Сергей Долгополов один из них. В политике очень много узлов, которые далеко не все развязываются. Нужно большое терпение и неумолимая вера в свое предназначение, чтобы не отчаиваясь, продолжать эти узлы развязывать.

- Сергей Леонидович, о вашей вице-мэрской деятельности много написано...И о том как благодаря вашей настойчивости и инициативы строилось жилье, осуществлялась застройка левобережья Даугавы и о создании того же Дома Москвы, ставшего культурно-общественным центром для русскоговорящей диаспоры Латвии. А чем вы сейчас занимаетесь в Сейме, работа в котором похожа на Думскую и в то же время требующая от депутата более весомой и более зримой отдачи?

- Насчет "зримой" не уверен...Я почти не участвую в дискуссиях на пленарных заседаниях, ибо я считаю это пустым времяпрепровождением.И в тоже время я работаю в комиссии, которая называется "Комиссия по делам хозуправления и самоуправления." И вот там, как раз, мой предыдущий опыт работы в самоуправлении пригодился.И потому очень многие мои предложения проходят. Конечно, они не являются авторскими, ибо регистрируются от имени комиссии, но суть не в этом, важен результат. Недавно одно из моих предложений было депутатами принято. А заключается оно в том, что живя в парламентской республике,необходимо постоянно заслушивать отчеты кабинета министров на заседаниях сейма. И эта процедура теперь переходит в норму закона. Может быть, шаг небольшой и не очень "зримый", но, на мой взгляд, имеет очень большое психологическое значение. Важно понять, в какой системе и в какой структуре управления мы живем. Сейчас много делается для обустройства жилого фонда.Помощи жильцам.Такие вопросы имеют абсолютно практическое выражение...

В начале 2007 года СМИ Латвии сообщили: "Депутат Сейма от политического объединения "Центр согласия" Сергей Долгополов в Москве получил награду за помощь соотечественникам. Почетная грамота Международного совета соотечественников была вручена г-ну Долгополову с официальной формулировкой: "За достижения в общественно-политической деятельности на благо и развитие соотечественников в Латвии".

Лето, 2008 года.

Юрмала - Рига.

Ольбик Александр Человек с судьбой "как у всех"

Ольбик Александр
Человек с судьбой "как у всех"